А. Шантарский - Не верь Страница 18

Шумилин прошелестел купюрами и утвердительно кивнул.

— Долю Смугловой можешь тоже мне оставить, я передам.

— Здесь обе ваши доли.

— Как? Мы же договаривались по две тысячи баксов за единицу, — сразу проснулся Виталик. — Насколько силен в математике: пять на два — получается десять.

— Верно считаешь, — кивнул Червонный. — Только вы угоняли транспорт, а другие перегоняли его на место, так что дели на два.

На это Виталик не нашел, что возразить. Не мог же он у Уралбаевой и Силантьевой потребовать их законную долю. Но расстроился он из-за того, что они заработали только полсуммы для операции, за которую намеревалась заплатить Смуглова.

— А если мы сами сюда пригоним, то две тысячи наши? — уточнил он.

— Разумеется: за «Жигули» — две, за «Волгу» — три. И вот еще что: обучение твое закончилось, стажировку прошел, так что съезжай отсюда. Теперь каждый рискует за себя. Пригонишь автомобиль — расчет на месте, попадешься — выкручивайся в одиночку.

— Но я в розыске и идти некуда.

— Ты взрослый, а я не твой родитель. Скажи спасибо, что обучил профессии, по просьбе Силантьевой. Насчет ксивы тоже договорился, через недельку паспорт будет готов. Большего не обещал. До конца дня освобождай помещение.

— Можно, хоть недельку еще поживу, пока определюсь?

— Нет, — проявил твердость Червонный. — Я заметил, что тебе Незамужняя приглянулась. Вот и обратись к ней, смотришь, подыщет тебе обиталище.

— Какая еще незамужняя? — не понял Виталий.

— Напарницу твою так в наших кругах окрестили, — усмехнулся Шерстнев. — Она ведь еще не замужем? — И вышел, прикрыв за собой дверь, прежде чем парень успел что-то сказать.

«Интересно, какое мне дали прозвище?» — подумал Шумилин, оставшись один. Он не сомневался, что его с удовольствием приютит Силантьева, но опротивели приставания девушки. Возможно, раньше он бы не задумываясь воспользовался ее гостеприимством, но теперь, когда питал искренние чувства к другой, об этом даже не хотелось думать.

На автобусе Виталик добрался до города и с ближайшего автомата позвонил Смугловой. Та сама сняла трубку, и он услышал приятный, ставший родным голос шестнадцатилетней девчонки. Да и самому ему всего лишь девятнадцать, не такая уж великая разница.

— Лена, нам необходимо срочно встретиться и переговорить. Я в городе, — выпалил парень не представляясь.

— Приходи ко мне, — узнала она его, — мама на работе, — и назвала адрес.

Через сорок минут она кормила его домашним борщом на кухне. Уже за чаепитием Шумилин поделился неприятными новостями:

— Твой вопрос мы решим быстро, всего две машины: «Жигули» и «Волга». А вот у меня серьезная проблема с жильем.

— У меня дедушка в частном домике в Промышленном районе живет. У него и обоснуешься.

— Он возражать не станет?

— У меня добрый дед, а внучку любит без памяти, — заверила Лена. — Правда, я его редко навещаю. Живет в противоположном конце города, — как бы оправдываясь, закончила она.

И действительно, Поликарп Сидорович внучке в просьбе не отказал.

Через три дня возобновились занятия в школе. Павел Воронежев по-прежнему не смотрел в сторону девчонок. А от его родителей Лена узнала, что одноклассник пытался свести счеты с жизнью. Ладно, что отец вернулся с работы пораньше и вовремя вынул сына из петли. Лена понимала, что медлить с операцией больше нельзя. Они решили с Виталиком не затягивать и угнать машину на следующий день, после школьных занятий. Впервые они собирались осуществить угон среди бела дня и придумали для этого оригинальную комбинацию.

Смуглова «голосовала» на узкой улочке, недалеко от дома старой постройки из красного кирпича. Шумилина скрывали согнувшиеся под тяжестью снега ветки клена с обратной стороны улицы. Место они выбрали не случайно: дворики старых застроек сообщались между собой проходными двориками, представляющими некий лабиринт. Лена изучила маршрут, который за несколько минут выводил ее на шумную центральную улицу. Разумеется, останавливала она не все машины подряд, а только новые «Жигули». И молоденький водитель красной «девятки» клюнул на приманку.

— Куда, красотка? — обнажил он ровные ряды белоснежных зубов.

Смуглова изобразила на лице сначала удивление, затем ее выражение резко сменилось на негодование.

— Да, пошел ты.

