Владимир Колычев - Всем женщинам должен [сборник] Страница 19

Он взял телефон и позвонил Табачному:

— Платон Александрович, я тут в доме у любовницы Кривичева.

— Как тебя туда занесло? — В голосе Табачного грозно зазвенели начальственные нотки.

— Дом на улице Фрунзе. Номер дома — шестьдесят три.

— Та-ак! — Гневная интонация явно смягчилась.

— В гараже стоит «Мерседес» М-класса.

— Что еще? — заинтригованно поторопил начальник.

— Следы крови в каминном зале.

— Рубашка, пиджак, галстук?

— Нет ничего.

— Оставайся на месте и жди меня. Зацепыча с чемоданчиком я привезу.

— Со мной Кривичева.

— Ты что, ее совратил?

— Нет. И напилась она без меня. На пару с Гаевой.

— С чего это?

— Я так понял, Кривичева пришла разбираться с Гаевой, в итоге обе напились. Гаева в хлам, Кривичева немногим лучше. Здесь она, в своей машине спит.

— Ты ее попридержи, если сможешь.

Юра потушил в доме свет, вышел во двор. Кривичева сидела в машине, она действительно спала, откинув спинку сиденья. Женя стояла у ворот и курила. Не очень хорошая у нее привычка, вредная, но кто сейчас не без греха?

Плошников забрал у девушки сигарету, бросил на землю и затоптал.

— Не поняла.

— Все начинается с курения, — мрачно усмехнулся он. — И с мата. Сначала курят и матерятся, а потом людей убивают.

— Ты прикалываешься?

— Но людей убивают.

Женя посмотрела на машину.

— Вика не курит.

— Значит, она не убивала.

— Ну и логика у тебя!

— Вообще-то в этом доме живет Катя, любовница Кривичева. Он к ней поехал. И что он здесь получил?

— А зачем Вика нас сюда привезла?

— Разве не я попросил ее?

— Ну, попросил… Сначала она разговор завела, а потом ты попросил.

— Я спросил, она ответила, слово за слово… Я разговор завел, если ты не заметила.

— Заметила… Просто мутная она штучка.

— Кто, Вика?

— А разве не она Кривичева у Ритки отбила?

— Ну, это личная неприязнь, — зевнул Плошников.

— А тебе она нравится? — разозлилась вдруг Женя.

— При чем здесь это? — недоуменно повел он бровью.

— Нравится?!

— Я этого не говорил!

— Давай, давай, подкатывайся! Ей двадцать шесть, тебе двадцать пять. Считай, ровесники. Муж уже, считай, не жилец. Женишься на богатой вдове, будешь как сыр в масле кататься… Ты такой же, как и она!

Юра молчал, удивленно глядя на Женю. Этот его немой протест привел ее в чувство.

— Извини! Сама не знаю, что на меня нашло.

— Ревность на тебя нашла.

— Может, и ревность… Как представила тебя с этой.

— С чего это ты представила?

— Ну, ты же со мной… Может, она мне так же, как и Ритке, завидует?

— Вика?! Завидует?!

— Ну, не знаю. Мне, может, и не завидует, а Рите да, завидует. Раньше завидовала… Скажи, Вика красивая?

— Ну-у, — замялся Юра.

Увы, но в общении между мужчиной и женщиной не всегда можно признавать очевидное, и это был как раз такой случай, когда лучше молчать, чем говорить.

— Красивая… А все парни почему-то к Ритке липли.

— Все?

— Ну, насчет всех не знаю… А Волошин по Рите сох. И он, и Краков.

— Кто такой Краков?

— Ну, друг его… И тот в Ритку влюбился, и другой. Оба за ней бегали, а Вика обтекала, как та дура.

— Бывает.

— Она сначала Кракова к рукам прибрала. Переспала с ним.

— Бывает.

— И с Волошиным переспала.

— Ты видела? — усмехнулся Юра.

— Слышала… Она Ивана к нам домой привела. Думала, что меня нет. А Иван думал, что Рита дома… Ты вот устоишь, если так сделать?

Женя вдруг обвила руками его шею, прижалась к нему всем телом и жарко поцеловала в губы. Если этим приемом она собиралась уложить его на лопатки, то у нее были большие шансы на победу. Юра готов был капитулировать прямо сейчас.

Женя отстранилась от него, затуманенно посмотрела в глаза.

— А Вика и не так делала!

— А как?

Ответить Женя не успела. Ворота вдруг стали открываться. Юра взял ее за руку и повел к машине, которая стояла метрах в трех от них.

Он не знал, кто открыл ворота, но предполагал, что это сделали из машины, которая собиралась въехать во двор. Но ворота приоткрылись чуть-чуть. Плошников не успел спрятать Женю за машину, как во двор вошел какой-то парень.

