Владимир Колычев - Катя, жена бандитская Страница 19

Но неожиданно ситуация резко изменилась. Калитка вдруг распахнулась, человек с автоматом и в каске сбил с ног Фима, вслед за одним во двор ворвались еще двое бойцов из ментовского спецназа. Несколько собровцев перемахнули через забор… Марата и Ярого свалили на землю. На вопрос по существу пришел такой же четкий ответ – точно в левую почку. Марат едва не взвыл от резкой боли. Сознание он не потерял, но вопросы задавать охота отпала.

А менты ворвались в дом, нашли чемодан с деньгами, изъяли его по акту. Марата еще не погрузили в машину, а он уже знал, что произошло. Все-таки не зря заподозрил Радькова в подлости…

Шишка на виске болезненно пульсирует, отбитое ребро ноет. Сначала от Марата прилетело, потом вдруг менты наскочили. Весело прошло время, ничего не скажешь. И все еще только начинается…

– Игнатьев Ярослав Алексеевич, – с едкой иронией глядя на него, произнес следователь с тремя длинными волосками, размазанными по всей голове. – Кличка Ярый. Состоял в люберецкой преступной группировке, возглавляемой криминальным авторитетом по кличке Рауль.

– Кто вам такое сказал? – качнул головой Ярослав.

– Запись сказала. Запись из личного дела.

– На заборе тоже много чего написано.

– Знаете, в чем вас обвиняют?

– Уже обвиняют?

– Ну, пока только подозревают…

– Не знаю я ничего.

– Знаете, гражданин Игнатьев, знаете. И мой вам совет: сделайте чистосердечное признание, это существенно облегчит вашу вину.

– Как можно облегчить то, чего нет?

– А вы хорошо подумайте, может, найдется.

– Да, конечно. Как я забыл про адвоката! – усмехнулся Ярослав. – Думаю, он подскажет вам, как вести допрос. А то занимаетесь всякими глупостями… В чем конкретно вы меня подозреваете?

– Ну, вопросы здесь…

– В чем? Или говорите, или отправляйте меня в камеру.

– В камеру? То есть вы уверены, что вас ждет камера? Это значит, что вы знаете свою вину?

Ярослав скрестил на груди руки и откинулся на спину стула. Пока не появится адвокат, он и слова не скажет.

– Ваш друг Марат Казаров вымогал у гражданина Радькова деньги. Сегодня утром он эти деньги у него забрал, отвез домой. Знаете, почему мы не взяли его сразу? Потому что ждали, когда появитесь вы. И вы появились. Какая доля вам полагалась?

Ярослав молчал, угрюмо и скучающе глядя на следователя. Его, казалось, совершенно не интересовало, о чем шел разговор.

– Хотите сказать, что вы не знаете гражданина Радькова!

Ярослав пожал плечами – может, знает, а может, и нет.

– А гражданин Радьков хорошо вас знает. Однажды вы уже вымогали у него деньги в девяносто седьмом году.

Можно было спросить у следователя, не брал ли он кредиты в банке. Если занимал, пусть напишет заявление в прокуратуру о том, что банк вымогает у него деньги. Но не хотелось метать бисер.

– С Радьковым разговаривал Казаров, он назвал сумму, получил деньги. Вас там не было. Но мы знали, что вы обязательно появитесь. И вы появились! – Следователь не скрывал своего ликования. Похоже, он всерьез решил, что загнал подозреваемого в угол.

– Почему вы молчите?

– У вас есть доказательства моей вины? – устало спросил Ярослав.

– Будут!

– Вот когда будут, тогда и поговорим.

– Будут доказательства, будут…

– Я могу идти?

– В камеру?! В камеру можете!

– Какая камера, если доказательств нет? – возмутился Ярослав.

Но следователь был неумолим. И уже через десять минут Ярослава вернули в камеру для временно задержанных, а спустя два часа отправили в изолятор.

Надзиратель открыл дверь и жестом предложил войти. А в камере только что стих переполох, причиной которого, как оказалось, был Марат. Он стоял у шконки, а напротив него, через проход, сидели два здоровяка с дефективными физиономиями. У одного разбита губа, у другого – надорван рукав. И Марат взъерошен, как воробей после драки, а над глазом у него надувается шишка. Он тер сбитый кулак, с лютой злобой глядя на мужика с разбитой губой. На Ярослава даже не посмотрел: боялся упустить из виду врагов, которые могли нанести новый удар.

