Инна Тронина - Миллениум Страница 19

— Рано приехали, придётся подождать.

Оба охранника еле заметно кивнули, соглашаясь сидеть здесь хоть до утра. Мужчина с бородкой был спокоен за своих ребят, которые были оснащены по последнему слову науки и техники, снабжены даже пуленепробиваемыми памперсами и плащами-невидимками, не говоря уже о бронежилетах. Электростимуляторы не дали бы им заснуть при любой степени усталости, а специальное бельё избавляло от необходимости отлучаться в туалет.

Всегда имеющаяся в наличии лицензия на занятие частной охранно-розыскной деятельностью и разрешение на ношение всеми членами группы огнестрельного оружия позволяло затаившимся в джипе людям не опасаться встречи с гаишниками и другими ментами. Сейчас они просто наблюдали за объектом, и никто не мог им в этом помешать.

Через двор ещё шли люди, но нужного типа среди них не было. Бородатый уже засомневался в правильности полученных сведений и начал заметно нервничать. Но вдруг тот, кто сидел рядом с водителем, насторожился.

— Шеф, смотрите!

И указал на сутулого человека, который почти бежал по двору, и вот-вот должен был поравняться с их автомобилем.

— Пошёл! — скомандовал бородатый, светлея лицом.

Теперь порядок, мальчики исполнят всё в лучшем виде. Беглецы ещё в этом доме. Окна светятся. А одинокий хозяин вечером шляется по улице. Значит, его квартирантка на месте. Только бы не зашумел, да не оказались где-нибудь поблизости менты, но это уж как повезёт. Судьба не должна быть благосклонна к обманщице, пытавшейся скрыться и с деньгами, и с товаром, за который она эту плату и получила.

Плечистый парень выпрыгнул из джипа, в два шага оказался рядом с сутулым мужичонкой лет шестидесяти, который от неожиданности остолбенел.

Взял его за локоть и сказал, приблизив губы к самому уху:

— Спокойно, урод, у тебя особого выбора сейчас нет. Или ты ведёшь нас в квартиру, открываешь дверь своим ключом, или же мы тебя мочим прямо здесь. И без всяких закидонов, потому что лично тебе ничего не грозит. Нас интересует твоя жиличка, а за неё глупо жизнь отдавать. Тем более что ключ мы всё равно отберём. А так даём шанс. Только не вздумай орать, а то мозги на стену вышибем.

— Я согласен, я…

Мужичонка оказался деморализован в первый же момент, и сейчас всем его существом владела одна мысль — любой ценой умилостивить незнакомых бандитов, выжить, спастись. Он изо всех сил демонстрировал, что не смотрит в лицо говорящему, ни в коем случае не пытается его запомнить.

— Пойдёмте, пожалуйста, только не убивайте!

— Конечно, ты на всё согласен. — Парень обернулся к джипу. — Шеф, порядок, шума не будет. Дяденька нам попался воспитанный и понятливый.

Бородач в синей куртке и второй охранник не спеша вылезли из автомобиля, а водитель остался за рулём. Пока всё складывалось удачно — ни за их заграничным клиентом, ни за ними самими никто, похоже, и не намеревался следить. Кроме того, служба безопасности не ошиблась, и беглянка действительно оказалась в новом квартале Марьино, где получили квартиры жертвы осеннего теракта на улице Гурьянова.

Одной из таких жертв и был сутулый мужичонка, всхлипывающий рядом, у плеча высокого блондина. Тот, брезгливо кривя губы, двинулся следом за хозяином квартиры и парнем, проводившим предварительную беседу. Замыкал шествие второй охранник, страховавший шефа сзади.

Горемычный же хозяин мысленно на чём свет стоит ругал свою молодую квартирантку, которая при найме обещала ему златые горы, а теперь, похоже, не заплатит ничего, да и сама расстанется с жизнью. Потерявшего всё имущество при взрыве дома жителя Печатников привлекла возможность быстро заработать, и он согласился с предложением симпатичной псковитянки по имени Люба, которая поймала его прямо во дворе нового дома.

