Ростислав Самбук - Нувориш Страница 16

– Это вы ограбили контейнеры? – Нечипоренко поднял исполненные ненавистью глаза. – Народное добро! Сволочь проклятая…

– Я попросил бы вас прикусить язык. Запомню каждый ваш эпитет. Соответственно будете наказаны.

– Что ты с ним церемонии разводишь, шеф! – вклинился Григорий. – Давай поджарим свинью, послушаем, как завопит.

Иван Павлович предостерегающе поднял ладони. Неужели Коляда не понимает, что самое большое удовлетворение он получит не тогда, когда стенает и мучится человек под раскаленным утюгом, а морально унизив противника и вынудив его признать свое поражение. То есть окончательно сломать этого майора, еще несколько часов назад считавшего себя если не пупом земли, то во всяком случае человеком, от которого многое зависит и чьи поступки в большинстве своем не обсуждаются.

– Помолчи! – приказал и снова обратился к майору: – Извините, но я еще не кончил. Утюг это так, детские игрушки, может, вам и удастся выдержать эту небольшую экзекуцию. Но есть у нас задумка… Слышал я, через это никто из мужчин не перескочил: венгерские жандармы, чтобы вытянуть признания из подозреваемых, зажимали те штуки, так сказать, символ мужского достоинства, дверьми… Говорят, боль такая, что любой раскалывается сразу. Мы дверьми пользоваться не станем, однако, обзавелись вот таким прибором… – Положил на стол рядом с утюгом тиски. – Привяжем вас, майор, как уже было сказано, к кушетке и начнем потихоньку закручивать тиски. Приятного мало, и советую не доводить нас до крайностей.

– А вы еще большие негодяи, чем я думал, когда ваши подонки везли меня в машине.

– Я уже говорил, майор Нечипоренко, что запомню каждое ваше высказывание. Так что лучше не оскорбляйте нас.

– Ничего я вам не скажу.

– А это мы сейчас проверим… Давайте, хлопцы! Григорий с Олегом повалили майора на кушетку и прикрутили к ней. Коляда, оголив ему спину, поставил утюг.

– Включай, дорогой, зачем медлить? – нежно, будто говорил с ребенком, велел Луганский. – Считаю до десяти, майор: пока утюг не раскалится…

Он считал медленно, растягивая слова и делая между ними большие паузы. Утюг накалялся, кожа под ним покраснела. Нечипоренко попробовал шевельнуться, чтобы сбросить утюг со спины, но Григорий, предвидя такое, прижал его сильнее.

И тогда Нечипоренко закричал:

– Хватит!.. Прекратите, гады!

– Ага, запросился… – удивился Григорий. Он немного поднял утюг и Нечипоренко простонал:

– Ваша взяла…

Иван Павлович подсел к кушетке.

– Рассказывай!

– Создано два передвижных отряда внутренних войск, они будут контролировать Ребровицу и охранять эшелоны, стоящие на станции и ближайших разъездах.

– Еще?

– Получили автомобиль для экстренных выездов.

– Кого подозреваете?

– Есть мнение: местная банда. Кто еще мог знать, что контейнеры с таким дефицитом заночуют возле Михайловки? Местные пошуровали, увидели видеомагнитофоны и организовали налет. Теперь вижу – ошибались.

– Почему же?

– Ведь вы на местных не похожи.

– А на кого?

– Столичные пташки.

– А ну-ка, – велел Луганский Коляде, – припеки ему еще. Чтобы не болтал глупостей. Будешь правду говорить? – заглянул майору в глаза.

– А я правду и говорю. – Нечипоренко скрипнул зубами, и Иван Павлович почувствовал: не врет. Но, если подозрение упало на местных, можно смело провернуть операцию на Узловой. Почистить контейнеры, о которых сообщила любовница Григория. Завтра ночью. Жаль, на Узловой у него никого нет. Но ничего не поделаешь, контейнеры все же следует почистить. Тем более, что перевозят в них, судя по Лесиным словам, одежду и обувь, а шеф на днях напоминал, что именно такие товары необходимы.

Иван Павлович с удовольствием вспоминал их последнюю встречу. Теперь шеф (после операции под Ребровицей он считал Луганского вполне надежным человеком) пригласил Ивана Павловича в свою резиденцию. Предупредил, чтобы приехал один. Заслышав клаксон, собственной персоной вышел открыть ворота – усадьба была обнесена плотно пригнанными дубовыми досками, – пропустил машину и, заперев ворота и калитку, объяснил:

– Соседи тут всякие, могут номера твоей тачки запомнить, а зачем? Не стоит им глаза мозолить.

Иван Павлович так же полагал: на всякий случай не следует афишировать их знакомство, заботясь прежде всего о собственных интересах. Кто ж его знает, как шеф собирается распорядиться видеомагнитофонами и компьютерами, а вдруг ими заинтересуется прокуратура или милиция – и потянется цепочка от Ярового к нему.

