Иван Шевцов - Грабеж Страница 15

— Ипполит Исаевич, мы, то есть милиция, нуждаемся в вашей помощи, и поэтому буду с вами откровенен: дело с кулоном продвигается плохо, а вернее, совсем не продвинулось. Нам не удалось напасть на след налетчика. Мы задержали одного из участников, Конькова, того, что был в штатском, вы его помните, но он скорее невольная жертва, человек случайный и попал в эту историю по причине своего психического недуга. Помощь его следствию в сущности равна нулю. Вы вправе меня спросить: почему обратились именно к вам? Отвечу: вы человек проницательный, наблюдательный, у вас острый глаз.

— Имеется в виду мое прошлое — судимость и так далее? — уточнил Пришелец и горько усмехнулся. — Грехи молодости, маленькое пятнышко в биографии, которое легло на меня, как позорная татуировка, которую невозможно вытравить.

— Совсем нет, Ипполит Исаевич, я не об этом, — мягко возразил Добросклонцев. — Вы специалист по искусству, а эта профессия, как я понимаю, требует особого глаза, проницательности, глубокого анализа. Ведь вы, исследователи, проникаете в сущность вещей, видите то, что обыкновенному человеку, не специалисту, не видно.

«Складно поешь, отрепетированно, — недоверчиво думал Пришелец, слушая Добросклонцева. — А вот зачем ты пришел на самом деле, с какой целью — этого не скажешь. Этот ребус надо разгадать. Что ж, поединок? Давай поединок!»

— В чем конкретно должна выражаться моя помощь? — напрямую спросил он.

— Вы видели тот злополучный кулон, — продолжал Добросклонцев по-прежнему доверительно и спокойно. — Скажите, пожалуйста, что он из себя представляет, и вообще, натуральный это бриллиант или, может быть, искусственный, которые сейчас получают в лабораториях?

— Вы имеете в виду фианиты? — Пришелец, подперев подбородок рукой, задумался. После некоторой паузы заговорил, не глядя на Добросклонцева, не спеша, взвешивая каждое слово: — Дело в том, что я не специалист по алмазам и не смог бы отличить настоящий бриллиант от фианита или тем более от белого сапфира, который гранят бриллиантовой гранью и затем выдают за натуральный бриллиант. Проба напильником ничего не дает. Напильник его не берет. Есть какие-то другие способы определить. Надо быть специалистом. Именно поэтому я и решил проконсультироваться у Бертулина. Арсений Львович мой старый знакомый, опытный ювелир. Ему я верю.

— Вы хотели купить кулон?

Вопрос Добросклонцева неприятно задел Пришельца. «Кончилась присказка, а теперь, похоже, начинается сказка, — подумал он. — Спокойно, Ипполит, гляди в оба!» Ответил уклончиво:

— Такая мысль была, если бы сошлись в цене, — и вдруг предложил: — Хотите кофе? Я быстро сделаю.

Не дав Добросклонцеву ответить, он поспешно удалился на кухню и вернулся через некоторое время с серебряным подносом, на котором стояли две голубые кофейные чашечки из тончайшего, прозрачного китайского фарфора, такая же сахарница, банка растворимого кофе, две коньячные хрустальные рюмочки, несколько брикетиков печенья, бутылка отборного молдавского коньяку и хрустальный графинчик с водкой.

— Кофе и сахар по вкусу. Я лично предпочитаю густой и без сахара, но с водкой. Чайная ложка водки в кофе усиливает и обостряет аромат. — И когда Добросклонцев взял свою чашку, высыпал в нее ложечку кофе, Пришелец предложил: — По рюмке коньяку?

— Благодарю, но мне еще на работу нужно.

— Тридцать граммов работе не помешают.

Юрий Иванович махнул рукой, улыбнулся дружески:

— Ну да ладно — за знакомство грешно отказываться. Только разрешите, я позвоню в управление.

Пришелец кивнул, и Добросклонцев набрал телефон Мироновой. Не называя ее, он сразу спросил:

— Как там у нас дела? Меня никто не спрашивал?.. Да я неважно себя почувствовал. Что-то с желудком. Да, да, иду в поликлинику. Я позвоню, из дому позвоню.

Тоня поняла, что Добросклонцев находится у Пришельца. А тем временем Ипполит Исаевич налил в рюмки коньяк:

— Ваше здоровье, Юрий Иванович. За вашу третью звезду.

— Да уж где там, Ипполит Исаевич, нам звезды не часто светят. Приходится думать не о третьей, а как бы эти сохранить. Если не найдем кулон, можем потерять звезду, — перейдя на шутливый тон, заговорил Добросклонцев и уже всерьез закончил: — Я пью за вашу помощь.

— Я все-таки не совсем представляю, чем могу быть вам полезен, — сказал Пришелец, поставив на стол пустую рюмку и отхлебнув кофе. Добросклонцев подумал: «Разговор о покупке кулона ему не понравился. А мы возобновим».

