Данил Корецкий - Ведется розыск Страница 15

Только этого мне недоставало! Мало того, что я опаздывал к месту сбора, теперь мне предстояло явиться туда грязным и ободранным. Хорошенькое начало! Дебют клоуна в заштатном цирке: «Впервые на манеже Юрий Гусаров! Музыка, туш!»

Я готов был завыть от досады, но это ничего бы не изменило. Ладно, делать нечего. До озера недалеко, там приведу себя в порядок. Принятое решение успокаивает, и я зашагал бодрее. Приключения помогли ненадолго отвлечься, но сейчас ужасающая картина, которая открылась передо мной на мирной и приветливой полянке два часа назад, вновь встала перед глазами. Я никак не мог прогнать ее, и хотя уже несколько раз бывал на местах происшествий, почувствовал подступающую вновь волну дурноты. Что ни говори, а это мой первый экзамен — первый поиск, первое серьезное дело.

Подойдя к озеру, я зашел в воду, смыл кровь с лица и рук, вымыл брюки, носки и сандалеты. Это озеро я знал очень хорошо. Мы с пацанами приезжали сюда на трескучих мопедах, немилосердно загрязняющих атмосферу, вытряхивающих все внутренности, но казавшихся нам самым лучшим средством передвижения, и сразу же лезли в воду. Накупавшись, мы вновь обступали мопеды, дававшие нам свободу передвижения, независимость от маршрутных автобусов, создающие иллюзию самостоятельности. Нам нравилось возиться в моторах, обсуждать проблему запчастей, занимать друг у друга масло или бензин. От этого технического отрочества у меня осталась своеобразная память — шрам на икре левой ноги — след раскаленного двигателя.

Однажды на развалинах сносимого дома мы нашли большую дубовую дверь и не поленились перетащить ее за несколько километров к озеру, превратив в мощный дредноут. Плавать на нем было интересно, хотя, как оказалось, небезопасно: однажды дверь перевернулась, и нас с Витькой Макухой спасло то, что мы погрузились в воду, избежав сокрушительного удара, после которого, конечно, уже не выплыли бы. Я до сих пор помню свой ужас, когда, выныривая, натолкнулся головой на какое-то препятствие, забился, захлебываясь, но вдруг оказался на поверхности и услышал испуганный, истошный крик Витьки: «Гусь! Ты где, Гусь!» В детстве меня все сверстники звали Гусем, может, потому, что так короче, а может оттого, что про гусаров в то время мы знали мало. Нынешнее прозвище прилепилось уже в университете.

В те далекие годы мы боялись милиционеров, особенно инспекторов ГАИ. Они находили неполадки в наших транспортных средствах, всегда задавали множество вопросов и немилосердно придиралась по любому поводу. Нам казалось, что в этом и состоит вся их работа. Да и вообще, что это за работа — гулять в форме по улицам да делать замечания водителям! То ли дело — отчаянные сыщики, про которых мы читали в книжках и смотрели в кино! Расследование запутанных преступлений, погони, схватки, перестрелки.

Совсем другая жизнь — увлекательная, красивая, интересная… И уж, конечно, в уголовном розыске служат необычные люди. Они, наверное, даже устроены по-другому: им нипочем жестокие драки, они легко переносят сокрушительные удары, ножевые и огнестрельные ранения. Они всеведущи и всезнающи. Словом, люди особого сорта…

И вот я без пяти минут инспектор розыска. А что изменилось во мне? Как будто бы ничего…

Вымывшись, я пошел к роще и еще издали заметил наших. Они смотрели на меня с нескрываемым интересом, Крылов не стал даже показывать на циферблат часов, хотя и собирался это сделать.

— Хорош, — проговорил он. — Где же это ты сподобился?

— Вначале попал в болото, потом упал…

— Так ты и болото здесь нашел? Ты, брат, оказывается, настоящий сыщик! Ну а что с основным заданием? Или им было недосуг заняться?

— Никого не встретил.

— Ну ладно. — Крылов еще раз оглядел меня с головы до ног и неожиданно рассмеялся. — Везучий ты парень. Гусар!

— Это почему же? — Зная саркастический характер Крылова, я приготовился к подвоху.

— Да потому, что, попадись ты на другой патруль в таком виде, задержали бы тебя как подозрительную личность. Ссадины — следы борьбы, брюки и обувь мокрые — замывал кровь. Все логично! — обратился он к Волошину.

— Логично, — кивнул тот. — Прославиться ты мог на всю жизнь. Это какой Гусаров?

Тот, которого задержали по ориентировке?

