Владимир Колычев - Жизнь не видел, смерть познал Страница 15

Мужчина сидел за столом и с интересом просматривал какую-то брошюру. Увидев Антона, протянул ему руку – как будто для дружеского пожатия. Но всего лишь показал на свободный стул за столом.

К стулу конвоир проследовал вместе с Антоном. Отстегнул браслет от одной руки, пристегнул его к трубе отопительной системы. С ним обращались как с особо опасным преступником, и Антон уже догадывался почему.

– Садитесь, садитесь, Антон Андреевич, – поторопил его мужчина за столом.

– Я лучше присяду.

– Да нет, садитесь. Я не оговорился. Сидеть вам долго, гражданин Шмелев. Если, конечно, повезет…

– Что значит повезет?

– То и значит… Моя фамилия Перехлестов. Зовут Максим Евсеевич. Младший советник юстиции, следователь прокуратуры… А повезет вам, Антон Андреевич, если вы чистосердечно во всем сознаетесь.

– В чем?

– В убийстве, – спокойно сказал следователь. – В убийстве семи человек… Позавчера еще было шесть. А вчера в больнице скончался седьмой. Колосов Константин Викторович. Вы застрелили его возле бани, принадлежавшей гражданину Калакуцкому. Которого вы, кстати, убили на следующий день…

– Вы что-то путаете.

– Путать я могу. Это моя профессия, – одними губами улыбнулся следователь. – Запутать и выудить правду. Но в данном случае все ясно и без ваших показаний. Отпечатки ваших пальцев были обнаружены на чердаке лодочного сарая. В доме гражданина Калакуцкого. В машине гражданина Белокосова. И главное, на орудии преступления… Вы можете ничего не говорить. Сейчас я вам предъявлю обвинение, завтра вас переведут в следственный изолятор. Затем будет суд… Как вы думаете, что вас ждет?

Сломленный Антон уронил голову на грудь.

– А ждет вас, Антон Андреевич, высшая мера наказания. А это – расстрел.

– Я не хочу, – до боли закусив губу, отчаянно мотнул головой парень.

Он и сам понимал, что нет у него никаких шансов отвертеться от совершенного преступления.

– Вот и я думаю, что вы не хотите умирать. Поэтому сейчас вы напишете чистосердечное признание. Возможно… Возможно!.. Это смягчит вашу вину. Возможно, вместо расстрела вы отделаетесь двадцатью годами особого режима. Это, конечно, очень много, но все же не вся жизнь. Сейчас вам двадцать лет, в сорок выйдете на свободу… Я знаю людей, которые утверждают, что в сорок лет жизнь только начинается. И знаете, я им верю… Ну, так что, будем писать чистосердечное признание?

– Да, – обреченно кивнул Антон.

– Вот и хорошо, – поощрительно улыбнулся следователь. – Я не стану ограничивать вас во времени. Час, два, три – пишите сколько угодно. Но подробно, с обоснованием мотивов, с расчетом по времени. Если у вас есть оправдания своим действиям, тоже пишите. Но этим лучше не увлекаться. Признание должно быть обоснованным и убедительным. Вы меня понимаете?

Следователь дал Антону целую кипу тонких листов бумаги с серым оттенком, авторучку. И в сопровождении конвойного отправил в специальную комнату– стакан с решетчатой дверью и без окон. Лавка, стол и, как показалось Антону, целая вечность времени.

Ему не хотелось впутывать в свою историю Раю. Но ему нужны были оправдательные мотивы. Он очень хотел жить, поэтому подробно расписал все, что подвигло его на расправу. Объяснил, где и как раздобыл автомат, как выследил Дениса, как привел в исполнение приговор. Написал, как убивал Белокосова и его друга Калакуцкого, как спас Раю от насилия…

Он справился с заданием, после чего ему пришлось ждать Перехлестова. Впрочем, ему некуда было спешить. Времени у него было много.

Следователь появился ближе к вечеру. Ознакомился с творчеством подозреваемого, вызвал его к себе.

– За честь любимой девушки вступились? – спокойно и без всякого намека на одобрение спросил Перехлестов.

– Вступился.

– Героем быть захотелось?

– Я сходил с ума…

– Заметно… Но я не думаю, что вас признают невменяемым.

– Я и не претендую.

– Вот и хорошо… Обвинение вам предъявлю завтра. И девушку вашу допрошу…

– Ей угрожают бандиты. Ей нужна защита…

– Защита… – снисходительно усмехнулся Перехлестов. – Вы бы о себе лучше позаботились. Брат Можаева действительно связан с организованной преступностью. Насколько серьезно, не мне судить. Но я бы посоветовал вам позаботиться о собственной безопасности.

– Как?

– Прежде всего держать язык за зубами. Завтра-послезавтра вас отправят в следственный изолятор, поместят в общую камеру…

– Меня нельзя в общую камеру!

