Петр Северцев - Афера хакера Страница 18

— Эй, есть здесь кто-нибудь, мать вашу?

Мой голос прозвучал глухо, ответом ему была такая же глухая и несколько пугающая тишина. И тут с некоторым холодком на спине я услышал приближающиеся шаги, скорее какое-то цоканье. Я еще больше прислушался: звуки приближались. Всмотревшись в тишину, я рассмотрел недалеко от себя здоровенную толстую крысу, двигающуюся в моем направлении. В ее появлении было что-то мистически-завораживающее и в то же время гадкое — подобных тварей я не терпел с детства. Тут мои нервы сдали. Я скакнул по направлению к крысе и с размаху, скорее наугад, чем прицельно, врезал ногой по ней. Как ни странно, удар был точным и сильным. Крыса взвизгнула и отлетела от меня на приличное расстояние. Я не унимался и бросился к ней снова. Я снова сделал попытку пнуть ее ногой, но удача от меня отвернулась, и крыса устремилась к повороту коридора. Я продолжил свою охоту, и у поворота настиг это мерзкое животное. Бог, как известно, любит троицу, это правило сработало и на сей раз. После моего третьего удара крыса отлетела и, уже беззвучно ударившись о бетонную стену, упала на пол без движения.

«Вот так вот! Раздавить гадину!»— почему-то подумал я с ненавистью в отношении убиенной мной крысы. Справа от себя я увидел небольшую освещенную дверь. «Наконец-то… Логово главаря…». Я аккуратно, почти на цыпочках, подошел к двери, взялся за ручку и потянул ее на себя. Тяжелая металлическая дверь, открываясь, издала леденящие душу скрипы. Я толком не успел рассмотреть, что находилось за дверью, поскольку яркий свет слегка ослепил меня. Я прикрыл глаза ладонью. В следующий момент я услышал позади себя слабый шорох.

Обернуться я не успел — кто-то так треснул резиновой дубинкой мне по голове, что единственное, что я успел — это съежиться, втянув голову в плечи, и произнести:

— Ой, бля…

После чего густой темный туман заполонил мои глаза и погасил сознание.

Последнее возвращалось ко мне медленно и тяжело. Когда наконец я пришел в себя, первое, что я почувствовал, — это страшная головная боль. Ватной рукой я ощупал голову на затылке и обнаружил там большую шишку. Кроме того, был рассечен и кровоточил лоб — видимо, падая, я ударился обо что-то. А может, это была работа моего неизвестного недоброжелателя, который сначала ненавязчиво отключил мое сознание, а потом отвесил мне, уже лежачему, пару пинков.

Я осознал, что лежу на бетонном полу этой же ярко освещенной комнаты, которую я принял за бункер фюрера. На самом же деле это была холодильная камера, где на крюках висели мясные туши. Оглядываясь, я сильно щурился, поскольку очки слетели с меня при падении. Я собрал силы, приподнялся, подполз к стене и облокотился на нее спиной. Силы возвращались ко мне, но очень медленно.

Тут дверь открылась, и пред моим ликом предстали двое джентльменов, которых я уже видел сегодня вечером в зале кафе-бара. Один из них был одет в спортивный костюм, другой — в пышный мохеровый свитер. Заметив, что я перебазировался к стене, «спортсмен» повернулся к «свитеру» и сказал:

— А, очухался, козел злое…учий!

— Ну что, сука? — подал голос «мохер». — Штирлиц е…ный, сейчас ты узнаешь, как в тылу врага шастать!

Я слегка откашлялся, что отозвалось болью в моем затылке, и вежливо сказал:

— Джентльмены, вы не могли бы не ругаться матом?

Молодчики недоуменно уставились сначала на меня, потом — друг на друга. Первым пришел в действие «спортсмен».

— Он что, дуркует? — спросил он своего товарища.

«Мохер» оказался более сообразительным и сказал:

— Шутник попался.

После этого он направился ко мне с видом отнюдь не дружественным, что и подтвердил ударом ботинка мне прямо под дых. Мое сознание на миг померкло, но не исчезло. Я взвыл каким-то странным утробным голосом:

— Гхы-ы-ы!

Несколько секунд я не мог вдохнуть воздух. Мне помог это сделать подоспевший «спортсмен», который въехал мне ногой по почкам. Я опять завопил что есть мочи и завертелся от боли волчком. На этом ребята не остановились, они педантично, хотя и несколько лениво, выполняли свою повседневную работу, массируя меня своими ногами. В процессе этого они молчали, предоставив слово мне. Речь же моя состояла в основном из междометий типа «ох», «ах», «гы» и «ы». Впрочем, периодически я вставлял некоторые матерные слова. Когда они закончили трудиться, «мохер» сказал «спортсмену»:

— Вот видишь, сам матом ругается, а нам не разрешает… Храп, пристегни его наручниками, а то он какой-то шустрый.

