Владимир Колычев - Черный лебедь Страница 18

– Мы еще посмотрим, кто кого!

Но этот выпад я расценил как истерический визг побитой шавки.

4

Майя закружила мне голову, и в этой круговерти я совсем выпустил из виду Женю. И забыл о поводе, на котором собирался к ней подъехать. Но Женя сама подошла ко мне. Февраль месяц, снег, мороз, главная аллея студенческого парка, по которой из учебного корпуса я шел в здание общежития. Холодно, а на мне только тонкая болоньевая куртка – и та нараспашку. И шапки нет. А в общаге так тепло.

– Всеволод! – окликнул меня знакомый голос.

Я остановился, обернулся. Так и есть. Женя. Белая пуховая шапочка с забавными бубонами на длинных нитках, на щечках веселый румянец. Но на губах вымученная улыбка, в глазах плохо скрытая тоска.

Я сразу понял, что остановила она меня не просто так. Понял, что разговор не будет коротким. А на холоде мерзнуть не хотелось. Поэтому я проявил вольность по отношению к ней – самоуверенно обнял одной рукой за плечи и повел за собой в общагу. Так же, как и Майя, она была городской и жила дома с родителями. Но в общагу пошла. А что здесь такого? Не в публичный же дом идем. Действительно, общага резко отличалась от борделя. Но вовсе не в силу прочных моральных устоев населяющего ее народа. Упадок нравственности здесь угадывался так же легко, как в Европе – смердящий дух загнивающего капитализма. Но любили здесь не за деньги, а по взаимному согласию. А какие страсти тут бушевали! Та же Люська крутила здесь роман за романом. Сначала Макар, затем Санька с третьего курса, затем еще кто-то. И, конечно же, все по большой любви. И я бы, пожалуй, зарядил в глаз любому, кто сказал бы, что Люська распутница. Нет, она всего лишь дитя своего времени, прямо со школьной скамьи угодившее в бурлящий водоворот студенческих страстей.

Несколько раз в студенческих коридорах я видел Женю и Люську вместе. Если девчонки дружили, то у них не должно было быть секретов друг от дружки. Значит, Женя должна была понимать, как опасно непорочной девушке оставаться наедине с прожженным обитателем студенческой общаги. Но тем не менее она смело зашла в мою комнату. И ничуть не смутилась, когда я стал снимать с нее пальто. А ведь я мог продолжить процесс раздевания хотя бы в силу дурной привычки. Тем более что Женя мне нравилась, несмотря на мое серьезное отношение к Майе.

Но раздевать Женю я не стал. И даже грязных намеков делать не стал. Слишком чиста она для таких намеков. Во всяком случае, мне так казалось.

– Чай, кофе? – галантно осведомился я.

– Если можно, чай.

– Можно. А кофе нельзя. Нету. Я сейчас.

Стаканы у нас в комнате были, на кухне я обнаружил закипевший чайник. Ситечко, заварка, сахар-рафинад – все на месте.

– Чай готов. О чем говорить будем?

– Не знаю, – пожала плечами Женя.

Она смотрела на меня, как провинившаяся первокурсница может смотреть на грозного преподавателя. В общем-то, она и была первокурсницей, но я-то не преподаватель. И она передо мной ни в чем не провинилась.

– Тогда зачем к порядочным парням на улице пристаешь? – спросил я, улыбкой давая понять, что это шутка.

– Сама не знаю. Увидела, позвала.

– И позвала она порядочного парня. А парень, скотина, оказался непорядочным.

– У тебя хорошее настроение? – грустно спросила она.

– Ну, можно сказать, что да. Тебя вот увидел, и настроение поднялось.

– А я тебя увидела, и мне стало грустно, – печально улыбнулась Женя.

– И как мне разогнать твою грусть-печаль?

– Никак. Я знаю, ты любишь Майю.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться спокойным.

– И что с того?

– Ничего, – удрученно пожала она плечами. – Хотя... Мне кажется, что ты бы сейчас мог быть со мной. Ну, если бы я тогда не ушла. Ну тогда, помнишь, на пристани. К тебе тогда Майя подошла, я видела.

– Тебе не надо было тогда уходить, – серьезно сказал я. – Возможно, ты права. Возможно, все было бы иначе.

– Правда? – просияла она.

Но прилив счастья не достиг своего пика. Эта волна отступила назад под натиском горького сожаления. Я видел, что Женя очень хочет быть со мной. И очень жалеет о той своей глупой выходке в день нашего знакомства. Мы не успели тогда зацементировать наши отношения, поэтому все так легко разрушилось. Теперь у меня есть Майя. Она повзрослела, изменила свое представление о жизни. Она уже не та легкомысленная и ветреная особа, которая сама не знает, чего хочет. Она любит меня по-настоящему, строит на будущее реальные планы, в которых видит себя моей женой. И я вижу себя ее мужем.

– Но я действительно люблю Майю, – сказал я.

– Да, я знаю.

