Альберт Байкалов - Зловещий детдом Страница 15

Ливинов повеселел:

– Следователь здесь один – я. Это, – он показал на соседний стол, – оперуполномоченный. У окна расположилась наша прекрасная половина в лице инспекторов по делам несовершеннолетних.

– А кто этот угрюмый дядька за моей спиной? – слегка наклонившись к нему, заговорщицки спросил Матвей.

– Дознаватель.

– Как на ковчеге, каждой твари по паре, – констатировал Матвей. – Интересно…

– Вы по какому вопросу? – неожиданно нахмурился Ливинов, по-видимому, обиженный сравнением с библейским ковчегом.

– У меня есть информация по делу о поджоге в Кряжках.

– О каком поджоге идет речь? – встрепенулся Ливинов.

– Ну, как же! – сделал вид, будто удивился, Матвей. – А дом Суркиных, по-вашему, в середине ноября от шаровой молнии загорелся?

– Почему вы решили, что это поджог? – возмущенно округлил глаза Ливинов. – Вот у меня материал по этому пожару, – он показал взглядом на лежащие на краю стола папки. – Здесь нет ничего, что указывало бы на злой умысел.

– А вы искали? – Матвей замер в ожидании ответа.

Он, конечно, мог начать перечислять обнаруженные им несоответствия и странности. Но наверняка перечисление этих догадок не вынудит Ливинова с ним согласиться. Дела с пожарами раскрываются трудно, и их стремятся как можно быстрее закрыть.

Матвей не собирался переубеждать следователя в том, что он не прав. Ему вообще было все равно, каким будет заключение Ливинова. Он был уверен, что даже если будет доказан поджог, дальше этого дело не пойдет. Его целью было узнать детали. А они в материалах были.

– Начнем с того, что, прежде чем назвать событие преступлением, нужно собрать доказательную базу, – тоном, не терпящим возражений, заговорил следователь. – У меня есть заключение специалиста испытательной лаборатории, в котором черным по белому написано, что возгорание произошло в результате пролива легковоспламеняющейся жидкости, предположительно керосина, в районе плиты. А участковый, это, кстати, также указано в протоколе осмотра места происшествия, обнаружил в сарае бутыль с керосином.

– Это деревня, и керосин есть в любом доме, – возразил Матвей. – Зимой часто от снега обрываются провода. Люди на такой случай держат керосиновые лампы.

– Там отчетливо видно, что его недавно разлили, – устало вздохнул Ливинов. – Кроме того, к делу приобщен акт о пожаре, составленный командиром отделения, прибывшего по вызову. Там также указана причина…

– Хочу заметить, что никто из перечисленных вами должностных лиц в момент возгорания в доме не был, – насмешливо сказал Матвей.

– А у вас есть свидетели? – язвительно улыбнулся Ливинов. – Может, с домовым Суркиных пообщались?

– Свидетелей нет, но я включил логику, – вздохнул Матвей. – В какое время случилось возгорание?

– В период от двадцати трех сорока до ноля часов…

– Вот! – Матвей подался вперед. – Вы же сами из деревни! Кто будет топить печь в такое время?

– Никто, – часто заморгал следователь. – Только при одном условии, если в квартире тепло. А вы не допускаете, что кто-то просто в этот вечер забыл закрыть двери?

– Поздние гости? – неожиданно поймав себя на мысли, что следователь, сам того не подозревая, дал ему еще одну подсказку, спросил Матвей.

– Какие гости? – переспросил Ливинов.

– У стариков было небольшое хозяйство, – Матвей устало вздохнул. – Две козы и корова. Следовательно, встают они и ложатся спать рано. Что послужило причиной того, что в этот день припозднились?

– Да мало ли? – следователь переглянулся с дознавателем и вновь подался вперед: – Мелодраму смотрели!

– И печь из-за этого решили растопить после полуночи! – ударил себя ладонями по коленям Матвей.

– Им за шестьдесят! – с возмущением воскликнул Ливинов. – На пенсии давно. Рано, поздно, какая разница? Днем выспались, вот и все объяснение.

– Хорошо, но зачем использовать для розжига керосин?

– Согласен, глупость, – кивнул следователь. – Но это с какой стороны посмотреть. Сами посудите, ночь, спать хочется, и в то же время надо быстрее протопить печь.

– Вы сами на пепелище были? – заранее зная, что Ливинов дважды приезжал в деревню, спросил Матвей.

– Конечно! – удивился вопросу следователь.

– А на трубу смотрели?

– При чем тут труба? – почувствовав, что Матвей сейчас действительно придавит каким-то доказательством, упавшим голосом спросил Ливинов.

– Задвижка была до конца утоплена, – следя за выражением глаз следователя, сказал Матвей.

– Ну и что? – Ливинов удивленно уставился ему в глаза.

