Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения Страница 17

Да и не понимают они ничего, на самом деле. Они же своему ребенку добра хотели! Потому дитятко наставляли, поучали. Даже когда «дитятко» давно выросло.

Впрочем, – размышлял он, руля к себе на Смоленку, – это далеко не только проблема родителей, это проблема национальная. У нас нет уважения к Личности, к частности ее существования, к ее интимности. Отчего-то у нас каждый полагает, что имеет право вмешиваться в личностное пространство других. Невежественная бабка у подъезда считает себя вправе поучать соседей, тетка в магазине вдруг начинает вас наставлять, что купить…

Алексей вспомнил недавнюю сценку: он советовался в аптеке насчет лекарства от кашля для Александры. С аптекаршей советовался, которая, по определению, фармацевт. Та начала ему описывать разные средства, как вдруг из очереди раздался зычный голос: «Травитесь, травитесь! Это все химия, вы себя ею убьете! Лучше травки купите!»

Он ее спрашивал, тетку? Нет! И неважно, права она или нет. Дело в том, что ее мнением никто не интересовался. Но она орала на всю аптеку. Вроде как уму-разуму других учила, несмышленых. И любовалась собой, наставницей человечества.

Боже охрани нас от «наставников человечества». Особенно тех, кто размахивает своим мнением, как ножом, который норовит воткнуть нам в мозг.

Именно так поступили родители с Аидой, послушной и прилежной дочерью. Не считаясь с ее индивидуальностью, – даже не задумавшись, что Аида иная, не похожа ни на мать, ни на отца, и ей абсолютно не подходит то, что подходит им, – они «вставили» в ее мозг свое мнение. И сделали ее несчастной.

И Алексей мысленно поблагодарил своих родителей, которые с детства уважали его восприятие вещей, позволяя иметь на все свою точку зрения. Условие было лишь одно: обоснуй, аргументируй!

Наверное, поэтому он сформировался в человека с ясным и логичным мышлением, свободного от предрассудков и, одновременно, умеющего слушать и чувствовать других людей… Умеющего любить и дружить, оставаясь при этом независимым.

…Как хорошо, как удачно, что Сашка и дети улетели на отдых! Алексей имел полное право не смотреть постоянно на часы и не расстраиваться, что он не дома, не с ними.

Вернувшись к себе в кабинет, он набрал мобильный жены.

«У нас все отлично, – заверила его Александра. – А у тебя как?»

Алексей, в свою очередь, бодро заверил ее, что дело продвигается. Хотя оно ни к черту не продвигалось… Но он опасался, что Сашка проявит рвение. Она журналистка, она способна добыть такую информацию, которую никакая полиция не нароет! Да только в данный момент Алексей не видел, чем могут ему пригодиться таланты и возможности Александры. Так что пусть они с малышней нежатся на солнышке, купаются в море и бездельничают. Это и есть настоящий отдых.

Итак, в вечер накануне убийства Аида не была в театре. Иначе бы она телефон выключила. А если бы даже забыла, то вырубила бы его при первом же звонке. Но мать сказала, что долго слушала гудки, то есть телефон долго звонил… Аида по каким-то причинам не ответила.

И где же она была, Аида?! Где услышала ту фразу? От кого? В каком контексте? И вообще, имеет ли она отношение к убийству?

Компьютер Аиды забрали на исследование Серегины ребята, но в нем ничего важного для следствия, кроме последнего письма о свидании, не нашли.

Письмо отправлено из интернет-кафе, и, как Кис уже знал от Сереги, хозяин посетителей того вечера не вспомнил, – да и то, оно ему надо? Пришел чел, деньги внес, – хозяин их оприходовал, клиента усадил да ушел к себе, в свою комнатуху-кабинетик, где предавался играм онлайн, в коих можно зарабатывать немалые деньги – даже бо́льшие, чем приносил ему бизнес в виде интернет-кафе…

Подруги Аиды, ее родители, сестра и муж считали, что в тот вечер она пошла на спектакль, – стало быть, Аида их обманула. Раз обманула – значит, не могла сказать правду. Откуда детектив сделал вполне логичный вывод: Аида в тот вечер встречалась со своим избранником. От него ли (или в его окружении?) услышала она пресловутую фразу?

Нет, ерунда. И сестра, и мать Аиды практически уверены в том, что этот человек не из их круга. Следовательно, слово «избавиться» ни к кому из близких Аиды относиться не могло, посему и беспокоиться она бы не стала. Только если он вознамерился избавиться от Гектора? Устранить, так сказать, соперника…

Но убита-то Аида!