Она плюнула обескураженному водителю в лицо, а сама не спеша направилась к проходному подъезду четырехэтажки. От такого неожиданного перепада в настроении голосовавшей девушки парень не сразу стер улыбку с лица. И хотя ее поведение взбесило владельца «девятки» и он уже покидал салон автомобиля, чтобы догнать ее и проучить, лицо еще оставалось доброжелательным.

— Стой, шалава! — закричал он. Лена скрылась в подъезде, а преследователь вбежал туда с отрывом в несколько секунд, которых беглянке оказалось вполне достаточно, чтобы испариться в хитросплетенных лабиринтах, по которым оскорбленный пропетлял минуты три-четыре и вернулся обратно. Естественно, что личного автотранспорта он на месте не обнаружил. Наверняка обманутый раскрыл бы рот от полного изумления, если б знал, что в это время на другой улице в его автомобиль, за рулем которого находился Виталик, садится оскорбившая его девушка. Как назло, ближайший телефон-автомат не сработал без жетона, которого не оказалось под рукой. Когда же парень все-таки сообщил в ГАИ об угоне, угонщики уже въезжали в подземный гараж Червонного. А когда последовала команда «перехват» — пересчитывали хрустящие купюры.

— «Волжанку» подыщем, и считай, что твой суженый — первый красавец в городе, — пошутил Шумилин.

— Если б ты только знал, как я тебе благодарна.

Вероятно, от избытка чувств Лена плотнее прижалась к нему. Они подходили к дому деда Смугловой. Он повернул ее к себе лицом и ткнулся губами в лоб.

— Ты мне младшая сестренка. — Но не выдержал и соблазнился на яркие, пухлые губки. Поцелуй получился нежным и затяжным.

— Больше так не поступай, — потупилась Лена.

Они шли рядом. Сердце в груди Виталика бешено колотилось.

— Почему? Тебе не понравилось?

— В том-то и дело, что понравилось. Но у меня есть парень. — И она побежала, бросив на ходу, чтобы передавал привет деду.

«Я же люблю Пашу Воронежева, — думала Леночка, лежа в собственной постели. — Почему же тогда его поцелуй привел меня в трепет? — Впервые она думала о Виталике не как о друге. Она еще не сознавала, но чувствовала, что чем дольше находится рядом с Шумилиным, тем меньше думает о Воронежеве. — Нет, так не бывает, — убеждала она сама себя. — Просто он вызвал у меня теплые братские чувства. Но они не такие, — одолевали сомнения. — Почем знать, какие они, если у меня нет брата?» С такими думами старшеклассница и уснула. Во сне она целовалась с Пашей, но почему-то чувствовала на губах горячее дыхание Виталика. Все перепуталось в юной головке, как наяву, так и во сне.

Глава шестая

Антон Сидорович Верещагин, по кличке Косолапый, и Ненашев Андрей Сергеевич, с выступающим на шее зобом, за что к нему и приклеилось прозвище Кадык, и сам Гонтарь совещались в его кабинете.

— Мне сообщил Исаак Давидович, что Карпову известно о предстоящей сделке с чеченцами, и он нас пасет, — сказал Ерофеев, разминая пальцами сигарету. Он восседал в офисном кресле за письменным столом, а его ближайшие сподвижники пристроились на кожаном диване.

— Откуда у него такие сведения? — усомнился Косолапый. — Его же давно сняли с должности.

— Все просто. Генерал поделился с мэром, мэр — с женой, а его жена — с женой Зимбера, дальше цепочка вывела на самого Зимбера, а на нас замкнулась.

— Так обычно и происходит утечка информации, — согласился Кадык, при этом зоб его несколько раз переместился.

— Но подробности нам неизвестны, а именно: какой еще информацией располагают менты? — Юрий Юрьевич щелкнул зажигалкой и прикурил.

Верещагин облокотился о колено и подпер рукой подбородок.

— Ты говорил, что твой Николай приручил генеральскую дочку.

— Говорил, — подтвердил хозяин кабинета, выпуская густую струю дыма. — Во время сделки она на всякий случай будет находиться с сыном. Но использовать ее в целях шантажа можно только в том случае, если менты схватят нас. А мне бы не хотелось доводить до этого дело.

— Что тут еще можно придумать, ведь за оружием уже завтра приедут? — сцепил руки в замок Ненашев.

— Как смотрите на то, чтобы физически устранить самого генерала? — произнес Гонтарь с таким спокойствием, словно речь шла не о жизни человека, а о спиленном сухом дереве.

— Сегодня уже не успеть, — отозвался Антон Сидорович, понимая, что вопрос адресован именно ему, потому что его боевики занимались столь щекотливыми вопросами.