Владимир Колычев - Тревожит память былую рану Страница 17

– Ничего, найдем.

– Где?

– Там видно будет.

– Это ты во всем виноват. Я как чувствовала, что с тобой нельзя связываться.

– Я тоже чувствовал. И говорил, – удрученно кивнул Егор.

Увы, но Инга была права: Вероника действительно пострадала из-за него. Вопрос как сильно: – хорошо, если Лайма просто ее похитила, а если она, по своему обыкновению, переправила ее в мир иной?

Глава 11

Мягкая шелковистая травка, убаюкивающий шелест ветра, перевернутая чаша неба над головой. Лежать бы так, не поднимаясь, весь день... Лайма чувствовала себя золушкой из анекдота. Поезжай, говорит ей фея, на бал к принцу на «Запорожце», но помни, ровно в полночь он превратится в тыкву... нет, он может и раньше развалиться... а может, и гораздо раньше... Поезжай-ка ты, Золушка сразу на тыкве!..

А Лайме приходилось ехать на «десятке», что немногим лучше тыквы. С корабля на бал, в Москву – а это три тысячи верст. Вот и мучается она. Тесно в машине, неудобно, даже еще и ломается она через каждую сотню километров. А как иначе, автомобиль взяли на прокат, чтобы без проблем передвигаться по Новосибирску; с виду машина вроде бы ничего, но внутри убитая. Потому что некому беречь ее: покатался, а там и трава не расти...

От машины следовало избавиться уже давно. Сесть в самолет, и в Москву... Но возникли вдруг обстоятельства...

Под рукой зазвонил телефон.

– Да.

– Лайма?! – Голос Егора больно резанул слух.

– А-а, это ты, – вкрадчиво, с некоей вальяжностью отозвалась девушка. – Что, уже соскучился?

– Где Вероника?

– Кто?

– Не прикидывайся, ты прекрасно знаешь, о ком разговор! Ника – моя девушка, и если с ней что-то случится...

– Ах, Ника, твоя девушка... Извини, но при чем здесь я?

– Ты ее похитила!

– У тебя с головой все в порядке?!

– У меня – да, у тебя – нет... Ты села с ней в темно-серую «десятку». Есть люди, которые это видели...

– Когда это было?

– Да в тот же день, когда мы встретились, черт бы тебя подрал!

– Я так думаю, черт тебя драл, если ты такую чушь городишь! Как я могла сесть с твоей Никой в «десятку», когда я ехала с тобой в одном поезде?

– Ты села в поезд на станции «Болотная». Я у проводницы спрашивал... Где Ника? – Его вопрос прозвучал так пронзительно высоко, что у нее задрожали барабанные перепонки.

– Ты что-то путаешь, дорогой. Нет у меня никакой Ники.

– Я тебе не верю.

– А зря. Ты должен мне верить... Ведь ты до сих пор жив, да? – с усмешкой сказала она.

– А вот пугать меня не надо. Это не я, это ты совершила ошибку. Затеяла со мной игру, но из охотника превратилась в жертву. Жди меня, потому что я иду за тобой...

– Ты псих!

Лайма нажала на клавишу сброса. Немного подумала и зашвырнула телефон в протекавший неподалеку ручей. Подошла к машине, возле которой отдыхали ее верные псы. Худощавый красавчик Джинн со смуглой кожей и восточными глазами, а рядом с ним – его противоположность, типичный русак Леон, в просторечии Леня, неприглядный ликом, но богатырского сложения. Они сидели на траве, о чем-то болтали. С появлением Лаймы повернули головы к ней как по команде – как будто она собиралась кинуть им кость, одну на двоих: кто успел, тот и съел.

А Ника сидела в машине, на заднем сиденье. Девчонка была под большим кайфом – ее не нужно было связывать, затыкать кляпом рот, чтобы не кричала. И трудности дороги на нее никак не действовали. Она тупо смотрела в одну точку, не в силах разобраться в происходящем.

Лайма пренебрежительно усмехнулась, глянув на нее. Она презирала эту малолетку, но вместе с тем осуждала и себя.

Ей всего двадцать четыре года, она еще молода, но почему же тогда ведет себя так, как старуха-маразматик?.. Она ехала в Новосибирск, чтобы убить Егора – за предательство и как опасного свидетеля. Но, увидев, как он обнимается с этой девицей, неожиданно передумала. Машина тогда стояла на привокзальной площади, Джинн и Леон были на подхвате, телефон, чтобы дать команду, под рукой... Дернул ее бес, и теперь барахтайся, как рыба на крючке...

– Сидишь, балдеешь? – спросила она, подсев к Нике.

Девушка слегка растянула губы в улыбке слабоумной.

– И дальше балдеть будешь. Потому что Егор этого хочет...

– Зачем? – спросила она, оставив приоткрытым рот.

Для законченности движений ей не хватало ни сил, ни желания.

– Затем, что ты ему не нужна... Он не знал, как избавиться от тебя, поэтому попросил меня...

– Кто ты?

Лайма заносчиво усмехнулась. Ника уже не первый раз задавала этот вопрос, и всякий раз получала один и тот же ответ. Но так ничего и не поняла. А может, хотела услышать обнадеживающий ответ.

– Я его подруга. Мы с ним, считай, с детства. И Крым вместе прошли, и Рым... Он любит меня и не знает, как отделаться от тебя...

