След на кабаньей тропе - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 17

– Спасибо, учту. Тебя звать-то как?

– Лешка.

– А меня Веня. Вениамин.

– Ну, бывай, Вениамин! Не прощаюсь!

Когда молоковоз исчез в дорожной пыли, Веня дошел до ближайшего дома.

О том, что ближайший милицейский участок находится в Новом Остине, и о том, что там же живет участковый, Веня узнал от двух местных женщин, попавшихся ему по дороге. Поняв, что пообщаться с местным участковым не получится, Веня спросил у женщин, где ему искать дом Арслановых.

Одна из них тут же, прищурившись, едко спросила:

– А зачем вам Арслановы?

Веня предъявил удостоверение и представился.

– Милиция? Аж из Пскова? – удивилась первая, довольно зрелая худощавая баба, одетая в непромокаемый плащ и кирзовые сапоги.

– А вы надолго к нам? – тут же поинтересовалась вторая – грудастая приятная бабенка лет сорока.

– Пока не могу сказать, уж как получится…

– Значит, надолго. Наши-то милиционеры уже почитай две недели Ильдаркиного убийцу ищут, – продолжала баба в плаще и сапогах.

– Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, – отшутился Веня. – Сами, поди, понимаете, что убийц искать дело нелегкое.

– Это уж точно. У нас тут вообще райончик неблагоприятный. Тут у моей соседки Нюрки Костроминой давеча корову украли. Но вы ведь Нюркину корову искать не будете? Верно?

Веня не сдержал улыбки.

– Да уж, корову уж как-нибудь без меня.

– Раз дело такое, то вам же наверняка где-то ночевать нужно. А где же вы остановитесь? Гостиниц-то у нас нет.

Веня пожал плечами.

– Честно говоря, я рассчитывал этот вопрос с участковым решить. Не знал я, что он в соседней деревне живет.

– Так можете у меня пока на постой стать… – тут же предложила грудастая, а ее товарка прыснула в кулак.

– Ну ты даешь, Танюха! Быстро все смекаешь, хотя… А что, и в самом деле. Танюха у нас баба вдовая, одна живет! Напоит, накормит, ну и насчет того, где спать, тоже позаботится.

Танюха надула щеку и дернула свою спутницу за рукав, Веня снова улыбнулся.

– Спасибо за предложение, Татьяна, я обязательно над ним подумаю.

– Правда?

Танюха оживилась.

– Правда-правда! А пока покажите же мне наконец дом, где Арслановы живут.

Женщины наперебой стали объяснять, как ему найти нужный дом, и спустя минут десять Веня оказался на месте.

Зеленый дом с резными витиеватыми наличниками и добротной тесовой крышей был окружен невысоким забором, также выкрашенным в густой ядовито-зеленый цвет. На заборе сушился цветастый ковер, прямо у калитки рос раскидистый пожухлый терновый куст, в тени которого в лужице плескались два жирных серых гуся с массивными шишаками на клювах. Тут же чуть поодаль на привязи щипала траву старенькая пегая кобылка с ухоженной гривой и белой звездочкой на лбу. Когда Веня подошел, лошадь подняла голову, тряхнула ею и несколько раз фыркнула, со стороны двора послышалось рычание. Веня заглянул через забор и увидел возле дома, у самого крыльца, основательно сколоченную деревянную будку, из которой вышла крупная старая псина черно-белой масти.

Собака была не на цепи, поэтому она просто выбежала во двор, села на дорожку и с интересом посмотрела на гостя. «Лайка! Точная копия Булата. – Веня ощутил прилив энергии. – Не исключено, что эта лайка и Булат щенки одних и тех же родителей». Все указывало на то, что он не зря притащился в такую даль.

– Тебе кого? – спросила вышедшая из сарая круглолицая, кареглазая и хмурая хозяйка дома. В ушах у женщины висели массивные дешевенькие серьги, лицо казалось усталым. Одета в цветастый сиреневый халат, голова затянута бордовым платком. Глаза у женщины были пустые и безликие. В руках хозяйка дома держала лукошко с только что собранными куриными яйцами, рукава халата были закатаны, к пальцам прилипли птичий помет и сырые опилки.

– Сания́ Нази́мовна Арсланова – это вы? – спросил Веня.

– Для кого и Назимовна, а для кого и нет, – беззлобно усмехнулась женщина. – Все местные меня обычно Сонькой зовут! Это в лицо, а за глаза я для них Сонька-татарка.

– Вы не против, если я буду звать Сания?

– Зови как хочешь! Так ты кто такой?

– Я из милиции. Можно войти?

Женщина подошла к крыльцу, возле которого стояли несколько ведер с водой, вымыла руки и поднялась на крыльцо.

– Ты что же, тоже по поводу моего Ильдара явился? Входи, раз пришел, калитка не заперта.

– А пес не укусит?

– Не укусит. Он у нас людей не трогает!

– А кого трогает? – тут же задал вопрос Веня.

– В последнее время никого, а раньше ух и лютая зверюга была! Хоть на медведя, хоть на кабана или лося без страха бросалась, даже с росомахой как-то схватилась. Такая вот она у нас отважная.

Женщина подошла к собаке, та тут же завиляла хвостом.

– Значит, эта красавица самка? – Веня тоже подошел.

– Самка.

– Восточносибирская лайка, верно?

Женщина повернулась к Вене.

– А ты, я вижу, в этом деле разбираешься.

Веня пожал плечами и признался:

– Честно говоря, не особо. Просто недавно пришлось столкнуться с этой породой. Погладить можно?

– Ну погладь.

Веня присел и потрепал собаку за загривок.

– Значит, ты у нас охотница. – Веня поднялся.

– Была охотницей, а теперь наша Ри́за вот дом сторожит. Только я на цепи ее не держу. Тяжко ей на цепи, этим собакам простор нужен, воля. До недавних пор Ильдар с ней гулял, а теперь…

Женщина отвернулась, провела по лицу рукой.

– Риза – это имя собаки? – уточнил Веня.

– Ну не мое же. Старенькая она у нас, а в свое время почитай все местные охотники за ее щенками чуть ли не в очередь вставали. Эх…

Арсланова махнула рукой, Веня тем временем отметил про себя: «Значит, Риза не сестра, а, судя по всему, мать Булата».

Хозяйка направилась к дому и поманила Веню рукой.

– Заходи в дом, что ли, чего на дворе-то стоять? Раз ты из милиции, значит, дело у тебя ко мне. Не собаку же ты сюда мою смотреть пришел.

Веня улыбнулся, но пояснять, что пришел сюда в том числе, чтобы поглядеть на собаку, не стал.

Когда они вошли в дом, Веня огляделся. Самая обычная русская изба, состоящая из двух смежных комнат, с печкой, полатями и обычным для деревни набором мебели. На стене у окошка в деревянной рамке висел семейный коллаж, на одном из фото Веня без труда узнал саму хозяйку дома. Рядом с ней стоял чернобровый мужчина в вышитой тюбетейке. На втором, возле уже знакомого Вене дома с резными наличниками, были запечатлены трое ребятишек – от пяти до тринадцати лет. Один