— Да, мы немного отвлеклись. Какая по-вашему цена этому кулону?

— На такие вещи, как вы знаете, цены бывают разные, с невероятной вилкой. Государственная цена одна, на черном рынке другая.

— Дороже или дешевле? На черном рынке?

— Как кто сумеет сторговаться. Чаще дороже. Но бывает и дешевле. Например, ворованная вещь.

— Значит, похитители кулона могут продать его подешевле. Ну а за какую цену вам предлагал Норкин?

— О цене речь не шла, надо было проконсультироваться у специалиста. Подлинную цену мог определить Арсений Львович.

— Норкин говорит, что цена кулону семьдесят тысяч.

— Запрашивать он мог и дороже, а кто ему даст?

— Да, найти покупателя на такую вещь, как я понимаю, не так-то просто. И потом — зачем он, этот кулон? Практически вещь бесполезная. Надеть на шею семьдесят тысяч, целое состояние — это же безумство!

— Таких безумцев нет, чтоб носить на шее, зато капитал надежный от всяких инфляции. Деньги падают в цене, а камешки и презренный металл год от года дорожают.

Он снова наполнил рюмки коньяком. Добросклонцева подмывало спросить: смог бы он, Пришелец, купить кулон, выложить семьдесят или пятьдесят тысяч? Но он сообразил, что вопрос этот только насторожит и испортит дело. Коль торговал, значит, и купить мог. И все-таки было любопытно, что ответил бы Пришелец.

— Ипполит Исаевич, нас, следствие, волнует вопрос, ответ на который мог бы стать ключом для раскрытия преступления. Собственно, это главная; цель нашей сегодняшней встречи. Вы видели в лицо всех троих налетчиков, были главным свидетелем. Как вы считаете: грабители шли именно за кулоном, то есть заранее знали, что вы придете с Норкиным, или это было случайное совпадение, если они просто хотели ограбить ювелира?..

Сложный вопрос задал Добросклонцев, неожиданный, с подвохом. Ипполит Исаевич соображал и взвешивал, глядя мимо Добросклонцева, и понимал, что любой определенный ответ не выгоден для него. Он вообще предпочитал в официальных разговорах неопределенную форму и ответил уклончиво:

— Представьте себе, Юрий Иванович, этот же вопрос возникал и у меня, и я не могу дать на него твердого ответа. О том, что те двое в милицейской форме уголовники, я понял сразу, — грубость в обращении, совершенно нехарактерная для работников милиции, да и соответствующие физиономии: что-то хищное, звериное в глазах, в жестах, во всем облике. Этого не скроешь никакой униформой. Ваш вопрос мне понятен: одно дело, если преступники заранее знали, что здесь живет ювелир, и шли, чтобы ограбить его, и совсем другой сюжет, если они шли конкретно за бриллиантом. В таком разе они знали время нашего прихода к Арсению Львовичу. Возникает логический вопрос: от кого? Кто дал им информацию? Сами Норкины — их трое: муж, жена и дочь: или Арсений Львович и я — ваш покорный слуга. Получается, что кто-то из нас. Теперь посмотрим персонально. Норкины могли дать такую информацию только через третье лицо — кому-нибудь проговорились. Процент вероятности незначительный. Следующий — Бертулин. Но ведь у него тоже кое-что взяли. Стоило ли шило на мыло менять?! Потом, насколько я знаю Арсения Львовича, он не способен на подобную авантюру, он человек глубоко порядочный. Да и смысла нет ему лезть в уголовную историю на закате жизни. Человек он обеспеченный, на его век хватит и того, что имеет. Как видите, процент вероятности равен почти нулю.

— Но все же полпроцента вы допускаете? — вставил Добросклонцев, внимательно следя за Пришельцем.

— Теоретически. В таких случаях нельзя исключать даже самое невероятное, — ответил Ипполит Исаевич и сделал небольшую, но мучительную паузу. — И, наконец, Пришелец. Тут процент вероятности самый большой. Во-первых, я в некоем роде антиквар, коллекционер; во-вторых, как я уже говорил вам, с татуировкой прошлого. В-третьих, в отличие от Норкина и Бертулина я в этой операции ничего не теряю, а только выигрываю. Допустим, я даю грабителям по две-три тысячи наличными, а они взамен этот камешек, безделушку, цена которой, если это натуральный бриллиант, а не белый сапфир, пятьдесят тысяч. Есть смысл? Несомненно. Правда, в таком случае грабители должны быть законченными болванами, и поручить им такую операцию мог только неопытный чурбан. Что из себя представляют налетчики, я не знаю. С одним из них вам приходилось беседовать.

Ипполит Исаевич замолчал, взял бутылку коньяка, но Добросклонцев прикрыл свою рюмку ладонью: