Андрей Бадин - Терминатор и Дюймовочка Страница 15

Как только проголодавшийся и измученный головной болью Фома взглянул на пышные угощения, у него сразу засосало под ложечкой.

«Крутые кулаки» по ресторанам ходили редко — было много дел. Но если раз в месяц Тыча собирал их на трапезу, то была она обставлена по высшему разряду.

Буйство блюд поражало разнообразием, изысканностью и напыщенностью сервировки. В центре стола красовался блестящий, из позолоченного серебра поднос с маленьким зажаренным молочным поросенком. Он был покрыт розовой хрустящей корочкой и сам просился в рот. На подносе вокруг него были разложены печеные яблоки, груши, картофель и разная зелень. Рядом на серебряном продолговатом блюде возлежал варено-копченый осетр длиною больше метра. Его узкая морда с дырочками ноздрей и полуоткрытым зубастым ртом говорила о том, что он на своем веку заглотнул немало мелкой рыбешки. Его ребристая, в костяных шишках спина, топорщащиеся плавники и большой хвост некогда наводили ужас на обитателей рек. Маленькие пластмассовые глазки поблескивали в лучах ламп, и казалось, что он вот-вот оживет, махнет хвостом, посшибает посуду и спрыгнет со стола. Но сегодня он сам угодил на обед уже в качестве пищи и никуда не денется.

С другой стороны на круглом фарфоровом расписном и позолоченном блюде растопырил свои клешни огромный тихоокеанский краб. Его красный, в зловещих шипах панцирь красовался среди свиты больших королевских креветок, в кустиках петрушки, сельдерея и укропа. Казалось, что он, когтистый, длинноногий, с мощными клешнями, является их покровителем.

Несколько тарелок с курочками-гриль были расставлены по всему столу. Среди них возвышались розетки с красной и черной икрой, грибочками, маринованными огурчиками и помидорами. Про салаты можно и не говорить — их было больше двадцати. Гвоздем программы в форме остроконечной египетской пирамиды возвышался салат «Декаданс», изготовленный по оригинальному рецепту шеф-повара ресторана Лаврентия Берии. Этой кличкой маститого кулинара окрестил сам Герман. Когда первый раз пригласил его к столу, чтобы поблагодарить за отменный ужин, он увидел, что тот как две капли воды похож на небезызвестного Берию. Сначала Германа поразило удивительное сходство: тот же овал лица, тот же нос, глаза и пенсне, и он грешным делом подумал: а не внебрачный ли сын покойного председателя НКВД перед ним. Хотя в принципе такое могло случиться. Мало ли Берия погулял по женщинам. Теперь весь «Метрополь» дразнит повара Лаврентием Павловичем, хотя звали его Эммануил Исаевич Цап.

Бандиты повязали на свои мясистые шеи белые простынки, будто целеустремленные пионеры красные галстуки, и приготовились к поглощению яств. Вино никто из «крутых кулаков» не пил — Герман запрещал, а вот соки, пепси-колу и минеральную воду употребляли в изобилии.

Жидкости разлили по звенящим хрустальным бокалам, подняли их, чокнулись, выпили и только после этого принялись издеваться над пищей. Выражение «издеваться над пищей» в данном случае будет уместным, так как нормальной едой их трапезу назвать было нельзя.

Еда наконец попала в их алчные рты, и захрустели на вставных зубах ароматные угощения. Изголодавшиеся братки рвали и метали харч, запивая его неимоверными количествами соков и воды. Все сопели, икали, рыгали, громко сглатывали и отдувались от тяжелого труда.

Через час они, сытые и довольные, тяжело дыша, выкарабкались из-за стола и поплелись к выходу. Герман-Тыча оставил на столе тысячу долларов — плату за обед и на подкашивающихся ногах побрел следом.

То, что увидел официант, когда пришел за деньгами, было для него потрясением. За час «крутые кулаки» съели все, что можно было съесть. Тарелки, подносы и блюда блестели так, будто их вымыли чистящим средством «Ферри» в посудомоечной машине «Бош». В посеребренном блюде горкой валялись обглоданные поросячьи ребра, кости и морда без глаз и пятачка. От осетра остался только спинной плавник, хребет и пара хрящей, а вот от краба только панцирь. Курочки превратились в горки трубчатых костей, тщательно обглоданных и обсосанных. Розетки из-под икры были чисто вылизаны прыткими бандитскими языками — будто в них ничего и не было. Картофель, буженина, телятина, сырокопченые колбасы разных сортов, несколько видов салатов, рыбные и мясные ассорти и заливные, свежие и соленые грибочки, трепанги, омары, устрицы, кальмары, раки, соусы, пирожные, пять тортов, мороженое с орехами, овощи, фрукты и двадцать литров соков — все это исчезло без следа во вместительных желудках.

