Андрей Бадин - Именем волчьего закона Страница 16

И вот полковник попрощался с генералом, положил трубку, посмотрел на подчиненных и произнес:

– Ну, давайте начнем. Ты, Леша, первый.

Фомин поерзал на стуле, помялся немного и произнес:

– По двум последним убийствам. Позавчера, в десять часов утра, в районе Измайловского парка обнаружен джип «Кия» с двумя расчлененными трупами в салоне. Принадлежит машина одному из убитых – Вадиму Белопольскому, сотруднику частной коммерческой фирмы. Второй, Константин Манеев, сослуживец Белопольского. Смерть обоих наступила примерно в два часа ночи того же дня.

– Здорово сказал, – перебил его Максимов, – в два часа ночи того же дня…

– Ну, вы поняли. Ночью убили, а утром, через четыре часа, их нашли.

– Понятно, продолжай.

– Тут термины медицинские, фотографии, может, Гена Петров скажет? – Алексей поморщился – не хотел влезать в подробности смерти, вскрытия и всего того, что было ему крайне противно.

– Хорошо, все знают, ты чистюля, – хихикнул полковник. – Гена, давай…

Уставший, прокуренный, слегка нетрезвый, работа такая, иначе никак, патологоанатом Петров открыл папку, достал листы и начал читать:

– Смерть обоих наступила примерно между часом и двумя ночи от многочисленных колотых ранений в разные части тел. Всего их около ста. Примерно по пятьдесят на каждого. Хотя, для того чтобы убить, хватило бы и трех. Белопольскому пробили сердце, а Манееву печень.

Смерть наступила мгновенно, но потом убийца стал глумиться над трупами. Отрубил половые органы, раскидал по салону, выколол глаза, разрезал рот, вскрыл брюшину и вынул из нее кишки.

Алексей Фомин слушать это не стал и, чтобы не выходить из кабинета, заткнул пальцами уши и сидел так до тех пор, пока патологоанатом не закончил рассказ.

– Теперь по уликам. – Николай Иванович передал слово криминалисту Егорову.

– Оружие, которым было произведено двойное убийство, не найдено. Предположительно это тесак, примерно тридцать сантиметров длиной и четыре шириной. «Мясник» его использовал во всех шести случаях.

– Что с отпечатками? – поинтересовался полковник.

– Их нет. Он орудует в перчатках, или стирает их тряпкой или носовым платком. Хотя такое количество стереть невозможно, скорее всего перчатки.

– Значит, он или она действует сознательно?

– Да. Но мотивировка маньяка не ясна. Почему он убивает водителей недорогих иномарок?

– А что вы думаете по этому поводу? – Максимов обратился к сидевшей в углу кабинета Нине Морозовой – психологу.

Она была молода, красива, недавно с отличием окончила факультет психологии МГУ и ее распределили на работу в МУР. Одевалась Нина скромно, недорого, старалась внешне не выделяться из пестрой толпы сотрудниц угрозыска.

Это было ее первое дело. Ей показывали фотографии, видеозаписи и от них ей стало не по себе. До сих пор она находилась под впечатлением увиденного, но, несмотря на это, проанализировала ситуацию и сделала выводы:

– Я думаю, перед нами человек с измененной психикой.

– Невменяемый, – дополнил полковник.

– Частично невменяемый. В обычной жизни он или она нормальный человек, субъект, личность, но в некоторые моменты, под воздействием каких-то жизненных причин, возможно, погоды, психика изменяется, и он совершает убийства. Потом снова становится нормальным человеком и живет обычной жизнью.

– Оборотень? Как такое возможно: убить, расчленить тело, а потом спокойно жить и чтобы совесть не мучила? – Фомин вопросительно посмотрел на Морозову.

– Это загадка психики маньяков. Они безусловно больны, но по-своему. Их не мучает совесть за злодеяния. Они звери в человеческом обличье.

– Даже будучи пойманными, – добавил Максимов, – они раскаиваются только для вида, чтобы им смягчили наказание. В душе же они холодны и неприступны. Они спокойно говорят об убийствах, описывают их с ужасающими подробностями, так что жутко становится. – Максимов сурово осмотрел всех присутствующих. Ему как никому другому были известны повадки этих преступников.

– Я думаю, у них на уровне подсознания отсутствуют некие социальные тормоза, запрещающие человеку убивать себе подобного, – продолжила Нина. – В детстве им этого не привили. Им не сказали, почему нельзя мучить животных, они не видели негативной реакции взрослых на то, как они их мучают. Сначала с удовольствием убивали кошек, собак, а когда выросли, стали с тем же удовольствием убивать людей, расчленять их трупы. Они не боятся общественного порицания за содеянное. Им хочется убивать. В некоторые моменты жизни эта их потребность проявляется, и они получают от этого несказанное наслаждение. Ради этого наслаждения, садистского оргазма, если хотите, они вновь и вновь идут на ужасные преступления.