Она смотрела на стакан чая, но не видела его. Отрешенный взгляд, окаменелая улыбка на губах. Не видела она стакан, но руку к нему протянула. Оторвала его от стола, но не удержала в трясущейся руке. Стакан упал на пол и разбился.

– Ой, сейчас уберу! – встрепенулась Женя.

– Да ладно, не надо, я сам.

Но удержать я ее не смог. Она склонилась, начала собирать осколки. Нет бы принять ее помощь, так я попытался вернуть ее на место. И сделал это неловко и глупо. Обнял ее двумя руками. И в это время в комнату вошла Майя.

– Та-ак! – возмущенно протянула она. – И кто мне объяснит, что здесь происходит?

Я, конечно, мог объяснить, но Майя не стала меня слушать.

– Что, замену мне нашел? – язвительно и с осуждением спросила она.

– Ты не так все поняла.

– Что, продал меня, теперь с ней, да?

– Я?! Тебя продал?! – оторопело уставился я на Майю.

– А разве нет?! Игорь тебе деньги предлагал?!

– А-а, это. Да, предлагал. Но...

– Не хочу тебя слушать! – закрывая уши, взвизгнула она.

Резко развернулась ко мне спиной и пулей выскочила из комнаты. Пока я соображал, бежать за ней или нет, ушло время. И когда я все же отправился ее догонять, было уже поздно. Не думал я, что Майя может развить первую космическую скорость. Вернулся в комнату, но не застал там Женю. Она тоже ушла.

Майю я увидел на следующий день. Выследил ее в перерыве между первой и второй парой, подошел к ней. Но встретил яростное сопротивление.

– Не подходи ко мне!

Она не просто шарахнулась от меня как от чумного, но еще и вытянула вперед руки, отгораживаясь от меня. Неистовый гнев, истерический всплеск нездоровых чувств.

– Я тебе еще раз говорю, ты не так все поняла, – начал было я.

Но Майя снова заткнула уши.

– И насчет денег.

– Я сейчас буду кричать!

Я понял, что Майя не шутит. Впрочем, она уже и без того подняла хай. Вокруг нас уже собирались зеваки.

– Ну и дура! – вспылил я.

И все же мне нужно было объясниться с Майей. Но я отступил, понадеявшись, что к завтрашнему дню Майя успокоится.

Завтра наступило, но Майя в институте не появилась. Домой к ней я идти не рискнул. Вдруг там, на своей территории, она будет еще агрессивней. И следующий день не принес мне встречи с ней. Зато я снова увиделся с Женей. Она проходила мимо меня с кипой книг в руках.

– В библиотеку? – спросил я.

– Угадал.

– Боюсь, что тебе нужно помочь. Но я не робкого десятка.

– Ну, если ты такой смелый, – улыбнулась она.

Если считать, что библиотека – лицо вуза, то можно сказать, что я учился в одном из самых лучших институтов страны. Библиотека у нас первоклассная – огромный выбор литературы, просторные залы – такое ощущение, что тишина в них закачивалась под давлением, как воздух в шины автомобильных колес. Можно говорить во весь голос, а все равно такое ощущение, будто вокруг гробовая тишина.

Но то ли слова наши тонули в этой тишине, то ли говорить нам было не о чем, но разговор не завязывался.

– Спасибо, что помог, – поблагодарила меня Женя.

– Да, пожалуйста.

И сказать больше нечего. Стоим, как два барана, пялимся друг на друга как на новые ворота. Сложные у нас отношения. Я нравлюсь ей, она нравится мне, но как будто камень преткновения между нами. Нам было о чем поговорить, но все наши мысленные порывы об этот камень и разбивались.

И тут меня осенило.

– Ты могла бы организовать мне экскурсию в краеведческий музей? – спросил я.

– Зачем?

– Ну, хочу побольше узнать о нашем имении. Ну, имении графа Сокольского.

– Разве оно наше? – удивленно повела бровью Женя.

– Если мы оба будем знать его тайну, значит, наше.

– Какую тайну?

– Граф Сокольский вернулся, – интригующе улыбнулся я. – И ты можешь его увидеть.

– Где?

– Пошли, покажу. – Я взял Женю за руку и завел ее в малый зал библиотеки.

Вокруг ни единой живой души. И тишина по-настоящему гробовая.

– Вот смотри, – показал я на себя. – Можешь меня потрогать.

– Ты уверен в этом?

– В чем? В том, что я граф Сокольский?

– Нет. В том, что я могу тебя потрогать.

Не успел я ответить, что уверен, а Женя уже тронула меня. Потянулась ко мне на цыпочках и жадно прильнула ртом к моим губам. Целоваться она не умела, и губы у нее были не такие сладкие, как у Майи. Но в этом поцелуе была своя, особая сила очарования. В большей степени она будоражила душу и в меньшей возбуждала тело. Но и этой меньшей степени хватило, чтобы я страстно возжелал Женю. Не скажу, что я чувствовал в себе внутренний барометр, по которому мог безошибочно определить состояние женщины. Но насчет Жени я точно мог сказать, что и она жаждет телесной близости. Поэтому был удивлен, когда она отказалась идти со мной в общежитие.