Вячеслав Денисов - Доклад Генпрокурору Страница 19

– А что, – мягко перебил Любомирова Иван Дмитриевич, – Пеструхин и Ежов – финансовые воротилы? Что-то я не слышал о них... Ты так много говоришь о фигурантах, указанных в запросе Оресьева, Сергей. А что это за группа, которую так ненавидел покойный Павел Федорович?

Лукавил Иван Дмитриевич, слышал. Но будет лучше, если Любомиров впишет их в канву своего повествования именно в том качестве, в каком видит. Широкий обзор – один из приемов следственной тактики, ориентированный на изучение субъекта со всех сторон. Исчезает предвзятость, открываются новые стороны, невидимые ранее.

– Пеструхин и Ежов – депутаты от партии «МИР». Название ничуть не связано с благоденствием на планете, «МИР» это – Мало Инвестируемые Регионы. Ингушетия, Северная Осетия, Кабарда... Ты услышал слово «Чечня»?

– Нет, – признался Кряжин.

– Правильно. И не услышишь. Едва это слово проскочит в предвыборной программе, партия обречена. Достаточно опросить в стране пару тысяч респондентов, чтобы понять перспективы прохода в Думу такого движения. А миролюбивые внешне Ингушетия и прочие субъекты Федерации, страдающие от беженцев и нехватки средств, – тема, достойная для разговора. Стань лидерами МИРа люди с зычными фамилиями Басаев, Муралиев или Асланов, вряд ли они поселились бы на четыре года в доме на улице Пальме, а потому Пеструхин и Ежов – самые подходящие. Именно в их адрес Оресьев и соавторы направляли взгляд прокуратуры. Но мне, чтобы получить обзор во всех направлениях, нужно было понять, каким образом интересы партии МИР могут пересекаться с направлениями деятельности блока «Отчизна»...

Любомиров прав, думал Кряжин, изредка поднимая глаза на своего дотошного коллегу. Сергей Антонович – трудяга, какие в организациях, сродни прокуратуре, непременно чтятся. Он бескорыстен, грамотен, не щадит себя в работе и во всем, что делает, пытается найти рациональное зерно. Было бы по-другому, вряд ли он направился бы в Тернов. Мог просто отписаться – «факты, указанные вами в запросе №... от такого-то числа, не подтвердились». Иди, жалуйся. Только куда, если ответ дан из Генеральной прокуратуры? В Совет безопасности? А разве там нет наших людей? Есть. И в Европейском суде по защите прав человека наши люди тоже есть. Вот в Трибунале для военных преступников в Гааге наших людей нет, но это нам и не нужно. Мы, простите, как-нибудь без их Трибунала обойдемся. Народным судом так озаботим, что тот Трибунал товарищеским судом покажется.

Но Любомиров копал, выискивал, вникал, и, если Сергей Антонович решил поехать в Тернов для изучения предприятий и лиц, ими руководимых, значит, так по-настоящему требовали интересы дела.

Справедливости ради нужно заметить – в Мандози не поехал. В Ашкерон не поехал, но, если направился в Тернов, значит, поездку на юг Афганистана или север Мексики вполне можно было заменить путешествием в Сибирь.

– Я просмотрел документацию того цементного завода, о котором говорят «мирцы»: Пеструхин и Ежов. И посмотрел на сам завод. Кряжин, если это то самое, разрушенное и разворованное предприятие, что частенько муссируется в прессе тяжелыми на подъем журналистами, то я хочу посмотреть, как выглядел в сорок третьем Сталинград. Кряжин, это действующее предприятие с выходом готовой продукции, объему которой позавидовал бы любой зарубежный концерн! Разворованным и полуразрушенным Терновский цементный завод был год назад, до того момента, пока Оресьев, Рылин и Каргалин, не став его совладельцами, не закупили на средства Красноярского комбината оборудование и не организовали научную организацию труда. Завод пышет здоровьем и обещает долго жить в прямом значении этого выражения.

«Вот так, – чуть напрягшись, подумал Кряжин. – А еще минуту назад все было по-другому. Двадцать минут разговора – и все переворачивается с ног на голову. Это я удачно зашел...»

– Терновский цементный – единственное за Уралом предприятие, ориентированное на сбыт готовой продукции по всем восточным регионам. Более того, поставки цемента и гравия целевыми партиями идут на Кавказ. Те же Ингушетия, Осетия и Кабарда являются чуть ли не основными потребителями цемента, вырабатываемого в Тернове. Ты услышал слово – Чечня? И не услышишь. Это не нужно тем, кто покупает для Чечни огромные партии цемента и стройматериалов в Тернове, расплачиваясь за них бюджетными деньгами.

Кряжин поерзал на стуле, начиная понимать главное. Впрочем, для полного понимания было еще далеко.

– Сколько стоит тонна дробленого белого мрамора? – Любомиров прижал Кряжина взглядом, словно тот собирался встать и уйти.

– Ты очумел?

