Валерий Ефремов - А этот пусть живет... Страница 16

Другой рукой мгновенно натянув штаны — вот оно, преимущество спортивного костюма перед обычным! — Пионер ринулся в лес и, ломая кусты и даже подсохшие стволы деревьев, помчался по направлению к дороге. Там, если повезет, он перехватит попутку, к тому же недалеко отсюда расположились гаишные «Жигули».

Выстрелов сзади он не слышал, что, впрочем, понятно — пистолет у Яна был с глушителем, но, уже когда показалась шоссейка, Пионер отчетливо ощутил, как у его уха просвистела пуля.

Он, как пришпоренный, выскочил на дорогу и тут же был сбит мчавшейся куда-то по своим делам машиной, которая, не останавливаясь, быстро скрылась за поворотом.

Пионер лежал навзничь в придорожной пыли. Он еще успел увидеть склонившееся над ним, измазанное его дерьмом азиатское лицо, почувствовать специфический, но показавшийся таким пленительным запах и услышать прощальное, надгробное слово плюгавого Яна: «Подьох, говньюк».

13. Полковник Сбитнев

Полковник не любил даже в душе признавать свои ошибки, но сейчас, остыв после утренней суеты в собственных мыслях, связанной с неординарным криминальным событием, Сбитнев решил задаться вопросом — а правильно ли он поступил в этой не совсем обычной ситуации? Ведь главное все-таки в данном деле разоблачить и наказать неведомого преступника, а не избавиться от нерадивого Митина.

Точно ли он расставил акценты? Не попутал ли фазы? Не сбил ли с толку смышленого лейтенанта Курского своей установкой? Что он втянул парня в двойную и не слишком чистоплотную игру, его не волновало — работа мента не для интеллигентов-нытиков. Но полковник боялся, что здесь может сработать негативный эффект погони за двумя зайцами.

В своих размышлениях он исходил из следующей схемы преступления: убийство произошло случайно, и убийца, чтобы поскорее избавиться от трупа, использовал самое удобное место, что имелось под рукой, — багажник «Жигулей» Козлова. Потому, как полагал полковник, объектом повышенного оперативного внимания должен быть не столько сам задержанный, сколько его автомобиль.

Конечно, и Козлова следовало проверить всерьез, что при необходимости и будет сделано, но полковник привык полагаться на собственную интуицию и свое хорошее знание людской психологии. Паша Козлов — не убийца и ничего не знал о трупе в багажнике своих «Жигулей». Сбитнев готов был поклясться, что Паша незнаком с убитым. Но, если полковник и ошибается, то никуда этот Козлов не денется. А сейчас распыляться не стоило, надо хорошенько пошарить вокруг автомобиля.

На проверку вчерашних маршрутов «Жигулей» он пошлет Митина. Здесь прорыв в расследовании вероятен менее всего, хотя полностью и не исключен. Ведь судмедэксперт утверждает, что неизвестный мужчина умер ночью, но смертельный удар мог получить и ранее. То есть в принципе будущий труп мог оказаться в «Жигулях» когда угодно, начиная с того момента, как Паша Козлов в последний раз захлопнул крышку багажника.

В общем, пусть Митин покопается на этом не слишком перспективном направлении, а если что найдет, то, значит, не такой он все-таки болван, пускай и дальше в Малининском РУВД служит, как умеет.

А Курский должен покрутиться вокруг стоянки «Жигулей» Козлова. Криминальное событие случилось, скорее всего, прошедшей ночью. Должны же остаться хоть какие-то следы.

Версия, будто Козлова подставили, выдвинутая лейтенантом, казалась Сбитневу маловероятной. Подставляют обычно фигуру, и без того представляющую интерес для правоохранительных органов. Но пенсионер Павел Семенович Козлов — личность абсолютно некриминальная. Много ли добьешься такой подставой? Если только преступник хочет время выиграть… Кроме того, в случае подставы Козлов должен был хоть кого-то подозревать, у него же нет решительно никаких объяснений происшедшему.

Пусть, однако, Курский разрабатывает свою версию — чем черт не шутит, может, что и выгорит. Тем более — в этом случае ему придется основательно проверить круг знакомств задержанного, что все равно надо будет сделать.

Сбитнев вышел из своего кабинета и направился в комнату, где сейчас находился Козлов. С ним работал специалист по составлению композиционных портретов. Здесь же оказался и Митин.

— Ну, как успехи? — бодро спросил полковник, ни к кому конкретно не обращаясь.

Инициативу ответа взял на себя составитель фотороботов:

— Четыре фигуранта готовы. — Он протянул полковнику несколько компьютерных распечаток. — Внешность остальных двух гражданину Козлову восстановить в памяти не удалось.

