Андрей Троицкий - Американский брат Страница 18

Биркус пожал руку Джона, из вежливости спросил, удачно ли тот слетал а Америку и какая погода в Майами. Джон раскрыл пакет и достал коробочку с электронными часами, подарок к дню рождения Биркуса, – и объяснил, что часы необычные – они показывают время, но и измеряют давление, а также число калорий, израсходованных человеком за единицу времени. Несколько минут Биркус, радуясь часам, словно младенец новой погремушке, возился с ними, забыв обо всем на свете: выставлял время, пробовал измерить давление и пульс.

В нищей семье, в крошечном рабочем поселке, где вырос Биркус, его единственной игрушкой была лошадка, выструганная из куска дерева и три пуговицы на шнурке. Лошадку однажды кто-то украл, а пуговицы он проглотил, когда сосал их, представляя, что во рту леденцы. Он не наигрался в детстве, сохранив страсть ко всяким замысловатым штукам на всю жизнь.

Наконец, утомившись этой возней, перешел к делу. В течении двух недель в Москве были ограблено пять автоматов, принадлежащих МРБК. Действовало несколько человек, быстро и без ошибок. Позавчера ночью во время новой попытки ограбления банкомата в районе метро Аэропорт задержали двоих, еще двое ушли на машине. Дело раскручивают местные полицейские. Один из задержанных – до недавнего времени работал в центральным офисе банка. Он знает все секреты банкоматов, и вскроет любой из них с закрытыми глазами кухонной открывалкой. Надо поговорить с полицейскими и этим грабителем, бывшим сотрудником. Наверняка у него есть другие сообщники, возможно, не за горами новые ограбления. Есть еще пара поручений, но не очень срочных.

– Сможешь с этим разобраться? – спросил Биркус, поглядывая на часы.

– Постараюсь, – кивнул Джон. – У меня есть информация… Дело в том…

Он до последней секунды сомневался, рассказывать ли Биркусу историю с прослушкой в гостевой комнате. Ничто не мешало стереть запись и навсегда забыть о том, что произошло. Запись сделана в отсутствие Джона, значит, он не имеет прямого отношения к этой истории. С другой стороны, скрыть это происшествие от Бркуса – против правил.

– Я тут кое-что сочинил на досуге. Вот…

Джон положил на стол пару сколотых листков с рапортом и карту памяти с записанными разговорами. Биркус пробежал глазами текст и хмыкнул.

– Слово "собственно" пишется с двумя н. У тебя почему-то с одним. Ты хорошо говоришь, почти без акцента. А ошибок ляпаешь… Словно второклассник, двоечник.

– А по существу?

– Как ты знаешь, на запись в гостевой комнате требуется мое разрешение. И вообще, о закрытых переговорах в комнате надо ставить в известность меня. Но мне никто ничего не говорил. Я так понял, тут разговоры Белова с клиентами банка. Личности этих клиентов ты установил?

Интуиция подсказала Джону, что сейчас лучше соврать, и он соврал.

– Нет. Просто времени на это не было.

– Хорошо, я сам этим займусь. Ты делал копии этой записи?

– Нет, конечно.

– Последний вопрос: кто еще знает о том, что такие разговоры имели место?

– Никто, – Джон ответил без запинки, не задумавшись ни на долю секунды.

– Забудь об этой записи, будто ее не было.

– А мне ты ничего не хочешь сказать? Что вообще происходит?

– Все, что нужно знать, ты уже знаешь, – Биркус приподнял руку, внимательно посмотрел на новые часы – то ли любовался ими то ли проверял число потерянных за время разговора калорий. – . Кстати, тебя хотел видеть босс. Сейчас у него никого нет. Можешь зайти, но ненадолго.

Биркус поднялся из-за стола, вытащил из стенного шкафа пластиковые мешки, набитые деловыми бумагами, вызвал человека из охраны и приказал отнести мешки на утилизацию в котельную.

В кабинете Юрия Львова царил беспорядок, на столе ворох бумаг, на подоконнике стопки папок, папки даже на полу возле окна. Львов с платком в руке стоял посередине кабинета, из глаз капали слезы. Пахло ладаном и миррой, словно в церкви, под иконой Николая Чудотворца в серебряном окладе теплилась лампада.

– От пыли глаза воспалились, – сказал он и похлопал Джлоона по плечу. – У меня к тебе серьезный разговор.

Он хотел предложить Джону сесть на диван, но там были свалены бумаги. Пришлось довольствоваться жестким стулом, Львов, отодвинув в сторону чернильный прибор, взгромоздился на стол. Залез рукой под бумаги и вытащил коробку с длинными сигаретами, серебряную зажигалку, прикурил и пыхнул дымом с каким-то странным тошнотворным запахом.

– Ты наверняка слышал, что у банка неприятности?