– Хорошо, – Матвей с шумом перевел дыхание. – Скажите тогда, а где дрова, которые пытались разжечь керосином?

– Сгорели, – пожал плечами Ливинов. – Ведь пожар был.

– Ты физику в школе учил? – незаметно перейдя на «ты», спросил Матвей.

– Чего ты хочешь? – вконец растерялся следователь.

– Уже ничего, – Матвей поднялся из-за стола. – До свидания.

Глава 3

Колган открыл глаза и потянулся. Медленно перевернувшись на бок, посмотрел в окно. Погода была пасмурной, но снега не было. Из-за стенки доносился мужской голос. Он с вечера узнал, что в соседнем номере поселились двое командировочных из Питера. Лоб в лоб столкнувшись с Колганом в коридоре, парни с ходу предложили зайти к ним на рюмку чая. Колган сослался на занятость, и они потеряли к нему интерес.

Вторые сутки подряд Колган обживался в городе. По его расчетам, сегодняшний день должен стать последним для его клиентов. Как всегда в таких случаях, его ни на минуту не покидало тревожное возбуждение. Только подумать, он лишит жизни сразу двух человек! От него зависит, сколько они еще будут наслаждаться светом и как встретят смерть. Да он почти бог! Раньше Колган не понимал, как можно наслаждаться властью. Почему, стремясь к ней, на всех ее ступенях, от должности какого-нибудь главбуха захудалой организации до кресла президента, люди порой идут на самые ужасные преступления, поступаются всеми принципами морали и законом, рискуют жизнью. Теперь он знает, желание власти в любом ее проявлении генетически заложено в человеке. С детского сада малыши начинают бороться за лидерство. Да что там люди, вожаки стай есть у животных.

Испытывая странное наслаждение неограниченной властью, Колган катался по городу, бродил по его улицам. За год немногое изменилось. Здесь жил его отец, который оставил их с матерью еще во времена перестройки. Колган часто приезжал к нему. Вот только в этот раз он не станет навещать полковника-отставника. Нельзя. Мало ли? Конечно, Колган был на все сто уверен, что устранение Ткачевых пройдет гладко. Иначе бы просто не брался за это дело. Но по опыту он знал, чтобы потом не посещали шальные мысли, лучше вообще исключить какие-либо встречи или знакомства. А если они и случатся, сделать так, чтобы тебя не запомнили или, еще лучше, сразу забыли. Да и отец не лыком шит. Мало того что до мозга костей мент, так теперь еще и частный детектив. Людей насквозь видит. В душе Колган завидовал ему тихой завистью. Человек живет достойной жизнью. Если и мучила его бессонница, то причина ее была в том, что ходит по земле еще какой-то не изловленный им бандит и творит зло. И не подозревал он, что стал виновником появления на свет человека, который пострашнее будет всех вместе взятых его насильников и убийц.

От родителя Колгану передались талант перевоплощения, феноменальная память, холодный расчет, выносливость и прозорливость. Только вот направил он все это совсем в иное русло. Характер у него от матери, коварной красавицы из Иванова. От нее ему перешли бездушие, лицемерие и любовь к роскоши. Она и отца бросила, когда поняла, что он честный, быстро найдя ему замену сначала в лице бандита Бромеля, застреленного за день до наступления нового тысячелетия, а потом выйдя замуж за банкира Рапустина. Отчимы тоже немало повлияли на отношение Колгана к быстро меняющемуся миру. Так гены и воспитание сделали свое дело, и из него выросло чудовище, по сути, оказавшееся зеркальным отражением отца, его антимиром.

Как всегда в таких случаях, работу Колгану облегчило то, что потенциальные родители и родственники ребенка без опасений оставили все свои данные директору детского дома, в котором их племянник дожидался американских покупателей. Конечно, заокеанскую пару можно было назвать и усыновителями. Но в душе Колган считал их кем-то вроде заводчиков собак или кошек. В Америке полно сирот. Но американцы не спешат усыновлять детей у себя. Ведь в этом случае они рискуют в любой момент потерять ребенка, если его пожелают вернуть себе биологические родители. Таковы там условия этой процедуры. Другое дело – русские. Отделенные законами и океаном, они становятся собственностью. К тому же, если живность не приживется, всегда можно обвинить в этом плохую наследственность. Для обывателей в Америке Россия – это мрачные города из сплошь деревянных домов с сырыми квартирами, в которых с утра до вечера бородатые мужики в ушанках пьют водку, дерутся и тискают толстых баб. Бытует устойчивое мнение, что потомство у такого народа плохо поддается дрессировке. Даже суды лояльно относятся к родителям, которые в процессе привития правил жизни в самой демократической стране калечат или насмерть прибивают приемыша из России. Считается правилом начать пичкать приемных малышей сильнодействующими транквилизаторами еще до посадки в самолет…