Шеф пригласил Ивана Павловича в холл, откуда лестница вела на второй этаж. Угостил сигаретами и кофе, от спиртного Иван Павлович отказался, сославшись на то, что он за рулем. С самого начала шеф заявил с предельной прямотой:

– Теперь, уважаемый, связаны мы с вами одной крепкой веревочкой и нет смысла таиться. – Подал руку. – Яровой Леонид Александрович. Иван Павлович захохотал.

– Я вас уже давно вычислил. Когда-то мы Центральный Комитет обслуживали и всех первых должны были узнавать. С первого взгляда.

– Я этого не знал.

– Откуда же? Это наше, внутреннее…

– Послушай, Иван, давай без церемоний, называй меня Леней. Как когда-то Ильича: все Леней звали…

– Были времена!

– Да, были, – согласился Яровой, – но назад не вернешь. Отрезано. Нынче всем крутиться надо.

Иван Павлович вытянул из пачки еще одну сигарету «Кэмэл», хотя действительно курил мало. Но сегодня сигарета была ему по вкусу: приятный разговор ароматная американская сигарета делает еще приятнее, да и крепкий кофе не помешает. Одарил хозяина ослепительной улыбкой.

– Леня, так Леня, – резюмировал, – Ваня, Леня – и правда, лучше без цирлихов-манирлихов.

– Из Лижина новостей нет?

– Завтра закину туда надежного парня, который и вышел на контейнеры. Охмурил девку с товарной, она и сообщила о контейнерах.

– Через девок что угодно провернуть можно, – глубокомысленно изрек Леонид Александрович. – А мне, Ваня, шмотки нужны. Дубленки, пальто, куртки. Еще обувь, желательно импортная. Итальянские сапожки, например, или саламандровские туфли. Что уж попадется.

Иван Павлович развел руками.

– Гарантировать не могу.

– Вот чудак, как будто я от тебя что-то требую. Ты просто имей в виду – нужно до зарезу.

– Усек.

– На будущей неделе товар в Киев привезешь. Из тех контейнеров.

– Путевки для грузовиков и документы на товар…

– Сварганим.

– Тогда нет проблем.

– Забросишь товар на Березняки. Я там арендовал половину мебельного склада. Организуем выставку.

Луганский недовольно покачал головой.

– Не нравится это мне…

– Думаешь, мне нравится? Нет иного выхода. Клиенты должны видеть все эти компьютеры и стиральные машины. Увидеть и пощупать, если захотят.

Луганский только пожал плечами: Яровому виднее и, наверно, приспичило, если решил так рискнуть…

Теперь, глядя в глаза майору Нечипоренко, Иван Павлович размышлял: что с ним делать? Стоит ли отпустить? Завязать глаза и вывезти под Ребровицу? Нет, решил наконец, в жизни все непредсказуемо и даже в трехмиллионном городе бывают случайные встречи. Зачем же рисковать? А если финал ясен, можно говорить с майором открытым текстом…

Сказал:

– Значит, ты, майор, утверждаешь: милиция ориентируется на местную банду?

– К сожалению, ошиблись.

– И там, вокруг Ребровицы, вынюхивают все твои шпионы?

– Информаторы.

– Выходит, твои стукачи вышли на кого-то?

– Села прочесываем. Без грузовиков не обошлось, да и технику из контейнеров где-то спрятать надо. Расспрашивали людей: той ночью кто-то мог увидеть что-то подозрительное…

– А кто, майор, у тебя на Узловой работает?

– Вот вы куда нацелились… Не выйдет, ничего у вас не выгорит: станция большая и охрана не дремлет.

Иван Павлович оглянулся на Коляду.

– Гриша, – попросил, – подогрей майора еще немного. Прилепи ему снова утюг, а то что-то с памятью у него стало…

– Чего вы хотите? – дернулся Нечипоренко.

– Как человека спрашивал: кто из твоих субчиков на Узловой? Неужто забыл?

– Младший лейтенант Грабовский и сержант Ватуля.

– Их задание?

– Поддерживать порядок на станции. Задерживать преступников и подозрительных лиц. Охранять грузы.

– И все это – на двоих?

– Кадров не хватает.

– Точно, не хватает, – развеселился Луганский, поскольку сам факт недоукомплектования милиции лил воду на его мельницу. – Как там по инструкции? Ночью твои милицианты должны на путях околачиваться?

Нечипоренко сообразил, куда гнет этот ненавистный тип.

– Это входит в их обязанность, – ответил, не отводя глаз. Понял: ему уже живым отсюда не выйти, и надо достойно уйти из жизни. – А младший лейтенант Грабовский и сержант Ватуля – сотрудники дисциплинированные.

– Знаем ваших, – недобро усмехнулся Луганский, – как начальство припрется на Узловую, крутятся вокруг, если же нет никого, дрыхнут, гады, на вокзале. Диван в дежурке есть? – подморгнул Нечипоренко.