Элмор Леонард - Ромовый пунш Страница 17

Джеки подробно обрисовала Рамоне свою ситуацию, в надежде получить дельный совет от поденщицы в парике за сорок девять долларов, и к тому же некурящей.

— Хранение с какой целью? — серьезно переспросила Рамона. — На мой взгляд у тебя с этим никаких проблем не будет. Ты только посмотри на себя: ты классно выглядишь, у тебя такие шикарные волосы. Если бы на твоем месте оказалась я, то меня упекли бы за решетку. Но тебя не посадят. Тебе просто погрозят пальцем и скажут: «Так делать нехорошо». Нет, если тот мужик, на которого ты работаешь, при деньгах, он сможет оплатить хорошего адвоката, и тебе тогда вообще не о чем беспокоиться. Если же он этого не сделает, то тебе нужно будет подумать о том, чтобы по возможности заключить взаимовыгодную сделку с фараонами: но только если ты им поможешь, пусть они, со своей стороны, полностью снимут с тебя все обвинения, а не просто скостят срок. Поняла?

Джеки рассказала ей, как те двое легавых чуть не лопнули от злости, когда она отказалась сотрудничать с ними, и даже не пожелала разговаривать, на что Рамона заметила:

— Об этих не беспокойся. Но вот о чем тебе и в самом деле стоит подумать, так это о том, нет ли у того человека, кого ты собираешься заложить, друзей-приятелей, которых он мог бы потом навести на тебя. Это довольно щекотливая проблема. Тебе нужно подставить его так, чтобы ему самому и в голову никогда не пришло бы, чьих это рук дело. Но даже в худшем случае, если ты не пойдешь на сделку с полицией, то тебе придется отсидеть всего… ну да… месяца три. Самое большее полгода — а это пустяки.

— Потрясающе, — кивнула Джеки. — И в сорок пять лет я начну новую жизнь.

Ей также запомнилось, как Рамона, которая по возрасту вполне годилась ей в матери, улыбнулась в ответ, обнажая зубы в золотых коронках, сказав: «Так вот, значит, сколько тебе лет. А когда же у тебя день рождения, милая?»

Джеки снова уснула, а когда проснулась, то вспомнила, как она стояла у окна в кабинете Тайлера, глядя на погружавшийся в сумерки Пальм-Бич; потом она вспомнила ковбойские сапоги Николета на уголке письменного стола, его голос, рассказывающий о том парне с Ямайки, обнаруженном на днях в багажнике «Олдсмобиля».

На следующий день, в четверг, где-то в районе полудня, Джеки, Рамону и ещё четырех женщин из их камеры, соединили между собой наручниками и вывели из корпуса на улицу, где им по пути к дожидавшемуся их тюремному автобусу, предстояло пройти мимо группы мужчин-заключенных, работавших на уборке территории. Джеки шла, уставившись в землю, не отрывая взгляда от голых пяток идущей перед ней сокамерницы. Один из стоявших в стороне, опершись на метлу, мужчин, объявил во всеуслышание: «Леди из барака для ледей». Джеки посмотрела на Рамону, когда та бросила ему в ответ: «Закрой поддувало, сынок». Заключенный с метлой не унимался: «Пойди сюда, красавица, и я дам тебе посидеть на нем». — «Да врешь ты все», — махнула рукой Рамона. Все рассмеялись, и женщины, шедшие в одной веренице с Джеки заметно оживились: теперь они шли небольшими шажками, кокетливо покачивая бедрами и с усмешкой поглядывая на провожавших их взглядами мужчин. Один из них прикрыл ладонями ширинку на брюках и объявил: «А у меня тут кое-что есть». Джеки взглянула в его сторону — молодой парень в мокрой от пота рубашке, по крайней мере лет на двадцать моложе её — и снова отвела взгляд. Она слышала, как он сказал: «Отдали бы мне вон ту белобрысую, и я согласен остаться здесь навсегда», а Рамона, которая все это время шла рядом, тихо проговорила: «Слышала, что сказал тот красавчик? Это он тебя имел в виду».

Зал суда, где и должны были зачитать обвинения, во многом напоминал интерьер храма: в центре зала оставлен широкий проход, по обеим сторонам от которого расставлены скамьи, похожие на те, что обычно стоят в церквях. Несколько первых рядов уже были заняты мужчинами-заключенными, доставленными сюда из окружной тюрьмы, темно-синие тюремные робы которых делали их с виду похожими на бригаду подсобных рабочих. С женщин сняли наручники и приказали занять ряд позади мужчин, которые тут же стали вертеться на своих местах и отпускать разного рода замечания по их адресу, и это продолжалось до тех, пор пока надзиратель наконец не прикрикнул на них, приказав замолчать, сидеть смирно и не оборачиваться. Когда в зал вошел судья, все встали с мест и снова сели. Но и после этого ничего особенного не произошло. Служащие суда и люди в форме полицейских то и дело подходили к судье, и, обменявшись с ним несколькими фразами, подавали какие-то бумаги ему на подпись.