– Что-то такое до меня доходило. Дело серьезное?

– Ерунда, – Львов вытер слезы. – Происки завистников и конкурентов. Один влиятельный человек, с которым мы когда-то крупно поругались, захотел отомстить за старые обиды. Натравил на нас Центральный банк. Прислали проверку. Возможно, найдут какие-то мелочи. Но надо кое-что подчистить. Избавиться от ненужных бумаг. Биркус об этом позаботится. Все файлы за этот и прошлый год, что у тебя накопились, особенно по закрытым совещаниям, собери в мешки. Придет человек из котельной и заберет. И еще придет парень проверить твердые диски компьютеров и прочее. Все лишнее надо убрать. Понял?

– Сделаем. Не волнуйтесь.

– Возможно, мне придется уехать на недельку-другую, – Львов теребил в руках платок. – Посижу за границей, пока осядет пыль. Тем более у меня запланирована командировка в одну из стран Южной Америки. Вернусь, вы соскучиться не успеете.

– Брату что-нибудь передать?

– Бедняга Том, часто его вспоминаю, – Львов прижал платок к лицу. – Ну, я с адвокатом разговаривал. Он говорит, что никаких трудностей не возникнет. Все свидетели надежные. Правда на нашей стороне. Твой брат женщину защищал. Он благородный человек.

Львов выпустил крупную слезу и вытер ее.

– А если вы не вернетесь?

– Господи, куда я денусь, – отмахнулся Львов. – Что бы не случилось, Олег Моисеев будет защищать твоего брата. Он все доведет до конца. До оправдательного приговора. И еще пару слов… Если дела примут плохой оборот, банк могут временно закрыть. На две-три недели. Ничего страшного, позже откроют. Все вернется на круги своя. Все это время ты будешь получать зарплату. По поводу денег звони Андрееву из бухгалтерии. Он будет рассчитываться с сотрудниками наличными, без всякой писанины.

– Желаю удачи, будем ждать вашего возвращения.

– Да, да, ждите. А брату вот что передай. Сейчас власти устраивают расправу над моим банком. А Тома могут использовать как источник информации обо мне и моей деятельности. Так вот, скажи ему, если у вас будет свидание, – чтобы обо всем молчал. Он человек маленький – ничего не знает. Ковырялся в каких-то бумажках – и все. Я найду способ его отблагодарить.

Львов потряс руку Джона, вытер слезы и выпроводил его из кабинета.

Глава 16

Машина долго плутала по городку, что в получасе езды от Москвы, наконец, подъехала к ржавым воротам, рядом с которыми стояла будка сторожа. Джон посигналил двумя гудками, из будки вылез дед в пальто с каракулевым воротником и военной фуражке, записал в блокнот номер машины и, ни о чем не спросив, открыл ворота. За забором двухэтажный старый кирпичный дом с темной дырой подъезда без двери. По другую сторону двора припорошенная снегом легковая машина в пятнах ржавчины, за ней два металлических ангара с распахнутыми воротами и вывеской «склад», там рабочие разгружают фуру.

Джон вылез из машины, вошел в подъезд и поднялся по разбитой лестнице на второй этаж, прошел узким коридором до угла. Наверное, когда-то здесь располагалось какое-то учреждение или общежитие. Сейчас дом выглядел нежимым, старым и обшарпанным. Штукатурка местами облупилась, обнажилась кирпичная кладка. Скрипели вытертые половицы, пахло пылью и мышами. Почему-то было очень холодно, будто помещение не топят, вместе с дыханием изо рта выходило облачко пара. Джон остановился, вытащил из-за пазухи пистолет, взвел курок и сунул его в карман пальто.

За углом два коридора, направо и прямо. Джон остановился и задумался. Не похоже, что в этой конуре люди делают деньги. Едва теплится лампочка на коротком шнуре, в углах темный узор паутины. Он свернул направо, – коридор стал еще уже, а потолок ниже, – подошел к двери с номером десять, постучал и переступил порог.

Комната с двумя окнами без жалюзи и занавесок, одно окно выходит на улицу, другое на захламленный внутренний двор. Посреди комнаты за конторским столом сидел румяный мужчина лет пятидесяти пяти в бежевом кашемировом пальто и черной шляпе. У стены два конторских шкафа и бельевая тумбочка, тут же кожаный диван. Возле окна железная печка, труба выпущена в форточку. Потрескивают дрова, пахнет дымком, в комнате тепло.

– Вы похожи на брата, – мужчина стянул перчатки, но руки не подал. – Я бы вас в толпе узнал.

Он поднялся, быстро шагнул к окну во двор, пригляделся к машине, стоявшей напротив. Мужчина был широк в плечах, но невелик ростом, наверное, поэтому носил шляпу и сапоги с высокими каблуками.