– Знает, – эхом отозвалась Ника.

– Уже знает... Но ты не бойся, убивать я тебя не стану...

– Убивать? – даже не шелохнувшись, спросила пленница.

– Да, он хотел, чтобы я тебя убила. Потому что не любит тебя. Потому что любит меня... Но я-то его не люблю...

– Не любишь?

– Раньше любила, а сейчас нет... А он, знаешь, почему меня любит?

– Почему?

– Потому что я плохая девочка... Пойми, он вырос на улице, в грязи, он не любит чистеньких и невинных, как ты. Его заводят только прожженные шлюхи...

– Но ты же не такая, – туманно посмотрела на девушку Ника.

– В том то и дело, что такая... И ты уже такая, да? Мне Джинн с Леоном рассказывали, как вы зажигали, – сказала Лайма, заговорщицки подмигнув ей.

Пока она путешествовала в свое удовольствие, парни ждали ее на квартире, снятой на несколько дней. И чтобы не скучать, пользовались Никой. Накачали ее наркотой до полной невменяемости, и по кругу...

– Я ничего не помню, – тупо мотнула головой пленница.

– А надо, чтобы помнила. Надо, чтобы это было в кайф. Тогда ты будешь настоящей грязной шлюхой...

– Зачем? – с вялым удивлением спросила Ника.

– За тем, чтобы Егор в тебя влюбился... Если он в тебя влюбится, тебя уже не нужно будет убивать... А он влюбится. Потому что ему нужны настоящие тертые бабы... А ты не настоящая. Ты привыкла с родителями жить, у тебя все в этой жизни было, если секс, то в чистоте и аккуратненько так, чтобы без похоти. А Егор привык, чтобы все натурально, чтобы драть, как в грязь втаптывать. И чтобы ты как свинья визжала от радости из этой грязи. А как ты можешь в грязи радоваться, если выросла в чистоте... Но положись на меня, и ты станешь настоящей конченой шлюхой...

– Зачем?

– Вырастешь, поймешь!

Лайма вышла из машины, нервно закурила... Почему в жизни такая несправедливость? Почему кому-то от рождения дается все, а кто-то вынужден страдать с самых пеленок?.. Да, она была грязной шлюхой. Но кто ее такой сделал? Жизнь! Такая же грязная и мерзкая... И почему Егор отвернулся от нее? Потому что брезгует, потому что терпеть не может шлюх... А его Ника такая светлая, такая безгреховная... Так почему бы не восстановить справедливость? Почему бы не бросить его девку на съедение грубым похотливым волкам? Пусть изгадят ее тело и душу, пусть опустят до самого дна. И тогда Лайма вернет ее законному владельцу и посмотрит, как Егор примет обратно эту заплеванную тварь...

По ее плану Егор не должен был догадаться, кто похитил Нику. Но, увы, он почти с ходу вышел на нее. И хорошо, если он сам отправится по следу, а если ментов к делу приплетет? Ведь у Ники мать есть; возможно, она уже подняла шум, а они еще и первую полутысячу верст не проехали...

Одно утешало, что самолетом не вылетели, тем более поезд... Менты бы тогда прознали, кто сопровождал невменяемую Нику. И тогда бы Лайму объявили в розыск – с полным на то основанием. И не жилось бы ей тогда в Москве вольготно... Но все не так плохо, как могло бы быть. Трудности ее не напугали, и она отправилась в путь на машине. И кто видел ее рядом с Никой? Их же даже гаишники ни разу не тормознули...

– Что-то не так? – с едва обозначенной тревогой спросил Джинн…

– Что у меня может быть не так? – язвительно глянула на него Лайма. – Все как природой уложено, вдоль, а не поперек...

– Да я не о том, – под усмешку Леона, мотнул головой парень.

– А поперек эта встала, – кивнула она в сторону Ники. – Егор пронюхал. А может, и менты... Но все под контролем... Леон, возвращаешься в Новосибирск и заявляешь об угоне машины...

– Так а если заметут?

– Ничего не видел, ничего не знаешь. Неделю бухал, а когда просох, увидел, что машина тю-тю...

– Ну, это ясно... За машину платить придется...

– Зачем платить? Она же застрахована, – покачал головой Джинн.

– К тому же она найдется. Здесь и найдется, – дополнила его мысль Лайма. – А если нет, как-нибудь без твоей мошны расплатимся...

– А что моя мошна? – буркнул парень. – Много там?..

– Много. Но тебе все мало, – колко усмехнулась девушка. – Но это нормально: много денег не бывает...

Именно по этому принципу Лайма и жила последние десять лет. Раньше под мужиков ложилась, чтобы прокормиться. Потом стала убивать, и Альбинос платил ей за это хорошие деньги. Машину себе купила, квартиру сняла, в свое удовольствие жить стала... Она и сейчас на Альбиноса работала. А если точней, просто работала, потому что этот старый пердун давно уже забыл, как делаются дела. И давно уже следует ее указке – как скажет она, так и будет. Поэтому их бизнес уже не просто цветет махровым цветом, а год за годом дает роскошный урожай золотых яблочек. Альбиносу кажется, что заслуга в этом принадлежит ему, но только потому, что Лайма позволяет ему думать так.