Владимир Гурвич - Деньги дороже крови Страница 19

Я задумался.

— Вы знаете, что это за фирмы?

— Некоторые знаю, некоторые нет. Мы сотрудничаем с огромным количеством фирм. Но мне неизвестно, кто их настоящие хозяева.

— А о каких суммах идет речь?

— О разных. От пятидесяти тысяч до пяти миллионов долларов.

— Неплохо! Но чего они добиваются? Просто получить деньги или у них цель более глобальная?

— У меня такое ощущение, что более глобальное.

— Захватить компанию?

Царегородцева своим царственным жестом помешала в чаше давно растворившийся в ней сахар.

— Может быть, я не знаю.

— Но почему бы вам не обратиться к Костомарову? Это дело в непосредственной его компетенции.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Я боюсь его, мне кажется, это страшный человек.

— Почему вы так думаете?

— Когда я смотрю в его глаза, меня пробирает дрожь. Это глаза убийцы.

Это был сильный аргумент! Любопытно, какие возникают у нее чувства, когда она смотрит в мои глаза. Но спрашивать об этом я не стал, ситуация была явно не подходящей.

— А вы говорили об этом Кирикову или Фрадкову?

— Если я им скажу, меня уволят на следующий день. Кроме вас, мне не к кому обратиться.

— Но я не совсем понимаю, каким образом я вам могу помочь? Я же не могу стать вашим телохранителем.

— Я понимаю и не прошу вас об этом. Мне достаточно того, если вы позволите обратиться за помощью к вам тогда, когда я почувствую близкую опасность. Мне уже будет спокойней.

— Конечно, вы можете обращаться в любой момент.

— Спасибо, я была уверена, что вы мне не откажите.

— Почему?

— Трудно просто ответить, но я всегда тонко чувствую, что из себя представляет человек, что от него можно ждать.

Я решился.

— А Дьяченко вы тоже чувствовали?

Ее реакция на мой вопрос была неожиданной. Она вдруг положила сигареты и зажигалку в сумочку.

Она встала.

— Спасибо, что вы выслушали и согласились мне помочь. Позвольте откланяться. Я и так вас задержала.

Не дожидаясь моих реплик, она направилась к выходу. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

На улице перед тем как сесть в свою машину, она остановилась.

— Еще раз спасибо, теперь мне будет легче.

Она села в автомобиль и тут же сорвалась с места. В этот момент из кафе выбежала встревоженная официантка, она боялась, что мы улизнем, не расплатившись. Вместе мы проводили удаляющуюся машину взглядом. Затем она посмотрела на меня и, кажется, поняла мое разочарование.

Я достал бумажник, вручил ей купюру на порядок превышающую стоимость заказа.

— Сдачи не надо, — сказал я и тоже направился к своей машине.

Глава 13

День выдался тяжелым, давно я не расходовал столько нервной энергии. И возвращаясь домой после странного свидания с Царегородцевой, я думал лишь о том, чтобы как можно скорее лечь спать.

Я вошел в подъезд. Внезапно кто-то прыгнул сзади мне на спину. Я попытался скинуть его, но человек оказался цепким и сильным. Вдобавок появился еще один нападавший. Я изловчился и ударил его ногой в живот.

Тот отлетел к стене, а я снова попробовал сбросить с себя седока. На этот раз мне удалось это сделать. Но тут откуда-то вынырнул еще один с дубинкой в руках. Он хотел опустить ее мне на голову, но я увернулся и двинул его в скулу.

Я решил бежать наверх, к своей квартире. Но, как оказалось, на лестничной площадке меня уже поджидали. Путь мне преградили два бугая.

Пробиваться сквозь эту живую стену не было никакой возможности. Я посмотрел вниз, но и на улицу дорога заблокировали еще двое парней.

Я попал, говоря военным языком, в самые настоящие клещи.

Но сдаваться я не хотел. Кто знает, чем мне грозит это нападение, а вдруг они пришли по мою душу. Уж лучше биться до конца. Я сделал вид, что больше сопротивляться не намерен и в знак своей покорности опустил вниз руки.

Клещи начали сжиматься сразу с двух сторон, все четверо стали приближаться ко мне. Я подумал, что в этой ситуации целесообразней пробиваться к выходу из подъезда. И едва они подошли совсем близко, тех, что шли снизу, я расшвырял двумя ударами ногой.

Путь был открыт, и я бросился к выходу. Но нападавших оказалось больше, чем я предполагал. Навстречу мне выбежала очередная пара крепких молодчиков, я попытался справиться и с ними, но в этот момент на меня навались те, кого я оставил сзади. Кто-то ударил меня по ногам, и я упал. И буквально через секунду они облепили меня, как пчелы головку сахара.