– Вот, и я не знал, – обрадовался Любомиров. – Оказывается, все зависит от фракций, а они на Терновском заводе варьируются от нуля до семидесяти миллиметров. Соответственно, и стоят: от тридцати рублей до двухсот за тонну. Это стоимость, при превышении которой завод встанет и обанкротится.

– Правильно, – Кряжин под столом бесшумно скинул туфли. – Покупать этот мрамор будут на другом заводе, где цены божеские.

– Нет, Кряжин, неправильно. Этот дробленый мрамор при цене от тридцати до двухсот рублей государство закупает у Терновского цементного завода по ценам от семидесяти до пятисот рублей по программе восстановления Республики Чечня. Проталкивая идею помощи Терновскому заводу и его финансирования, господа Рылин, Каргалин, а до недавнего времени и Оресьев заставляли правительство тратить бюджетные деньги в особо крупных размерах на закупку стройматериалов для Чечни у предприятия, которым владели. В руках этих троих – контрольный пакет акций Терновского цементного завода. Однако я скорее уйду на пенсию, чем докажу это. Это мои выкладки, Кряжин, и ничего более. Если бы дело касалось этой троицы – все понятно. Но, простите, деньги из бюджета на эти закупки, зная, что они завышены в несколько раз, планирует правительство, а не их блок.

Кряжин стал так же незаметно натягивать туфли на ноги.

– Я не пойму, – сказал он, опять проникая рукой в карман за сигаретой, – при чем здесь тогда Пеструхин и Ежов? Зачем они со своей партией сдались Оресьеву?

– Все просто, мой друг, – Любомиров взгрустнул, причина чего крылась, по всей видимости, в невозможности мотивировать резолютивную часть своего ответа в Думу. – Пеструхин, Ежов и компания, состав которой в полном объеме мне установить не удалось по той причине, что мне это не нужно, являются учредителями цементного завода в Ставропольском крае. Ставропольский край, если ты хорошо знаешь географию родной страны, втрое ближе к Чечне, нежели Тернов, а объемы производства гравия, цемента, мрамора и прочей ереси, что идет на строительство, те же. Разница лишь в том, что продукцию ТЦЗ покупает государство по ценам, превышающим мировые, а продукцию Феофановского цементного завода, что в ведении Пеструхина с компанией, закупают лишь крестьяне, решившие построить новый загон для скота. И ты знаешь, Кряжин, они при этом еще торгуются. Ты не поверишь, но для того, чтобы они купили, им сбрасывают цену.

«Это я очень удачно зашел, – окончательно решил Иван Дмитриевич, – полчаса прокачки Любомирова избавили меня от необходимости терять неделю-две, занимаясь установлением тех же фактов. Спасибо, Сергей».

– Коррупция, брат Любомиров. Махровая коррупция, – сказал он и добавил на всякий случай: – Наверное. А какую роль, ты говоришь, Оресьев во всем этом играл?

– Я не говорил, – укоряюще заметил Любомиров, но не обиделся. – Павел Федорович – сопредседатель «Отчизны», но, насколько я понял по настроениям в Тернове и на заводе, – первый человек в блоке. Так называемый «серый генерал», который нигде не расписывается, но указывает место на документе, где ту подпись нужно изобразить.

«Как-то не соотносится костюм, пошитый вьетнамцами, и отремонтированные туфли с данной характеристикой, – подумалось Кряжину. – При таких откачках средств из государственной казны впору думать о «Роллс-Ройсе» с мигалкой у входа в Думу, а не о ремонте башмаков».

– Вот именно Павел Федорович, как мне кажется, – продолжал, увлекшись горестной темой, Любомиров, – и увязывал кончики веревочек интересов крупных предприятий на востоке со своими и их лоббированием в Думе. За это блок имел финансовую поддержку и не мучился проблемами материального стимулирования своих членов. Впрочем, что касается членов... Члены, они ведь тоже разные бывают, правда, Кряжин? Не думаю, что каждый участник движения «Отчизна» строил на Обском водохранилище и на красноярских угодьях дворцы в три этажа. А Каргалин, Оресьев и Рылин, Ваня, строили.

Всю схему взаимоотношений блока «Отчизна» с партией «МИР» можно было сжать в единую формулировку времен Парижской коммуны: «война дворцам, мир хижинам».

«Любомиров зашел далеко, – сообразил Иван Дмитриевич. – Так далеко, что вся картина ему стала ясна, как погода в собственном доме. И именно по этой причине, зная, что «Отчизну» поддерживают на Ильинке, он сейчас не знает, что делать. Дай ответ в Думу: Оресьев прав – Генерального опять начнут клеймить печатью пристрастного отношения к оппозиционным партиям. Отпиши, что «Оресьев и компания» – сами удальцы, присосавшиеся к административным титькам восточных субъектов Федерации, снова будет «не в масть». Генпрокуратуру «уличат» в защите интересов Кремля, а Любомирову свернут шею. Трудно Любомирову, невыносимо трудно. А мне?»