Сбитнев бросил вопросительный взгляд на Павла Семеновича, тот в ответ виновато развел руками.

Полковник приступил к просмотру фотороботов и почти сразу же воскликнул:

— О-о! Да ведь это же сама Александра Ликина! Наша главная малининская достопримечательность! Так?

Он покрутил распечатку перед носом Митина, но тот только пожал плечами — общественная жизнь города его мало интересовала.

Зато подтвердил догадку Сбитнева составитель портретов:

— Верно, товарищ полковник. Я ее фото как-то в нашей газете «Малининские зори» видел. Правда, это было очень давно.

— Но такую не скоро забудешь, а? — подмигнул Сбитнев дизайнеру, и тот вдруг покраснел. — Где ты ее подцепил? — повернулся полковник к Козлову.

Но задержанный ответить не успел, поскольку в комнату вошел Курский, и Сбитнев протянул распечатку с Александрой Ликиной лейтенанту.

— Красивая девушка получилась. — Сергей вынес вердикт, едва взглянув на фоторобот.

— «Получилась»! — недовольно буркнул полковник, выхватывая распечатку из рук лейтенанта. — Видел бы ты ее в жизни! Ведь это гордость всего Малинина! Звезда столичной театральной сцены! — Он ненадолго замолк и продолжил, снизив тон: — Только девушка куда-то подевалась в последнее время. Что-то ничего о ней не слышно уже года три, а то и все четыре. — Николай Ильич вновь повернулся к Козлову: — Так, где она тебя поймала?

— Это я ее поймал, — прояснил ситуацию задержанный. — Я только выехал из своего двора, смотрю — Саша идет. Я остановился и предложил ее подвезти. Когда-то она у нас, в старых домах, жила. Потом переехала в новые, красные, дома. Ей там квартира по наследству от умершего отца осталась. Мы с ним приятели, между прочим, были.

— А в старой квартире кто теперь живет? — поинтересовался полковник.

— Ее брат по матери. А мать с отчимом померли.

— И что она могла делать в старых кварталах? Навещала своего брата?

— Может быть, — пожал плечами Павел Семенович. — Я ее подхватил на выезде из старых кварталов. Она вообще-то могла быть где угодно.

— Ты ее, значит, не спрашивал: мол, какими судьбами?..

— Нет, я спросил, куда ее подвезти.

— Ну и куда же?

— Оказалось, на ее квартиру, в красные дома.

— А когда ты в последний раз видел Сашу в старых кварталах? Или вообще где-нибудь?

Козлов задумался.

— Да, пожалуй, и припомнить не могу — когда.

Сбитнев передал распечатку Митину и взял следующий фоторобот.

— Это что за тип? — спросил он у задержанного.

— Вроде тоже наш, малининский. Я, когда Сашеньку высадил, в Москву решил ехать. Здесь-то, у нас, немного заработаешь. А этот гражданин как раз вышел из подъезда и руку поднял. Повезло нам обоим — он тоже в столицу собрался.

— О чем вы с ним по дороге говорили?

— О поэзии.

— Вот как? — искренне удивился полковник. — Может, ты стишки любимых поэтов в особую тетрадочку, разукрашенную розочками, записываешь?

Козлов почти обиделся:

— Я — потомственный пролетарий. Мне всякая там лирика ни к чему. Это он мне свои стихи читал. Вернее, частушки.

— Ну и как? Понравились? — равнодушно осведомился начальник РУВД.

— Ничего так. Правда, все они — матерные.

— Где ты его высадил?

— У метро «Баррикадная».

Полковник взял следующую распечатку.

— А этот мордатый откуда? Тоже из Малинина?

— Нет, он остановил меня на Тверской, а отвез я его на Ленинский. Могу подъезд показать, куда он вошел.

У Сбитнева остался последний фоторобот.

— Похоже, старик какой-то.

— Да, — подтвердил задержанный, — еврейской национальности.

— С чего ты взял?

— Ну, — замялся Козлов, — по всему видать.

— Мало заплатил, что ли?

— У него шахматная доска с собой была.

Полковник усмехнулся, но комментировать ответ бывшего командира ДНД не стал.

— Ты говорил мне, что подвозил шестерых. Отчего двоих не запомнил?

— Черные они, — пояснил Павел Семенович. — Черные, азера там всякие, для меня все на одно лицо. — И, решив предварить дальнейшие расспросы, он добавил: — Одного я привез с Курского вокзала на Черкизовский рынок, другого оттуда увез — опять-таки на Курский вокзал.