Несколько раз меня сильно ударили, причем, как раз в те места, после удара в которые о сопротивление уже не думаешь. Затем подхватили на руки и вынесли из подъезда. И сразу же погрузили в машину.

Пока мы мчались по темным улицам, похитители не теряли время, спеленали мне руки и ноги, а на глаза завязали повязку. Мне оставалось лишь одно: ждать, чем все это кончится, и гадать, кто эти люди?

Поездка длилась не очень долго, вряд ли больше получаса, хотя точного представления о времени у меня не было. Меня грубо выволокли из автомобиля и куда-то понесли. Затем бросили, словно не нужную вещь, на пол. Я едва не закричал от боли. Зато чьи-то руки сорвали повязку с глаз, и я мог оглядеться.

Я лежал на цементном полу в слабо освещенной небольшой комнате без окон. Мебели в ней не было, если не считать одного единственного стула. Впрочем, сесть на него я не мог, так как ноги по-прежнему были связаны.

В моей жизни случались самые разные ситуации, но в такую я еще не попадал. Помещение, в котором я находился, сильно смахивала на тюремную камеру. Что ждет меня дальше? Не обязательно быть провидцем, дабы предположить, что самое худшее еще впереди.

На мое счастье или несчастье долго гадать по поводу моего будущего, мне не пришлось. Внезапно дверь с шумом отворилась, и в комнату вошли несколько мужчин. Возглавлял это шествие Костомаров.

Признаться честно, его появление меня не так уж и удивило. Среди тех, кто мог меня похитить, его кандидатуру я рассматривал как весьма вероятную. Однако я решил, что будет совсем не лишнее разыграть удивление.

— Это вы? Но зачем? Ничего не понимаю.

Костомаров сел на единственный в комнате стул.

— Мы с вами люди опытные и знаем, когда есть смысл продолжать игу, а когда пора прекращать ее. Нам известно все, что вы сделали. Будет лучше для вас, если вы сами во всем признаетесь. Таким образом, избежите многих неприятных ощущений.

— Во-первых, я не скажу ни слова ни о чем, пока вы не развяжите меня. А во-вторых, я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите.

— Мы вас развяжем, — согласился Костомаров. — Развяжите его, — приказал он.

Один из охранников — я узнал его — достал нож и разрезал путы на руках и ногах.

— Мы выполнили ваше условие, а теперь рассказывайте, — произнес начальник службы безопасности.

— Я не знаю, чего вы хотите от меня услышать. И вообще не понимаю, зачем вы меня похитители. По-моему, я и без этого был вполне доступен для вас, никуда бежать не собирался.

— Неужели? — насмешливо проговорил Костомаров, — вы не понимаете, о чем идет речь. А ведь я утром вам сказал об обнаруженном на крыше обрывке каната.

— Ах вот о чем идет речь. И вы подозреваете, что я — тайный Бетман, перелетаю с крыши на крышу. — Я рассмеялся.

— Зря смеетесь, положение у вас, прямо говоря, хреновое. Кроме каната мы нашли «жучки». И знаете, где? В кабинете Фрадкова, за картиной. У нас есть доказательства, что это ваших рук дела.

Я пожал плечами.

— Если у вас имеются доказательства, зачем вам мои признания?

Костомаров наклонился ко мне.

— Мы хотим знать, на кого вы работаете?

— Вы очень удивитесь, но на этот вопрос мне ответить легче всего. — Я тоже наклонился в сторону Костомарова. — Где бы я ни работал, я всегда работаю на самого себя. Уж такой я нехороший. Но вам придется принимать меня таким, какой я есть.

— Зря вы ерничаете, Леонид Валерьевич, — усмехнулся Костомаров, — я бы на вашем месте думал бы только об одном: как спасти себя? Если вы не признаетесь, отсюда не выйдете. В этом доме есть подвалы, там вполне можно устроить уютненький склепик. Зальем бетоном, и никто вас никогда не найдет. Разве лет через двести или триста, когда это сооружение снесут. И все будут безуспешно гадать, чей этот скелет? Колитесь, это для вас единственный шанс остаться в живых.

Я молчал. Я был согласен только в одном со своим мучителем: мое положение в самом деле хреновое. В этой комнате без окон я совершенно беззащитен. И все же я не собирался поддаваться на шантаж, с каждым произнесенным Костомаровым словом во мне крепла уверенность, что на самом деле все, что тут происходит, самый настоящий блеф. Никаких доказательств моей вины у них нет. А следовательно есть большая вероятность, что такую проверку прохожу не один я.