Наталья Анишина - В золотом капкане Страница 17

Как-то раз Князев сообщил супруге, что в полицию на Аду Васильевну поступила жалоба. Заявитель, некто Аверин, обвинял её в вымогательстве. Ада Васильевна вспомнила жалобщика. Ей стало страшно, - если об этом факте узнает общественность, могут быть большие неприятности. Взятка была крупной за выдачу фиктивной справки. Она стала уверять Князева, что это поклёп, она ни в чём не виновата. Потом расплакалась, призналась мужу, стала умолять «замять» дело.

- Я столько раз исполняла твои просьбы, теперь ты помоги мне, - упрашивала она. - У тебя большие возможности. Пойми, если начнут проверять, будут придираться ко всему, мало ли что ещё найдут! Я не вынесу. Сделай что-нибудь!

За взятки она освобождала от службы в армии молодых людей, чьи родители обращались к ней с подобными вопросами. Приклеив юнцу диагноз психического заболевания, она некоторое время «лечила» и «наблюдала» мнимого больного. Но однажды в военкомате обратили внимание на её заключения, позволяющие молодым людям уклоняться от военной службы, об этом узнали в прокуратуре. К Аде Васильевне подослали человека с мечеными деньгами, и она была взята с поличным. Разразился большой скандал. Администрация психиатрической больницы всячески старалась спасти честь мундира, защищала сотрудницу и, как могла, старалась выгородить Аду Васильевну. Хотя всему персоналу было хорошо известно, что взятки в больнице берут на всех уровнях: от санитарок, не желающих даром поднести лежачему больному судно или сменить постельное белье; медицинских сестер, выжидающих вознаграждения и не очень-то спешащих выполнять врачебные назначения пациентам; и врачей, берущих деньги за осмотр больного, назначенное обследование и лечение.

Проверок и комиссий главный врач не хотел. Назревающий скандал был замят. Князев боялся, что если начнут «трясти» жену, то могут всплыть и его грехи.

Слава Богу, обошлось. Ада Васильевна, отделавшись лёгким испугом, осталась на работе в той же должности, став более осторожной и осмотрительной. Взятки, естественно, брать не перестала. Пациентов было много, койки в отделении не пустовали, и она, имея поучительный опыт с Авериным, стала глубже изучать имущественные и служебные возможности родственников своих подопечных.

Мздоимство приняло другие формы. Лежал у неё в палате юноша, отец которого владел частной туристической фирмой, она, окружив его особым, повышенным вниманием и заботой, в итоге бесплатно отправилась в заграничное путешествие. Или, например, попала в отделение молодая девушка двадцати пяти лет, у которой выявили шизофрению, болезнь хроническую, неизлечимую, с течением времени прогрессирующую. Её мать - женщина состоятельная, ради спасения дочери была готова на всё, несколько раз предлагала Аде Васильевне деньги, но та их не брала, а, узнав, что она владелица шикарного ресторана, позволила «уговорить» себя приходить в ресторан на бесплатные обеды и ужины.

Совсем другое дело - обычные люди, не имеющие ни толстого кошелька, ни богатеньких родственников. На таких пациентов в отделении не особо обращали внимание, они были неинтересны медицинскому персоналу, никто не торопился облегчить им физические страдания. Их упорно «забывали» водить в ванную и менять постельное белье. Если пациенты, ввиду характера болезни, отказывались принимать пищу, санитарки не заставляли их есть, обрекая людей на крайнее истощение.

Лечение проводили шоковыми методами, от которых немудрено, что говорится, отдать Богу душу; или так загружали лекарственными препаратами, что люди превращались в сонных мух, совершенно не способных ориентироваться во времени и пространстве.

Когда пациенты приходили в себя и могли общаться с родственниками, то жаловались, что врачи их не лечат и не оказывают должного внимания. Но кто поверит тому, что говорит психический больной? В таких случаях Ада Васильевна открывала историю болезни, где чёрным по белому по пунктам было расписано всё необходимое, современное лечение, велись ежедневные дневники наблюдения. По записям придраться к чему-то было невозможно.

Всё, что говорили пациенты, она называла бредом и уверяла родственников, что со временем они поправятся, им станет лучше, тогда их самолюбие перестанет быть обостренным и болезненным.

Ада Васильевна по своей натуре была чёрствым и сухим человеком, страдания больных её не трогали, она смотрела на них сквозь пальцы, её интересовали только формы вознаграждения со стороны родственников пациентов. По характеру они с Князевым были схожи, наверное, потому и уживались под одной крышей.