– Не надо усугублять ситуацию. Не факт, что Можаев сможет до вас дотянуться.

– Я служил во внутренних войсках. Я стоял на вышке, я охранял зону…

– Что ж вы так, Антон Андреевич, – сочувственно покачал головой Перехлестов. – Знали же, что вам нельзя в тюрьму, и на такое дело пошли… Вам в камере житья не будет…

– Мягко сказано.

– Мягко. А спать будет жестко. И больно… Буду ходатайствовать, чтобы вас определили в камеру для бывших сотрудников… Или в одиночную. Все-таки семь трупов… Что-нибудь придумаем…

Антон поднял голову и посмотрел на Перехлестова. Голос его звучал бодро, но в глазах равнодушие, если не сказать пустота. Ему было все равно, что произойдет с обвиняемым. Главное, что признание получено… Петух прокукарекал, а там хоть не расцветай.

Антон снова уронил голову на грудь. И сильно зажмурился, чтобы сдержать горькие слезы. Лучше сдохнуть, чем быть петухом.

Следователь Перехлестов был вежлив и обходителен. В душу не лез. Рая рассказала ему о своих отношениях с Игорем, Денисом и Владиславом… Да, она сожалела, что стала жертвой их грязных игр, но ведь она не просила Антона убивать.

Она говорила, Перехлестов записывал. И в конце концов отпустил ее. И даже подписку о невыезде не взял. Потому что ни в чем не подозревал.

Из прокуратуры девушка выходила с чувством облегчения и сожаления одновременно. Ее радовало, что неволя ей не угрожает. И в то же время ей было жаль Антона. Судя по всему, дела его очень плохи.

Она шла по городской аллее. В легком сарафане, плывущей походкой. Каштаны, клены, стриженый кустарник, цветы на клумбах – зелень, аромат. И свобода. Она может пойти куда угодно. Купить и съесть на ходу мороженое. Антон же томится в душной камере. Из неволи его может вызволить только смерть… Но ведь он сам во всем виноват.

– Не идем, а пишем! – послышался сзади голос.

Рая застыла как вкопанная, пугливо обернулась. Она знала, кому принадлежал этот голос.

Перед ней стоял брат Дениса. Тяжелый взгляд исподлобья, пугающая ухмылка. Она словно оглушенная смотрела на него, не в силах пошевелиться.

– Смотри, очко играет! – криво усмехнулся он. – Так и в штаны навалишь… Расслабься, детка. Я тебя есть не буду. Поговорить надо…

– Говори.

Рая вспомнила, как этот грозный бандит удирал от Антона. Значит, не такой уж он и страшный, если за шкуру свою дрожит… Но как ни пыталась она взбодрить себя, ледяная рука страха не отпускала душу.

– Я говорю, расслабься… Тут кафе рядом. Мороженое хочешь?

Бандит с интересом смотрел на девушку. Как будто только сейчас увидел в ней женщину, достойную восхищения.

– Нет… Но пошли…

Это было обычное летнее кафе – пиво, соки, мороженое. Бандит выдвинул стул из-под столика, показал на него Рае. Сам сел напротив нее. Глянул на бармена за стойкой, щелчком пальцев подозвал его к себе. И услышал, что в кафе самообслуживание.

Он ничего не сказала бармену, но так на него посмотрел, что его будто ветром выдуло из-за стойки.

– Мне пиво, ей – мороженого… И больше мне песни не пой, а то без нот останешься. Ты меня понял?!

Парень все понял и метнулся исполнять заказ.

– С ними по-другому нельзя, – как будто в оправдание сказал бандит.

Рая в ответ пожала плечами. Она не хотела соглашаться с ним, но и спорить не собиралась.

– Кстати, мы так и не познакомились. Меня Кирилл зовут…

– Знакомству помешали, – с неожиданной для себя насмешкой сказала девушка.

– Помешали… – нахмурился он. – Ты не должна на меня обижаться. Ведь я был прав, что это твой пацан брата моего положил.

– Но я же не знала.

– Да это без разницы, знала, не знала. По-любому твой Антон виноват… Видать, любил тебя очень… Я знаю, ты в прокуратуре была.

– Была, – насторожилась Рая.

– Что следователь говорит?

– Антону высшая мера грозит.

– Этого мало…

– Куда уж больше.

– Ну, до расстрела еще дожить надо…

Рая ничего не сказала. От страха ей стало не по себе. Кирилл собирался отомстить за своего брата. Но это значило, что может достаться не только Антону, но и ей самой.

– Слушай, я что, на зверя похож? – всматриваясь в девушку, спросил бандит. – Не бойся. Сказал, не съем, значит, не съем… Ты мне про пацана своего расскажи. Кто у него батя?

– Отец?.. Отец его инженером работает, на заводе…

– А мать?

– Где-то в ЖЭКе, ну, на бумагах…

Эта информация не произвела на Кирилла никакого впечатления. Но он не унимался.