Тени древней земли - Юрий Борисович Салов Страница 14

— Он из тех, кто сотрудничает? — спросил Евгений.

— Да, он хороший человек, добросовестный и талантливый. Если нам удастся раскрыть какой-нибудь «глухарь», он тоже выиграет, так что будьте уверены, он сделает все возможное, чтобы облегчить нам работу… Ну, а в остальном, надеюсь, общение с Райской вас не травмировало. Она может оказаться крепким орешком, но, поверьте, она действительно хороший человек и знает, как вести расследование. У нее есть небольшая проблема с характером. Она всегда кажется угрюмой, но чаще всего это просто поза.

— Послушайте, если не считать того, что мне иногда трудно понять, что она говорит, и что у меня создается впечатление, что она думает, как бы посильнее меня помучить, она кажется мне замечательной девушкой, — ответил Евгений, заставив себя улыбнуться. — Почему ее перевели в архив?

— Из-за разногласий с начальством: у нее были проблемы с генералом. Я предоставлю ей самой рассказать вам подробности, если она пожелает. Что я могу сказать, так это то, что ее хотели уволить, и люди, которые должны были ее защищать, ее коллеги, напротив, воспользовались этой возможностью, чтобы надавить на нее и избавиться от нее. Один из них, в частности, воспользовался ситуацией, чтобы получить повышение.

— Случается.

— Можно сказать и так. Зная это, вам не составит труда представить, что она не в восторге от идеи работать в команде с чужаком. Нераскрытые дела для нее, скорее всего, будут настоящим мучением, если только…

— Если только нам не удастся закрыть некоторые «висяки», — предположил Евгений.

— Именно так. Мария понимает, что ей придется работать с этими делами неопределенный срок, поэтому я не думаю, что она будет ставить слишком много препятствий на вашем пути. Просто наберитесь терпения на первые несколько недель, а потом вы сработаетесь, я уверен. А как насчет вас?

— В каком плане?

— Как я уже говорил, офицер с таким резюме, как у вас, далеко от Москвы, в проблемном, с точки зрения политики, регионе — это неспроста. Я не хочу знать, почему вас направили к нам…

— Действительно, вы не знаете? Все, что вам нужно, — это телефонный звонок.

— Я не буду ничего узнавать, если только вы не замышляете какую-нибудь гадость. Единственное, что я хочу знать, это не собираетесь ли вы создавать мне проблемы. Я играю честно. Если ты играешь по правилам и выкладываешься на все сто, чтобы добиться результата, мне все равно, что было в прошлом.

— Я здесь не для того, чтобы создавать вам проблемы, полковник.

— Блестящий ответ. А теперь, давайте вернемся к Барсукову.

Глава девятнадцатая

Ферма Латыповых, южный Крым

Латыповы никогда не участвовали в деревенских праздниках, общественных обедах или крестьянских обрядах за пределами своей территории, что не означало, что у них не было своих собственных обрядов и праздников, скорее наоборот. В их, однако, не было ничего религиозного, по крайней мере, не в иудейском смысле этого слова. Скорее, они олицетворяли наследие языческих обрядов, связанных с поклонением земле и жертвоприношениями тех, кто ее обрабатывал: архаичные обычаи, верования и суеверия, которые в их владениях сохранялись в наследство предков.

* * *

В ту ночь под звездным сводом Латыповы праздновали окончание сбора урожая, или Оракъ Тойу; урожай в том году был особенно поздним из-за сильной засухи, поразившей полуостров. С утра в городской кенассе прошел молебен — благодарственная молитва за своевременный дождь и хороший урожай. Во второй половине дня все семьи селения покинули свои дома, чтобы собраться рядом с виноградниками. На деревянных перекладинах развесили разнообразные фрукты, которые освятил «Газзан», караимский священнослужитель. Сладкий аромат виноградных лоз и винограда, пропитавший прохладный ночной воздух, постепенно уступал место аромату жареного мяса. На ложе из тлеющих углей из высушенных корней дуба и бука была устроена «клетка», образованная рядами вертелов, на которых готовились телята и несколько ягнят, расположенных вертикально. Шипение шкурок, с которых капал жир и потрескивание деревяшек создавали фон за криками детей, которые играли, гоняясь друг за другом по рядам виноградников, усыпанных плодами. Полдюжины надзирателей за углями, с их колючими бородами, придававшими им свирепый вид, и их глаза, затуманенные вином, поданным в большом количестве, теперь почти пять часов молча следили за мясом, которое постепенно подрумянивалось; время от времени эти терпеливые люди подбрасывали в огонь веток из кизила или можжевельника для придания аромата телятам или протыкали жарившихся ягнят своими ножиками, которые затем клали на ладонь: по температуре лезвия они определяли степень готовности.

Изнутри фермы, где готовили прочие закуски, доносился интенсивный аромат тушеного мяса барана, которое использовалось для блюд из слоёного теста с бараниной, специями и приправами из трав. Несмотря на холод, они все вместе ели на свежем воздухе, у костров, согретые крепким виноградным самогоном, в ожидании основных блюд поглощая пирожки «кыбын» из хрустящего теста с сочной мясной начинкой. Длинные скамьи и уже накрытые столы были расставлены так, чтобы вместить всех гостей.

Всеволод вернулся со своего участка с двоюродными братьями и своим старшим сыном Михаилом. По традиции они сожгли чучела завершившегося сезона, прежде чем вместе помочиться на угли. Как только они подошли к ферме, навстречу им вышла женщина в длинной зеленой юбке, закутанная в черную шаль. Это была его тетя Генриетта, которая была для него как мать.

— Он хочет тебя увидеть, — просто сказала она, прежде чем исчезнуть в сумерках, как призрак.

Всеволод несколько секунд смотрел на свою большую семью, счастливую, веселую.

По крайней мере, так оно есть, подумал он. После всех этих усилий они вполне заслужили немного беззаботности и развлечений.

Урожай в этом году был довольно скудным из-за дождя, и праздновать было особо нечего; и все же именно для того, чтобы сплотить свой клан и заставить их забыть о злоключениях природы, Всеволод решил устроить празднование с большой помпой.

Он позвонил Михаилу, и они направились к дому патриарха семьи: Бабакаю Латыпову. Старик ел один. Резкий и холодный ночной воздух был бы пыткой для его костей, обглоданных старостью.

— Хм, пахнет молодой плотью. Это ты, Михаил? — спросил старик, положив вилку и поправляя на плечах накидку из грубой шерсти, в которую он завернулся.

Мякоть ягненка была такой нежной, что таяла под языком, что позволяло ему есть ее, несмотря на беззубый рот.

— Да, это я, — ответил подросток.

— Ты правильно сделал, что взял его с собой, Всеволод.