Андрей Троицкий - Бумер-2: Клетка для кота Страница 15

– Не беспокойтесь, – наконец отозвался Пыж. – Все будет в елочку.

Кум кивнул, другого ответа он и не ожидал. Пыж из тех людей, которыми можно вертеть как угодно. За дозу дури он пришпилит любого, только пальцем покажи. Пыж взял со стола шприц, закатал рукав робы так туго, что ткань пережала кровеносные сосуды. Он сжимал и разжимал пальцы, дожидаясь, когда вздуется вена на локтевом сгибе. Но истончавшаяся дохлая вена долго не хотел набухать. Наконец он сделал инъекцию в центряк, в то самое место, где красовалась наколка ВУЗ – вечный узник зоны.

– Баян себе оставь, пригодится, – сказал кум и пообещал. – Дня через три, когда немного уляжется пыль, подкину циклодола.

– Спасибо, вы меня балуете, – облизнулся Пыж и опустил шприц в карман куртки. – Только...

– Что только?

– Трупешники могут на меня повесить.

– Не повесят, если все по уму сделать, – ответил Чугур. – Знаешь, кто у Цики был в машках до Жоры Гомельского?

– Кажется, этот черт... Белоус, то есть Гришка Белоусов из второго отряда.

– Вот на него мокрое и спишут. У голубцов тоже есть сильные чувства. И еще какие – Шекспир с Ромео и Джульеттой вместе взятые отдыхают. Белоусов приревновал своего бывшего любовника, то бишь Цику, к новому партнеру. И приговорил обеих.

– А как же Белоус ночью из запертого барака вышел? – не унимался Пыж. Зрачки у него сузились, глаза заблестели, а на впалых щеках проступили пятна нездорового румянца.

– Он сейчас не в бараке, а в медсанчасти, – процедил Кум, ему не нравилось, когда исполнители лезут не в свое дело и еще вопросы задают. – Ночью оттуда легко выйти можно. Сегодня по больничке дежурит лепила, не из вольнонаемных, из нашего контингента. Он покажет, что Белоусов ночью попросился на воздух. У него начался приступ астмы, он задыхался. Короче, Белоусов отсутствовал двадцать минут, а это значит, что алиби у него – йок.

– А, вот оно как...

Пыж пригладил пух на голове. Он в очередной раз удивился хитрости и прозорливости Чугура. Начальник все предусмотрел, все просчитал, продумал до мелочей. Каким-то макаром сумел уложить Гришку, здорового, как колхозный бугай, на койку медсанчасти.

– Гомики режут своих бывших любовников в лапшу, крошат в мелкий винегрет, – продолжая говорить, Чугур вытащил из нижнего ящика стола плоскую фляжку с коньяком, отвинтил пробочку, запрокинул голову кверху. И забулькал спиртным, пустил в бутылочку воздушные пузыри. Позади тяжелый муторный день, он честно заработал свои двести пятьдесят грамм. – Так что ты крови не стесняйся. Пусть плавают, суки, как в бассейне.

– Разве я когда крови стеснялся? – кивнул Пыж.

– Когда все кончишь, оскопи их обоих. Потом топай к себе. Помойся хорошо. Переоденешься, сходишь к хезнику. И, как прошлый раз, утопишь грязную одежду в дерьме. И ключи туда же кинешь. Инструмент со следами крови спрячь под крыльцо медсанчасти.

Кум выложил на стол короткий самодельный нож со скошенным лезвием, похожий на сапожный, и ступер – остро заточенный металлический прут. Рукоятки ножа и ступера были обмотаны лейкопластырем на матерчатой основе, на котором не остаются отпечатки пальцев.

– Хочешь чего спросить, спрашивай. Ну, чего молчишь? – повысил голос Чугур. – Вопросы есть?

– Не по делу, – замялся Пыж. – У меня курятина кончилась.

– Что ж ты сразу не сказал?

Куму снова пришлось подниматься, открывать сейф. Он вложил в ладонь Пыжа пару пачек дешевых сигарет без фильтра и сказал:

– Ты много не кури. Это для здоровья вредно.

– Для здоровья вредно? – переспросил Пыж и зашелся лающим смехом, похожим на кашель туберкулезника...

Выпроводив Пыжа, кум вылил в глотку остатки коньяка, вытер губы ладонью и, освободив от обертки карамельку с мятным запахом, отправил ее в рот. Он думал о том, что Цика и Васька Гомельский лютой смерти не заслужили. Но тут вопрос стоит ребром: или кум их закопает, или они кума. На его месте другой, менее опытный начальник оперчасти просто провел бы с этими голубцами разъяснительную беседу. Мол, ваша информация о побеге Кота – тухлая, и цена ей грош.