— Сколько нам ещё ждать? — спросила Джеки.

— Столько, сколько они сочтут нужным. В тюрьме, моя милая, только и остается делать, что ждать, — ответила ей Рамона.

С того момента, как судебный пристав начал вызывать подзащитных, прошло не меньше полутора часов, прежде чем Джеки наконец подвели к столу государственного защитника. Он пододвинул к себе папку с заведенным на неё делом, и затем спросил, каким будет её решение.

— А мне что, есть из чего выбирать?

— Вы можете признать свою вину, не признавать за собой вины или отказаться отвечать на вопросы.

Николет и Тайлер тоже были здесь. Они стояли поодаль у стены, наблюдая за ней.

Тогда Джеки сказала государственному защитнику:

— Я не знаю, как лучше поступить.

Он был молод, лет тридцать, не больше: молодой человек с резкими чертами лица, в меру привлекательный, пользующийся хорошим лосьоном после бритья… Его присутствие здесь почему-то подействовало на неё обнадеживающе, и ей стало казаться, что он действительно хочет и может ей помочь.

— Я могу свести все дело просто к хранению, — сказал он, — если вы согласитесь рассказать нашему департаменту по борьбе с преступностью то, что они хотят от вас узнать.

И все надежды в тот же миг улетучились.

— Моя прислуга и то смогла бы предложить мне сделку получше этой, — презрительно проговорила Джеки, подмечая при этом, каким изумленным стал взгляд её защитника. Недобрый знак. — Можете сказать своим ребятам, пусть научатся сначала хорошо вести себя, а до этого они от меня даже «здрасте» в свой адрес не услышат.

Николет и Тайлер стояли в стороне, напустив на себя безразличный вид сторонних наблюдателей.

— Таково было их предложение, — не замедлил себя ждать ответ. — Если вам будет предъявлено обвинение в хранении наркотиков, залог составит всего тысячу долларов. В противном же случае, департамент по борьбе с преступностью потребует увеличить эту сумму до двадцати пяти тысяч долларов, мотивируя это тем, что за вами кое-какие грехи числились и до этого, а также риском того, что вы можете попросту покинуть страну. Если же вы окажетесь не в состоянии заплатить требуемой суммы или не сможете найти кого-либо, кто мог бы сделать это за вас, то время до суда — а это месяца полтора-два — вам придется провести в Форте.

— Скажите, а вы сами-то на чьей стороне здесь? — спросила Джеки.

— Что, простите? — не понял он.

— А что со мной будет, если я признаю за собой вину?

— Если станете сотрудничать? Тогда вас могут условно освободить на поруки.

— Нет, если не стану.

— Уже имея до этого судимость? Тогда вы реально можете получить от года до пяти лет тюрьмы — все будет зависеть от того, какой вам попадется судья. Хотите подумать? У вас есть ещё пара минут.

Джеки не могло не задеть его безразличие. И ещё то, как Николет и Тайлер с невозмутимым видом в ожидании расположились у стены.

— В таком случае, я буду молчать, — объявила Джеки, — и больше вы от меня ни единого слова не услышите.

— Ну, если это именно то, чего вы хотите… — начал было её государственный защитник.

— Я хочу заиметь какого-нибудь чертова адвоката, — не дала договорить ему Джеки.

Судя по всему, это заявление его озадачило.

— Я другое имела в виду, — сказала Джеки. Немного помолчав, она огляделась по сторонам, прежде, чем снова заговорить с ним. — А у вас случайно не найдется для меня пачки сигарет.

— Я не курю, — ответил он.

— А я об этом как-то не подумала.

Глава 8

Вечером в четверг Макс дожидался в приемной, когда надзиратели приведут Джеки Берк. Он уже успел ознакомиться с её регистрационной карточкой, с отчетом о её аресте, а также приготовил документы, необходимые для её освобождения: письменное обязательство явиться в суд и доверенность. Теперь же он коротал время ожидания, поддерживая беседу о том, о сем с совсем ещё юным сержантом по имени Терри Боланд. В свое время Макс работал в подчинении у его отца, Гарри Боланда, когда тот возглавлял сыскное бюро при канцелярии шерифа. С тех пор он продвинулся по служебной лестнице, получив звание полковника и став начальником тактического подразделения, оставаясь хорошим приятелем Макса и его незаменимым источником информации.