Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой Страница 16

– Извините. Гермес... у тебя сигареты нет? Я свои забыл! – Ковнацкий встал из-за стола, распахнул дверь кабинета и крикнул это зычно на всю похоронную контору, испугав двух благообразных старушек, с которыми в первом, дешевом зале разговаривал Гермес. Старушки явились покупать траурный венок усопшей соседке по дому.

Гермес принес сигареты, с любопытством оглядел этих двоих в креслах, с кем беседовал Ковнацкий, еще с большим любопытством и недоумением воззрился на своего приятеля – ты чего это, а? Вздрюченный какой-то... что происходит?

– Спасибо, займись там всем пока сам, ладно? Я занят, – сказал Ковнацкий и плотно закрыл за Гермесом дверь. – Так о чем это я... да, с Полиной мы не виделись давно.

– А она живет тут совсем недалеко на даче, – сказал следователь Чалов. – Гаврилов перед смертью и ее навещал, как и вас.

– Правда? Значит, повидаться захотел Валентин... Просто когда-то мы все дружили, такая компания у нас собиралась летом.

– Я вынужден задать вам прямой вопрос, Платон Григорьевич. Зачем приезжал к вам Гаврилов? Что он хотел?

– Он приехал повидаться.

– Только повидаться? Может, он намекал, что... одним словом, если человек решил уйти самостоятельно из жизни... может, он сделал вам какие-то распоряжения насчет похорон и тому подобное?

Хотите знать, зачем он приезжал ко мне и к ней...

– Он каким-то образом узнал, что моя мать выходит замуж. Это радостное событие... после стольких лет вдовства она наконец-то нашла достойного человека, и я рад... и мы все рады. Валя знал мою мать, она работала с его покойным отцом в администрации города... Ну вот решил лично приехать поздравить. Такой большой человек, занятой, а нашел время, выкроил...

– Приехал поздравить вашу мать сюда, в похоронную контору?

Это спросила Катя.

Стерва... Платон Ковнацкий сглотнул слюну. Какая же стерва досужая...

– Моя мать долгое время возглавляла городское управление ритуальных услуг. Это потом мы открыли свое дело, эту фирму. Она горела на работе, и он... Гаврилов к этому привык. Наши родители были всегда очень занятые люди. Поэтому он и приехал к нам сюда, на работу, а не домой.

Он видел по их лицам, что они не верят, не поверили ему. Интересно, кто бы поверил такому бреду? Но Валька Гаврилов умер... сдох... А когда сдыхают вот так – малодушно накладывая на себя руки, все вопросы, все эти ваши расследования...

Да засуньте вы все это знаете куда?

Все эти ваши вопросы, допросы... Их в свое время тоже задавали немало, но то время прошло.

И скоро все вообще закончится тем, что появится еще одна могила. То самое место, которое Валька Гаврилов, честно говоря, давно, давно заслужил.

И все порастет травой.

Смерть...

Жизнь...

Память...

– Распишитесь на бланке протокола, – сказал следователь Чалов и протянул Платону Ковнацкому свою шариковую ручку.

Глава 14

«ВО ВСЕМ ЭТОМ КАКАЯ-ТО ТАЙНА»

В машине рядом с Катей следователь Чалов аккуратно раскрыл папку с протоколами допросов, словно проверил – все ли на месте, и потом захлопнул.

Финита...

Из окон похоронной конторы никто не следил за ними украдкой, никто не вышел на крыльцо «покурить», понаблюдать – куда поедут и скоро ли.

И все же, все же, все же...

Конечно, дело о самоубийстве гражданина Гаврилова фактически уже закрыто. Но все же...

Во всей этой их лжи, фальши и недомолвках...

Во всем этом столь явном нежелании говорить...

В скрытом волнении...

Смятении...

Испуге...

Да, да, совершенно определенно – испуге (Катя в некоторые моменты и там, в саду, полном цветов, и здесь, в зале, увешанном венками, ощутила это – как легкое дуновение сквозняка, как нечто незримое, но грозное, маячившее там, в тени, в ясный полдень в месте, где не водятся тени)...

Во всем этом невысказанном и утаенном скрыта какая-то тайна.

Катя поклясться была готова.

Но, кажется, никто уже не собирался эту тайну разгадывать.

– Ну а теперь назад к лаборатории, и можно сказать, что все, – следователь Чалов сидел рядом с Катей прямо, точно аршин проглотил. И она в эту минуту почти ненавидела его.

И это все? Ты больше и пальцем не шевельнешь?

Но таков ведь порядок по делам о суициде. Круг лиц из числа знакомых и близких самоубийцы просто формально опрашивается. А решающую роль играет заключение судмедэкспертов.

Но там ведь есть что-то... как раз в этом заключении. Сиваков и его коллеги ждали какого-то консультанта-инфекциониста.