– Ну, у нас многие убивают и расчленяют в удовольствие или по профессии. На скотобойне, например. Или возьмите хирургов. Они трупы режут, дай боже, – вставил полковник.

– У людей этих профессий мотивировки другие, – попробовала пояснить Морозова, но шеф продолжал. Он напирал на Нину – пытался проверить ее на профпригодность. Максимов за глаза никому не верил и любил проверять людей в деле:

– Это мы знаем. Для того чтобы людей лечить, надо их изучить. Но в хирурги-то идут не все, а только те из студентов, кто прошел анатомичку. Так у них это, кажется, называется. Те, у кого нет омерзения копаться во внутренностях мертвых людей, те и попадают в хирурги. Может, хирурги тоже потенциальные маньяки, только они в моргах, на занятиях по практической анатомии, гасят свою патологическую потребность. А прикрываются моральной и нравственной доктриной – что несут добро людям. А сколько они людей искалечили, изувечили на операционных столах, скольких, в кавычках, убили… – Максимов был раздражен, зол и в своей пламенной речи наехал на хирургов со всей серьезностью.

– Но скольких и спасли, – парировала Нина.

– Да, спасли, наверное, больше, чем угробили, – полковник немного остыл и успокоился. – В любом случае мы ищем получеловека-полузверя, – констатировал он. – Но самое страшное, что в жизни «оно» человек и живет среди людей, а когда становится зверем – то свидетелей в живых не остается. А нам надо вычислить и обезвредить его, этого двуликого, опасного и сильного монстра. – Полковник замолчал и осмотрел присутствующих. Все молчали и слушали. Нина поняла, что от нее больше не ждут объяснений и села.

– Как его найти? – Максимов грозно смотрел на оперативников. Он решил никого сегодня не отчитывать, ни на ком злость не срывать – все и так работали на пределе сил. – Так какие будут соображения?

Все молчали, но у каждого были свои версии, и собравшиеся начали их по очереди высказывать.

– Мы многое сделали, – начал Фомин, – предупреждаем по телевидению об опасности нападения маньяка, патрулируем улицы…

– Но толку от этого никакого! «Мясник» мочит и мочит. На этой неделе второе убийство.

– Надо выяснить мотив его убийств, – вставила Морозова. – Почему он убивает, что послужило причиной этому, ведь он раньше не убивал. Значит, что-то произошло, какой-то нервный, социальный срыв. Есть версия, что активность маньяков зависит от фаз Луны. В полнолуние наблюдается подъем уровня воды в морях и океанах и в человеческом организме тоже, так как он на восемьдесят процентов состоит из воды. Может быть, повышение давления жидкости в клетках мозга и влечет за собой садистскую активность маньяков.

– Тогда бы все убивали, ведь у всех людей давление воды повышается. – Максимов махнул рукой. А вот нервный срыв вероятнее всего. Черт его знает, какой там мог с ним произойти срыв. Я думаю, любой. К примеру, баба ушла к другому, и он начал долбить всех мужиков.

– Тогда бы он убивал женщин. Ведь он тогда считал бы виновной ее, жену, любимую… – Нина высказала свои соображения, а шеф призадумался и вопросительно посмотрел на Фомина. Того тоже осенило – если маньяк убивает мужчин, значит, это точно женщина!

– А наш «мясник» может быть женщиной? – спросил Леша у Морозовой.

– Я думаю, может. По жестокости женщины не уступают мужчинам, а в некоторых случаях даже превосходят их.

– Когда это?

– Когда мать защищает свое дитя, она может наброситься на противника гораздо больше ее и по массе, и по силе. И победить его.

– Вы хотите сказать, что наш маньяк – мать, у которой что-то случилось с ребенком? Может, ее дитя машиной сбило, и она начала мстить всем водителям иномарок?

– Наверно, нет, скорее всего что-то другое.

– Ее бросил мужчина, и она стала их всех….

– Такое может быть, если его уход был для нее величайшим потрясением.

– Может, ее изнасиловали и теперь она мстит?.. – полковник нахмурился.

– Возможно.

– Значит, женщина. – Полковник вопросительно посмотрел на Алексея. Тот перехватил его взгляд и утвердительно кивнул. Это означало, что он отправил в федеральный розыск присланный Красновым фоторобот проститутки с Тверской.