Но кто бы поверил в такую байду? Правильно говорят: на чужой роток не накинешь платок. Неделя, другая и слухи о том, что кум покрывает Кота, покровительствует ему, и даже закрыл глаза на подсудное дело о побеге, расползлись бы по лагерю, как тараканы. Уж такое это проклятое место, зона, что тут ничего от людей не спрячешь и не скроешь. Не стоит и стараться.

И тогда жди беды. Врагов у кума куда больше, чем друзей. Найдется человек, кто давно счеты свести хочет, черкнет письмецо местному прокурору, а то и в Москву напишет. Хватятся Кота, а его след простыл. И тут закрутится такая карусель, что жить тошно станет. Какой там дом на Кипре, когда сам под следствием?

Эти два ничтожества, его шавки, должны были выйти на волю в одно время, через пару лет. Но – не срастается. Значит, не судьба им вернуться к нормальной человеческой жизни. Все, кто знает о побеге Кота, а из зэков в курсе только эти двое, должны исчезнуть.

Часть вторая

Обратная сторона морали

Глава первая

За то время, пока Дашка бродила по предвыборным штабам кандидатов в городские мэры, она окончательно убедилась в том, что все пиарщики – полные придурки, мозги у них вывернуты наизнанку и работают от силы полчаса в сутки, не дольше. Потом замыкается реле времени, голова отключается и существует как бы отдельно от тела.

Начальником предвыборного штаба Николая Воскресенского оказался тщедушный мужичок с желтым лицом и красными воспаленными глазами. Сразу не поймешь: то ли этот Расторгуев, погруженный в дела и заботы, не спал всю прошлую ночь, то ли весело проводил время, пьянствовал до утра в ресторане "Три тополя", где подают самое свежее в городе пиво и цены на доступных женщин не зашкаливают.

Он дымил, как паровоз, не выпуская изо рта сигарету, сыпал пеплом на письменный стол, заваленный никчемными бумагами, и на свой пиджак. Кашлял и снова хватался за сигарету. Расторгуев не сразу понял всю ценность фотографий, которые разложила перед ним Дашка, а когда, наконец, что-то сообразил, обрадовался, как ребенок. И стал приставать с теми же вопросами, что задавали Дашке в штабе конкурента.

Как вы познакомились с Гринько? Где встречались? Каков этот он в постели? Только про обрезание почему-то не вспомнил. Ответы оказались односложными, без интимных подробностей. Так и не удовлетворив до конца свое любопытство, Расторгуев созвонился со своим шефом, внимательно выслушал наставления и спросил, сколько стоят карточки.

– Двадцать штук? – вытаращив красные глаза, переспросил он. – Да ты в своем ли уме, девочка? Таких цен в природе не существует. В при-ро-де.

– Кроме того, я согласна дать эксклюзивное интервью любой местной газете, – добавила Дашка. – В подробностях рассказать, как Гринько меня соблазнил. Прельстил деньгами, обещал с женой развестись. И бросил. Я ведь делала все, что он хотел. Любые желания выполняла. Я думала, что это любовь пришла. Настоящая большая любовь. И вот получила...

– Любовь пришла, – зашелся кашлем Расторгуев. – Господи, все бабы – дуры. Любовь... Это слово ты в мексиканском сериале услышала?

– Я же не шлюха, – Дашка всхлипнула. – Думала у нас все будет красиво. Он меня на хорошую работу определит. От жены уйдет.

Расторгуев снова то ли закашлялся, то ли засмеялся. Чуть было не сунул в рот сигарету горящим концом.

– Ну, а если мы ребят с местного телевидения подключим? – спросил он, когда приступ кончился. – Им ты сможешь все рассказать? На камеру?

Телевизионщики в Дашкины планы не вписывались. Чего доброго приедет та же съемочная группа, тогда все может кончиться плохо. То есть совсем плохо. Вплоть до суда.

– Перед камерой я робею, – сказала она. – На меня немота нападает. У нас в техникуме снимали день открытых дверей, попросили меня два слова сказать для телевидения. А я стою, как столб. Даже промычать не могу, язык отнялся. Вот если бы корреспонденту из газеты. Ему бы я все выложила.

Расторгуев открыл форточку и прикурил новую сигарету. В этот момент включилось его воображение, он увидел интимные фотографии на первой полосе городской газеты. И заголовок аршинными буквами: "Гринько: обратная сторона медали". Или того хлеще: "Обратная сторона морали". Фото обрюзгшей морды Гринько, а ниже – интимные фотографии. Эту статью можно будет позже напечатать отдельно, на листовках, и разбросать по всем почтовым ящикам. Пусть люди знают, какая гнида лезет в мэры. И скажут на выборах этому проходимцу свое решительное "нет".

Корреспонденция должна заканчиваться пространными рассуждениями о том, что кандидат в мэры с таким моральным обликом, извращенец и совратитель малолетних, построит в городе не два храма, а двадцать два публичных дома и в придачу пару сотен распивочных, где жителей станут травить негодной сивухой. Расторгуев сорвал телефонную трубку и коротко изложил свои соображения шефу.