Иномарок высокого начальства возле здания кримлаборатории Катя уже не увидела, когда они туда подъехали. Зато увидела две другие машины – желтое такси и черное «Вольво» с номерами областной прокуратуры.

Прокурора области следователь Чалов встретил в коридоре лаборатории.

– Добрый день, где вас носит, Валерий Викентьевич? – Прокурор выглядел раздраженным и озабоченным. – И дозвониться до вас невозможно. Люди из управделами приезжали, я больше часа с ними тут один...

– Я же докладывал вам сегодня утром ситуацию, – следователь Чалов достал из кармана щегольского пиджака телефон. – Вот черт, простите, звонок вырубился, сейчас исправлю.

Кате, поодаль наблюдавшей сцену «Чалов и начальство», показалось: звонок отнюдь не сам «вырубился», а его намеренно отключили.

То же самое, видимо, померещилось и прокурору.

– Они требовали точной и окончательной информации! Я целый час тут должен был оправдываться... делать вид... Они забрали копию заключения экспертизы, но этого им показалось недостаточно, они хотели...

– Так я всем этим утром как раз и занимался – опрашивал знакомых Валентина Гаврилова, вот, пожалуйста, протоколы – его водитель, гражданка Каротеева и гражданин Ковнацкий, а также тут рапорты сотрудников розыска. На одиннадцать часов, – Чалов глянул на запястье с наручными часами, – мной сюда, в морг, вызвана гражданка Наталья Литте, по нашим данным – близкая подруга Гаврилова. Вон она, кажется, скучает в одиночестве, – он указал в дальний конец кримлаборатории, где у широких распашных белых дверей стояли банкетки. – На консультацию к нашим экспертам вызван специалист. И вообще, что вы от меня хотите? Я занялся этим делом не в свое даже дежурство, проявил такт и любезность, подменил коллегу, у которого всегда что-нибудь да приключается: то жена снова рожает, то теща из Иркутка приезжает. Бросил все свои дела, второй день таскаюсь с раннего утра по этому чертову городишке, стараясь закончить всю эту антимонию как можно скорее!

«Ну и зануда, – снова поразилась Катя, – ну-ка, врежь ему, прокурор, хорошенько, чтобы не зарывался, не ныл!»

Однако прокурор – обычно строгий к подчиненным – в этот раз повел себя на удивление бесконфликтно:

– Хорошо, хорошо, успокойтесь, Валерий Викентьевич. Я знаю, как вы загружены, сколько дел у вас в производстве, но вы сами понимаете, что на такое происшествие я не могу послать абы кого... Это не тот уровень, не тот человек, а вы... Одним словом...

– Сейчас закончим с формальным опознанием тела, опросим специалиста-консультанта, и я...

Следователь Чалов вместе с прокурором, разговаривая уже на пониженных тонах, мирно бок о бок направились в сторону банкеток, где «скучала» эта самая Наталья Литте.

Через минуту они все втроем скрылись за белыми дверями лаборатории. Катя подругу покойника успела разглядеть лишь мельком. Кажется, «модель» – девица из этой породы: красотка, на высоченных шпильках, явно косящая под незабвенную Мэрилин – тот же платиновый оттенок волос, те же локоны, тот же тон алой губной помады. В морг на опознание тела Гаврилова она вырядилась в атласный топ с кружевами, с фантастическим декольте и в коротенькие шорты.

Словно нарочно...

Катя подошла к дверям – нет, ничего не видно, не слышно.

Словно нарочно, напоказ вырядилась так неуместно и пошло... И тут какая-то фальшь...

– Ну чего, закрылись? Не пускают?

Катя оглянулась. Старина Сиваков! Очки снял, протирает носовым платком лоб вспотевший.

– Доброе утро, кофейку со мной не выпьешь?

– Спасибо, вы с ночи тут?

– Да, будь оно все неладно. Я так и знал, что опять сегодня примчишься. Только ничего интересного здесь. Все как я и сказал еще там, в квартире.

– Выходит, самоубийство... И никаких у вас сомнений?

– Никаких. Все данные это подтверждают.

– А те таблетки?

– И с ними все теперь ясно. Он их принимал постоянно. Ему врач прописал.

– А зачем вызвали консультанта-инфекциониста?

– Я подтверждения хотел, больно уж случай редкий.

– Он, Гаврилов, что...

– Он серьезно болел, фактически последний отрезок свой уже проходил, – Сиваков выпустил клубы дыма. – Туберкулез мозга.

– Туберкулез мозга? У него?

– Вот и я удивился, когда данные анализов увидел. Всего три процента существует вероятности, что при развитии болезни туберкулез, как в старину говорили, «в голову кинется». Где он только это подцепил... и все в таком запущенном состоянии... При таких возможностях, таких средствах, какие он имел... Правда, в некоторых случаях болезнь до самой последней стадии протекает бессимптомно. Такой молодой мужик, здоровый физически, крепкий, а внутри, в мозгах, как... Видела гнилые грецкие орехи?