Ярослав все сразу понял. Изолятор большой, камер много, а его поместили вместе с Маратом. Зачем? В ОВД их везли в разных машинах и перед допросом не сводили, а тут вдруг такая милость. Слушать их менты собираются: может, в разговоре меж собой они проболтаются и этим помогут следствию. А как менты собираются их слушать? Или «жучки» в камере установлены, или «наседки» уже включились в работу. Активные такие «наседки» с деформированными физиономиями. С активной жизненной позицией. Не успел Марат заехать в «хату», как они принялись его прессовать. Тактика простая – сначала круто наехать, потом замириться, после чего в задушевных разговорах развязать язык. Ярослав ни разу не мотал срок, но под следствием приходилось бывать, знал он, как работают менты и сексоты… И сейчас идет работа – против него и Марата, а раз так, то нужно что-то делать. Марат, конечно, козел, но сейчас он ему не враг. Снова они в одной упряжке…

Он подошел к арестанту, с которого Марат не спускал глаз, и с ходу врубил ему кулаком под ухо. Марат не зевал, тут же набросился на второго.

Мужик с разбитой губой оказался крепким орешком, и Ярослав не смог вырубить его с одного удара. Он ударил второй раз, третий, но противник держался. Закрывался руками, отбрыкивался, но до серьезного сопротивления дело не дошло. И все-таки Ярославу пришлось здорово потрудиться, прежде чем арестант затих на полу. Вымотался он, зато оторвался. И Марат справился со своей жертвой. Обоих мужиков затолкали под шконку.

– И как нам теперь с этими в одной «хате» жить? – спросил Ярослав, с угрюмым задором глядя на Марата.

– Главное, жить, брат! – протянул тот согнутую в локте руку.

– Будем! – Ярослав шлепнул пальцами по его раскрытой ладони. Рукопожатие – это слишком. Они хоть и не враги, но не друзья. Так, товарищи по несчастью…

– Я не понял, за что нас закрыли? – спросил он, кивком головы глянув на шконку, под которой лежал мужик с разбитым в хлам лицом. И ладонь к уху поднес, давая понять, что камера на прослушке.

Марат кивнул в знак понимания и пнул ногой по голове, которая неосторожно высунулась из-под шконки.

– Да на Радькова я наехал. А ты под горячую руку попал. Я так понял, следак мне не поверил.

– В чем?

– А в том, что ты не при делах. Он спрашивал, я ответил. Не при делах ты. Я один был. Ну, пацаны на подхвате. Они ничего не знали, просто присутствовали…

– Ну да, и пацаны, – кивнул Ярослав.

И Кафтана он видел, и Старичка, бойцов из команды покойного Рауля. Где-то Марат откопал эти предметы не столь уж далекой старины.

– Ты не при делах, братан. А я всего лишь долг с Радика спросил. Ты же знаешь, он должен был нам.

– Знаю. И могу это подтвердить…

Ярослав смотрел на Марата, а обращался к ментам, которые могли слушать их. Да, он знал Радькова в прошлом и, если надо, расскажет, какая это сволочь.

– Потому что было, потому и можешь. А как подтвердить то, чего не было?.. Насчет Терема разговор был. Типа, мы его с тобой убили.

Ярослав озадаченно нахмурил брови. Похоже, менты начали большую игру – закрыли за вымогательство, которого не было, а подводят под статью за убийство. Терема ему еще никогда не предъявляли, а трех его людей пришить пытались. И убийство этих троих висело мертвым грузом, и расстрел Терема. Так бы все это и дальше висело, если бы Марат не полез к Радькову. Он всколыхнул старое болото, поднялись газы, выползли вурдалаки. Менты уцепились и уже пытаются вытягивать нить правды. И все сейчас зависит от них с Маратом – если они не оговорят друг друга, то все будет путем.

– Бред!

– Ну, это моя вина, – развел руками Марат. – Я намекнул Радькову, что это моя работа. А разговор в записи шел…

– Не было никакой работы. Не трогал ты Терема.

– Говорю же, намекнул, чисто шугануть мужика. Чтобы боялся.

– Ты не убивал Терема, у ментов не может быть доказательств.

– Нет у них доказательств.

– Тогда в чем проблема?

– Они на тебя бочку катили. Типа, ты трех ореховских положил… Ну, может, я поучаствовал… Но ты же знаешь, как дело было.

– Если кто-то поучаствовал, то не мы, – кивнул Ярослав.

– Нет у ментов ничего. И быть не может. Но Радика они мне пришьют, – вздохнул Марат. – Там железобетонно – разговор с угрозами, меченые бабки. Конкретно взяли. Но так я и не отрицаю. Виноват – отвечу.

– Дернул тебя черт, тебе что, денег не хватало?

– Долги отдавать нужно. И вообще… Это ты в бизнесе себя нашел, а я болтаюсь как не пришей… Если бы я знал, что Катя ко мне уйдет, я бы к Радькову не сунулся…

От возмущения у Ярослава завибрировали нервы, до хруста сжались кулаки. И зачем только Марат заговорил про Катю? Нормально же все было – понимание появилось, разговор заладился, но набежала волна и снесла этот хрупкий мост…

– А она ушла, – продолжал Марат, – потому что ты ей изменил…