— А может, его на крюк повесить? — выдвинул рацпредложение Храп.

— Нет, рано еще. Таксист просил выведать у него все, что можно, — ответил «мохер».

Они оба ухватили меня за руки и поволокли к противоположной стене, из которой торчало металлическое кольцо. К нему они и пристегнули меня наручниками.

— Ну что, Карась, пойдем проверим обстановку, — сказал Храп.

Они удалились, оставив меня наедине с мясными тушами.

После того как эти два добрейших человека походили по мне, я стал индифферентно относиться к любой компании, даже к бессловесным мясным тушам, но температура в комнате была, мягко говоря, скорее привычна для них, чем для меня. Лежа на цементном полу, весь в синяках и ссадинах, я стал ощущать, что я вдобавок и покрываюсь инеем, и есть серьезные основания предполагать, что если я полежу здесь еще некоторое время, это закончится для меня фатально. С другой стороны, мысль о том, что сейчас вернутся эти два молодых человека и насадят меня на крюк, дабы выбить у меня сведения, которыми я, увы, не располагал, не внушала оптимизма. Наверное, лучше было превратиться в ледяную глыбу и тихо сдохнуть, чем снова очутиться в заботливых руках таких коновалов, как Храп и Карась. Но именно на этот вариант обрекло меня провидение.

Джентльмены вернулись и решительно направились ко мне. Я уже приготовился как можно дороже продать свою жизнь, когда Карась сказал:

— Вставай, скотина, сегодня у нас по графику прогулка в лес. — И начал отстегивать наручники от кольца.

Я слегка насторожился неожиданно открывшейся перспективе и спросил:

— Куда мы с вами поедем?

— В лесок погуляти, — сказал Храп, усмехнувшись, заламывая мои руки за спину и застегивая наручники. Ухватив меня за руки, оба костолома поволокли меня к выходу. Я не знал, что меня ждет, но был искренне рад покинуть это холодное негостеприимное место.

В отличие от меня, молодчики хорошо ориентировались в лабиринтах подсобных помещений «Олимпа». Мы повернули пару раз по коридорам и оказались перед дверью. Карась открыл дверь и осторожно выглянул наружу. Видимо, осмотр открывшейся ему местности удовлетворил его, и Карась утвердительно кивнул Храпу. Они потащили меня во двор, где стоял джип «Тойота-Лендкрузер». Из автомобиля вылез еще один человек и молча открыл заднюю дверь. Храп с Карасем приподняли меня от земли и швырнули мое тело в багажное отделение. После чего все влезли в автомобиль, водитель завел мотор, и машина плавно тронулась с места. Мы затормозили перед воротами, подождали, пока сторож откроет их, после этого водитель втопил педаль газа в пол и мы понеслись по вечерним улицам. Минут через пятнадцать подобной езды, на удивление проигнорированной гаишниками, мы въехали в лесной массив. Это я обнаружил благодаря тому, что верхушки домов сменились верхушками деревьев, видимых мною в обозримой части ветрового стекла автомобиля.

Я предположил, что меня везут на Молочную поляну, стандартное место для криминальных разборок бандитов и профилактической работы «гоблинов» с должниками. Еще через пять минут мы съехали с асфальтовой дороги и поехали по грунтовке, так как легкое покачивание сменилось небольшой тряской. Если бы мы ехали в «Жигулях», то, наверное, из меня бы вытрясло душу. А так я относительно спокойно лежал, уткнувшись лицом в небольшую лужицу грязи на полу джипа.

Наконец машина остановилась. Бандиты не спеша вылезли, открыли багажную дверь «Тойоты» и выволокли меня на небольшую, ярко освещенную луной поляну.

— Храп, волоки его к той березе. — И полез в багажник.

Храп подхватил меня и потащил к дереву. Там он прицепил меня наручниками к нижнему суку. Карась тем временем подошел к нам, неся сумку в одной руке и лопату в другой. Вслед за ним, вразвалочку, потягиваясь и позевывая, шел шофер «Тойоты».

Я снова оценил свое положение: ночь, вдали от людей, лунная поляна, общество людей, не отягощенных добродетелями, намерения их отнюдь не сулят мне ничего хорошего. «Ну вот, хакер, ты и вляпался», — подумал я невесело. Видимо, Приятель сказал бы мне, что я совершил глупость.

— Ну что, придурок, — как бы вторил моим мыслям Карась. — Сам будешь говорить или тебе помочь?

— Господа, — как можно более миролюбиво сказал я, хотя будь у меня такая возможность, я разрезал бы этих подонков на кусочки. — Я могу рассказать вам все, что знаю. Я готов всю оставшуюся жизнь быть вашей Шехерезадой и рассказывать вам сказки гораздо больше, чем тысячу ночей. Но я не могу, хоть вы меня убейте, — тут мой голос дрогнул, — рассказать вам то, чего я не знаю.