С некоторых пор внимательная Ада Васильевна стала замечать в поведении мужа признаки охлаждения. Наблюдательная супруга давно обратила внимание на то, что благоверный не спешил с работы домой. Задержки на службе были сначала редкими, потом стали чаще и продолжительнее. На её вопросы: «Где был?» - Князев раздражённо отвечал, что у него такая работа, - нервная, опасная, что он никогда не может знать заранее, где будет находиться через час. Она слушала и в глубине души соглашалась с доводами, упрямо добавляя при этом: «Раньше, если ты задерживался, то обязательно звонил, и я не была такой встревоженной».

Князев сердился и с раздражением отвечал, что раньше преступлений было гораздо меньше, работа была намного спокойнее, сейчас с каждым годом криминальная обстановка напряжённее, преступления становятся сложнее для расследования, поэтому приходится много времени проводить на службе. Он злился и просил не лезть в его дела.

Но Ада Васильевна не верила его объяснениям, она чувствовала, что у мужа появилась любовница. Улики явные и косвенные были налицо. То она не могла найти его на работе, то несколько раз секретарша говорила одно, а он, вернувшись, говорил совсем другое. Запах дорогих духов от его пиджака указывал, что муж проводил время в женском обществе, а обнаруженные на его рубашках длинные, золотистые, подкрашенные хной волосы лишь подтверждали самые неприятные догадки. Она заметила, что он строже стал подходить к выбору сорочки, долго и тщательно гладил брюки. На вопросы: «У тебя совещание сегодня?» - получала ответ: - «У нас каждый день совещания и собрания, я всегда должен прилично выглядеть».

Часто Князев приходил домой поздно, жаловался, что сильно устал и смертельно хочет спать. Такая метаморфоза произошла с ним в течение последних полутора-двух лет. Ада Васильевна с горечью признавала, что перестала его интересовать. Стало ясно, что всю свою любовь, нежность, внимание и ласку он отдает другой женщине. Муж изменяет, но с кем и где? И как это доказать? Самой за ним шпионить? Он вчера не ночевал дома, где был, на каком задании? Ей было плохо, болела голова и поднялась температура. Она нигде его не могла найти. Сегодня пообещал пораньше вернуться домой, но уже десять часов вечера, а его до сих пор нет.

Нет. Шпионить она не будет. В городе есть частные сыскные агентства, вот куда следует обратиться. Ада Васильевна уснула с мыслями, что завтра, не откладывая дело в долгий ящик, найдёт по объявлениям в газете частного сыщика и обязательно обратится за помощью. Ей нужны документированные доказательства измены - фотографии, видеозаписи, чтобы у мужа не было возможности отпираться.

Глава двадцать пятая

Утром она выбрала из газет одно из частных сыскных агентств и, предварительно созвонившись, пришла на приём. Её встретил приятной внешности мужчина, одетый в штатское и представился:

- Братанов Павел Борисович, к вашим услугам.

Она назвала имя и фамилию.

- Мой муж служит в полиции, я подозреваю его в неверности. Я не желаю огласки, хочу, чтобы моя просьба осталась конфиденциальной. Прошу вас установить за ним наблюдение и выдать доказательства: фотографии, видеокассеты, всё, что будет подтверждать супружескую измену.

- Наши услуги стоят дорого.

- Я в состоянии уплатить.

- Хорошо, назовите фамилию вашего мужа, есть ли у вас с собой его фотография?

Предусмотрительная Ада Васильевна выложила из сумочки фотографию Князева на стол.

- Князев Игорь Семёнович.

Братанов взял снимок в руки. Конечно, он узнал коллегу.

- В какое время суток он вам изменяет?

- Я подозреваю, что днём, но не исключено, что по вечерам. Видите ли, у него такая работа, он задерживается на ней до глубокой ночи, а то и до утра, да и я сама часто дежурю в больнице. Мне невозможно проследить за ним и установить, где он бывает на самом деле. Точно не могу сказать.

- Хорошо, платите задаток, оставляйте телефон, когда у нас появятся сведения, мы сообщим, - ответил Братанов.

- Мне нужно скорее. - Ада Васильевна выложила пятьсот долларов

- Постараемся, но учтите, дело сложное, слежка за работником полиции требует большой осторожности.

- Понимаю, поэтому и обратилась к вам. Могу быть уверена в том, что имею дело с порядочной фирмой и вся информация, которую вам удастся раздобыть, будет принадлежать только мне и никому другому? - с тревогой в голосе спросила она.