— Ладно, хватит, — сказал Крылов, вставая. — Теперь за дело.

И мы пошли через рощу.

13 часов 10 минут

Температура воздуха в тени +31С

Крылов Александр Семенович. 30 лет, старший инспектор уголовного розыска, капитан милиции. В органах внутренних дел работает 8 лет, в у головном розыске — 8 лет. Холост.

Итак, мы с трех направлений прочесали полосу, прилегающую к железной дороге, огородные участки и территорию вокруг озера. Теперь перед нами — квадрат три на три километра. Березовая роща и пляж. Зона отдыха.

Ресторан, две шашлычные, семь кафе, двенадцать цистерн с пивом, двадцать три базы отдыха, бесчисленное количество ларьков, павильонов, буфетов и других точек торговли и общепита, пять тысяч отдыхающих ежедневно в выходные дни, полторы-две тысячи — в будни. Сегодня четверг, нам повезло.

Роща была молодой, березки совсем тоненькие, но с густыми кронами. Местами они росли так тесно, что приходилось буквально протискиваться между стволами, а то и обходить особенно густые переплетения, поэтому маршрут рыскал из стороны в сторону. От пестроты стволов рябило в глазах, и надо было время от времени осматриваться — соблюдают ли спутники уговор держаться в поле взаимной видимости.

Мне повстречались две девушки, несколько не первой молодости физкультурников и тех, которые бегают от инфаркта, дедушка, гуляющий с внуком в «настоящем лесу», невесть как оказавшаяся здесь старушка. Потом встречи стали чаще: женщина с собакой, супружеская пара средних лет, мужчина с транзистором, компания школьников с гитарами, стайка девушек, играющих в мяч, несколько молоденьких парочек…

Роща поредела, и на прогалинах стали появляться палатки, большие и маленькие, различных конструкций и цветов, стоящие поодиночке, по две и целыми городками.

Некоторые обитатели брезентовых домиков скрашивали суровость туристского быта доступным комфортом, и тогда рядом с палатками под ярким тентом стояли складные столы и стулья, а иногда и газобаллонные плитки, но большинство отдыхающих предпочитали спартанскую простоту и довольствовались расстеленным на траве брезентом, заменяющим и стол и стулья, да небольшим костерком, на котором можно сварить нехитрый суп, в золе испечь картошку.

Здесь располагались люди разных возрастов, компаниями, парами и семьями, многие были с детьми, но общим для всех было то радостное чувство беззаботного отдыха на природе, которое легко читается и в разговоре, и в движениях, и в смехе.

Приподнятое настроение от хорошей погоды, легкой, пронизанной солнечными лучами белоствольной рощи, чистого, непохожего на городской воздуха передавалось и ребятишкам, которые радостно резвились на зеленом приволье, громко смеялись, весело кричали что-то друг другу.

И в этой светлой радостной атмосфере, свободной даже от повседневных обыденных забот, я, со своим пистолетом и тягостными раздумьями, чувствовал себя инородным телом. И я позавидовал этим людям, живущим вдали от того недоброго, жестокого и страшного мира, в который ежедневно погружаемся я и мои товарищи. Они даже не представляют с достаточной степенью реальности, что такой мир существует, ибо книги и кинофильмы про преступников и преступность — это не более чем условность, и до тех пор, пока в силу случайного стечения обстоятельств перед кем-нибудь из них не приоткроется разделяющая наши миры завеса, они могут и не подозревать, что такое настоящее, не книжное и не киношное, преступление.

Как не подозревали этого молодые туристы, облюбовавшие небольшую, огороженную с трех сторон кустами полянку для того, чтобы разбить на ней палатку, и с ужасом обнаружившие, что поляна эта уже выбрана какими-то мерзавцами для кровавого, гнусного и дикого злодеяния… Немудрено, что они впали в шоковое состояние — звонивший в управление едва выговаривал слова, а девушек пришлось отпаивать валерьянкой, — даже для меня, видавшего виды, это зрелище было непереносимым.

Так всегда бывает, когда явной беззащитности жертвы сопутствует особая жестокость преступника… А контраст между хрупкой стройностью девичьей фигуры и тем, что с ней сделали, больно ударял даже по тренированным нервам… Зверье!

Если бы нам удалось каким-то чудом выйти на них да если бы они попробовали сопротивляться… Конечно, мы должны быть бесстрастными, объективными и строго блюсти закон, но, по-моему, тому, кто сохраняет бесстрастность в подобных ситуациях, нечего делать в органах борьбы с преступностью. И я был бы рад встретить вооруженное сопротивление этой сволочи, посмотрим тогда, кто кого!