Надо заканчивать с этим гаданием на кофейной гуще: бессмысленно пытаться увязать неизвестное с неизвестным. Фраза, услышанная Аидой, и ее смерть – явления совершенно разного порядка! Так что забудем о ней, о фразе, и сосредоточимся на поисках ее любовника.

Да только как же его найти, черт побери?! Когда ни одна душа, близкая к Аиде, ничего об этом человеке не знает, не ведает?!

Кто он? Какой он?

Да, вот правильный вопрос: какой? Манон должна представлять, кем была способна увлечься ее сестра!

На часах уже было одиннадцать с минутами вечера, но Алексей рискнул. По домашнему телефону Манон, однако, не ответила. Позвонить ей на мобильный? Кис колебался: мало ли где да с кем сейчас девушка. Тревожить ее в столь поздний час было бестактно, сотовый телефон – это вещь страшно бесцеремонная, он вторгается в ваше личное пространство, он застает вас врасплох в самый неподходящий момент в неподходящем месте! К тому же рядом всегда могут оказаться люди, в присутствии которых говорить не хочется… В отличие от домашнего, прикованного к дому, маленький аппаратик за тобой повсюду хвостом, и просто так от его настырного зова не отделаешься…

Зато у этого надоеды есть одно неопровержимое преимущество по сравнению с большинством домашних телефонов: он показывает входящие номера! И, если Манон не захочет говорить с детективом, то звонок не примет, только и всего.

Он, не медля, набрал ее номер. И долго слушал гудки, пока у Манон не включился автоответчик.

Оставлять сообщение он не стал.

Манон посмотрела на дисплей телефона.

– Опять детектив? – спросил Константин.

Манон кивнула и выключила аппарат.

– Достал он вас, – проговорил Константин сочувственно. – Вы ешьте, а то все остынет… Вам сейчас нужны силы, Манон.

Она снова кивнула и принялась ковырять вилкой какое-то блюдо из морских продуктов, которое Костя заказал.

Они сидели на обогреваемой веранде ресторана. Майский вечер был ясный, тихий, благоуханный, словно пытался умиротворить душу Манон. «А Даша больше никогда не насладится таким вечером…» – подумала она.

Слезы проложили две тонкие дорожки по ее щекам. Помедлив на подбородке, две капли, одна за другой, упали в тарелку.

Константин встал, обошел стол, молча приобнял Манон и промокнул салфеткой ее мокрые щеки.

– Знаете что? – произнес он, возвращаясь на свое место. – У меня есть тост: за вас! Вы очень сильный человек, Манон. Я вами восхищаюсь…

Манон протянула свой бокал навстречу. Пусть слова Кости неловки, – но у кого есть «ловкие» слова для подобного случая? Случая, когда погибает твоя единственная и любимая сестра?! Погибает от рук ненайденного убийцы?!

Она выпила свой бокал залпом. Белое вино было отменным, ароматным и чуть сладким. Она посмотрела на бутылку: «Сотерн».

Константин незамедлительно наполнил ее бокал снова.

– Вы хотите меня споить?

– А если и да? Вам сейчас, моя дорогая, нужно хорошенько расслабиться… Я сам пережил смерть близкого человека, знаю, что это такое…

Манон не хотелось спрашивать, чью смерть пережил Костя. Чтобы не оказаться вынужденной произносить неуклюжие, ненужные слова соболезнования.

– Кажется, это уже третий бокал… Или четвертый? – усомнилась она.

– И что с того! Будете спать хорошо, по крайней мере. Это очень важно, сон восстанавливает силы, душевные и физические!

Костя разговаривал с ней заботливо, как с маленькой. Что ж, он старше лет на восемь, не то что Петька, всего два года разницы, молокосос!.. Пожалуй, ей Костин тон нравился. И речь его – речь образованного и хорошо воспитанного человека. Не сравнить с пофигистом Петькой, который даже не считал нужным тратить время на слова и жесты… А женщине всегда приятно чувствовать себя малышкой, которую опекает кто-то мудрый и зрелый…

Даже если она вовсе не «малышка».

– И потом, – продолжал Константин, – в состоянии расслабления память иногда работает лучше. Вдруг вы сумеете вспомнить что-то важное для следствия!

– Я ничего не знаю толком, так что и вспоминать нечего. Аида мне не рассказывала о своих секретах. И даже та фраза, которую она нечаянно услы…

Манон запнулась, вспомнив наказания детектива никому не рассказывать об этом.

Константин смотрел на нее некоторое время вопросительно, ожидая продолжения.

– В общем, пользы от меня мало, – горько усмехнулась она, взяла бокал и выпила его опять залпом. – Вы правы, лучше напиться!

Константин тут же ей подлил еще вина.