Сыщик должен испытывать азарт, преследуя злодея, без этого чувства его работа превращается в тягостную рутину. Но азарт азарту рознь. Табачный хорошо помнил, какой восторг он испытывал, когда шел по следу своего первого преступника. Грабитель Сашка Маслов прятался от него, как мог, бегал по дружкам, скрываясь у них на квартирах. Но Платон все равно его настиг. Перехватил на лету, ударил мордой в грязь. Вот это была эйфория! А потом наступило привыкание. Наркоман с большим стажем уже не ловит кайф, как это бывает с новичком, доза всего лишь отодвигает ломку или снимает ее.

Так примерно и у него. Азарт был, и восторг с каждым раскрытым делом он испытывал, но разве ж это можно было сравнить с той эйфорией, которую подарил ему Сашка Маслов?..

А сегодня он вдруг почувствовал себя молодым опером. Первое дело в новой должности реально окрылило его, и на улицу Фрунзе он мчался как на пожар. Позвонил криминалисту Зацепину, вытащил мужика из теплой квартиры в студеную ночь, но ждать его не стал. Майор должен был как можно быстрее осмотреть место возможного преступления. И неплохо бы поговорить с Кривичевой.

А еще заняться Сипачевым Вадимом Антоновичем, восемьдесят девятого года рождения. Он хорошо помнил парня, с которым Катя приехала в больницу. Он и документы его видел, и в лицо запомнил. Мутный тип. И на внешность не красавец. Катя по сравнению с ним королева, милости которой, возможно, Вадим готов был добиваться любой ценой.

Табачный подъехал по указанному Плошниковым адресу. Сигналить не стал, просто увеличил холостые обороты двигателя. Ворота отъехали в сторону, и майор увидел Плошникова на фоне «Лексуса». Напротив Юры стоял парень, в котором Табачный узнал Сипачева.

— И что мы здесь делаем? — Табачный с ходу набросился на парня.

— Вот, говорит, Катю ищет, — пояснил Плошников.

— А что, нельзя? — Сипачев смотрел на Платона встревоженно, нахохленно.

— И давно ищешь?

— Ну, ищу.

— Хочешь, я скажу, когда она пропала? В среду, двадцать второго февраля. Куда ты увез ее на своем «Фокусе»?

— Я увез?

— Я же видел вас вместе.

— Ну, видели…

— Катя должна была с Кривичевой встретиться. В кафе «Резидент». Почему она не подъехала?

— Не знаю.

— Куда ты с ней поехал из больницы?

— Домой отвез.

— Сюда?

— Нет, она с мамой жила…

— Жила?! А сейчас что, не живет?

— Да не знаю я! Нет ее нигде. Валентина Дмитриевна места себе не находит.

— А в полицию она обращаться не пробовала?

— Ну, это не ко мне…

— С Валентиной Дмитриевной мы поговорим. А вот что ты делал двадцать первого февраля с двадцати до двадцати двух ноль-ноль?

— Катался… Мы с Катей по городу катались.

— На ее «Мерседесе»?

— Нет, на моем «Форде».

— Значит, вы на «Форде» за Кривичевым следили?

— Мы следили?.. Зачем нам за ним следить?

— А Кривичев ключи Кате должен был отдать, — пришел на помощь Плошников. — От дома ключи и от машины.

— Не знаю ничего.

— И дом этот тебе неинтересен? — Юра кивком указал на особняк.

Табачный не спешил его останавливать.

— Неинтересен.

— И двадцать первого февраля тебя здесь не было?

— Не было.

— И Кривичев сюда не приезжал?

— Не приезжал, — мотнул головой Сипачев.

— Если тебя здесь не было, откуда ты знаешь, что он сюда не приезжал? — Плошников удачно подловил парня на слове.

— Ну, может, и приезжал…

— А тебя здесь не было.

— Не было.

— А ключи от дома у тебя откуда?

— Валентина Дмитриевна дала.

Юра собирался задать очередной вопрос, но Табачный положил руку ему на плечо. Экспресс-допрос призван ошеломить предполагаемого преступника, но даже в этом процессе возникает момент, когда нужно взять паузу и перевести дух.

Платон достал из кармана пачку сигарет, закурил.

— А Кривичева где? — спросил он.

Плошников усмехнулся, кивком показал на машину:

— Спит.

— Кто в доме?

— Никого.

— Сейчас эксперт подъедет, осмотрит место преступления, снимет отпечатки пальцев… Твои пальчики здесь есть? — поинтересовался Табачный у Сипачева.

— Ну, я как-то заходил к Кате… — нервно передернул плечами тот.

— Ну вот, невинности уже, считай, лишился, — усмехнулся Платон.

— Не было у нас ничего.

— Так я не про эту невинность… А ты что, девственник?

— Ну нет, конечно…