— Это не «крутые кулаки», а «крутые животы» какие-то, даже доесть нечего, — официант состроил на лице кислую мину и принялся убирать со стола.

— Ешь — потей, работай — мерзни, — довольно пробубнил Газила, садясь в «Мерседес». Он захлопнул дверцу и сильно, зычно и зловонно пукнул.

— Опять ты глумишься, пердун, — выругался Фома. — И это после вкусного сытного обеда. Да ты своим пердежом весь кайф испортил. Годзилла! — Он выскочил из машины и закрыл дверь. — Нюхай сам свою вонь. Чтоб ты обосрался.

— Ха-ха-ха, — куражился Газила, — ничего, стерпите, дух у меня хоть и крепкий, но не ядовитый. — Он поднатужился и выпустил такую порцию вони, что сам испугался. Ему показалось, что вместе с газом вылетели и испражнения.

Братки рванулись из «Мерседеса», закрыли двери и отбежали на безопасное расстояние.

— Ну что там у вас? — рявкнул из соседнего автомобиля Герман. — Бомбу с часовым механизмом подложили, что ли?

— Хуже, газовая атака. Этот бздун обожрался и вони напустил. В машине дышать нечем, — оправдался Фома.

— Вставьте ему затычку в очко, — усмехнулся Тыча. Он знал, что Газила любитель пустить зловонного пару, но в его присутствии он такого себе никогда не позволял. А раз эти его шалости Германа не касались, то и относился он к ним снисходительно: «Пусть ребята забавляются».

Вдруг зазвонил телефон. Герман поднял трубку и услышал голос полковника Жабова.

— Это я, — не называя себя, начал тот.

Герман его сразу узнал и ответил:

— Что у вас?

— Звонок был произведен с аппарата номер тысяча двести девяносто один. Он находится на Щелковском шоссе. Все, — закончил он и положил трубку.

Тыча догадался, что полковник не хочет говорить лишнего по служебному телефону и поэтому быстро свернул беседу.

— Фома, — позвал босс, — достань карту уличных телефонных аппаратов.

Бригадир поморщился, но пошел к машине. Он затаил дыхание, открыл дверцу и, несмотря на страшную вонь, все еще витающую в салоне, полез внутрь. Глаза сразу защипало, но Фома пересилил себя, вынул из «бардачка» сложенную вчетверо карту Москвы и рванулся на свежий воздух. Пока он лазил, сидящий в машине и вдыхающий свою вонь Газила ехидно смотрел на него — мол, долго ли выдержишь, а потом спросил:

— Хорошо, еще поддать?

— Не надо, и так крепко несет, — выдохнул бригадир.

Он достал не обычную туристскую карту с названиями станций метро и маршрутов пассажирского транспорта, а карту телефонных аппаратов. Ее используют в своей работе ремонтники таксофонов.

— Вот Щелковское шоссе, и вот точками помечены телефонные будки, — начал рассматривать ее Герман.

— Вот этот номер, — ткнул в карту Фома, — это где-то во дворах, недалеко от брошенного джипа.

— Свяжись с Дубом и прикажи ему проверить все окрестные телефоны. Пусть найдет нужный и ждет нас. Мы выезжаем. — Босс сел в машину и захлопнул дверцу.

— Вонь уже провентилировали, — доложил Газила, — можно ехать.

— А этого в багажнике повезем? — зло спросил бригадир.

— Если еще хоть раз пернет, я ему в задницу гранату запихну, вместо затычки. — Фома был настроен решительно. Бандиты уселись в «Мерседесы» и помчались на помощь Дуболомову.

Гриня посидел полчаса на скамейке, потом сходил купил мороженое и мигом его съел. Время тянулось медленно, а террористов все не было и не было.

«Может, они сюда не вернутся», — думал он.

Вдруг зазвонил сотовый телефон, это был Фома.

— Дуб, обойди все телефонные будки в округе и посмотри, нет ли телефона с номером тысяча двести девяноста один. Если найдешь — сразу сообщи, но возле него не околачивайся. С этого аппарата звонили Репе.

— Понял тебя, — ответил Григорий.

Фома уже хотел повесить трубку, но потом решил немного поиздеваться над высокомерным Дуболомовым и продолжил:

— Как там у тебя дела, проголодался?

— Да, очень сильно, — пожаловался тот. — Если так и дальше пойдет, то я похудею, массу потеряю и не смогу на все сто процентов выполнять свою работу…

— …зевать на службе и упускать захватчиков, — съязвил Фома.

Дуб замолчал и тяжело засопел.

— А мы только что с боссом в кабаке были, в «Метрополе» и прекрасно покушали. Была такая жрачка — все объелись.

— Да, — с завистью промямлил прожорливый Гриня, — а мне ничего не захватили?