Она заселяется в одну из комнат, сидит там безвылазно, а хозяин снабжает её продуктами и разрешает пользоваться телефоном. Жена была против появления полубезумной дамочки в их жилище и очень быстро уехала к родственникам в деревню. А глава семьи рассудил, что нельзя отказываться от денег, которые сами плывут в руки.

Случилось всё сразу после Нового года, и вот уже почти месяц Люба давала деньги только на продукты и на оплату телефонных счетов, не заикаясь о расчёте за постой. Будь она неладна, кажется, права была мамочка, когда возражала против этого мероприятия. Как нутром чуяла, что Люба связана с какими-то криминальными типами и от кого-то скрывается — то ли от милиции, то ли от самих бандюков…

Лифт остановился на седьмом этаже, и охранник вышел первым. Проверил лестничную площадку и только после этого позволил выползти насмерть перепуганному хозяину. Бородатый двигался неторопливо, сложив губы трубочкой, будто собирался свистеть. Как только последний, четвёртый человек покинул кабину, лифт немедленно вызвали снизу.

— Доставай ключ и отпирай, как обычно, — шёпотом сказал бородатый. — Она в своей комнате сейчас? Задвижка на двери есть?

— Есть задвижка, но она откроет, если я скажу, — пробормотал хозяин квартиры, и бородач с удовлетворением увидел, что его лицо блестит от пота.

Нетвёрдыми руками мужичонка вытащил из кармана связку ключей и принялся открывать замки. Охранники занервничали, потому что лифт, кажется, собирался остановиться именно на седьмом этаже. Но нет, пронесло, ушёл на восьмой. Значит, нежелательных встреч не будет.

Дверь отворилась, и все четверо вошли в пустую прихожую. Сразу же щёлкнул выключатель, и свет озарил синеватые обои. В новом доме уже стоял телефон — должно быть, подключили оперативно, ведь перепуганным терактом жильцам часто приходилось вызывать «скорую».

Бородатый жестом приказал охраннику закрыть дверь на лестницу, а сам тронул рукой в кожаной перчатке ручку двери, ведущей в одну и из комнат, вопросительно взглянул на хозяина.

— Нет, дальше, — прошелестел тот, дрожа от ужаса.

Все трое были без масок, на свету не прятали лиц — значит, не опасаются, что их потом узнают. Дурак, не послушался супругу, позарился на шальные деньги, а сам лишней копейки никогда не имел. Всё, что получал на заводе, забирала семья — жена и двое детей. Вложений требовала дача, дорого обходился «Москвич».

Потом всё пришлось продать, а квартиру в Печатниках разнесло взрывом. Уцелели ведь тогда чудом, не успели на последнюю электричку и остались у тёщи. А он сам, получается, беду в новый дом притащил, будто бы мало им тех, других. Прожили бы, перебились — не привыкать. А ведь эти в живых не оставят, сразу видно, и нечего надеяться. Супругу жаль, одна останется, а у детей свои семьи…

— Заперто, — одними губами сказал бородатый. — Позови её.

— Любаша! — Хозяин, стараясь говорить как можно спокойнее, постучал в дверь. — Не спишь? Тут ещё один счёт пришёл.

— Сейчас, Фёдор Иванович, минутку! — раздался тонкий женский голос.

За дверью что-то зашуршало, звякнуло, и послышались быстрые шаги. Щёлкнула задвижка, и в ту же секунду худенькая молодая женщина с пепельными волосами сдавленно вскрикнула, увидев гостя в синей куртке.

— Узнаёшь? Помнишь ещё?.. — Он обернулся к охранникам. — Побудьте с хозяином в кухоньке. Я позову, когда будет нужно…

Люба пятилась от бородатого, машинально запахивая халат, и зрачки её делались всё шире, а лицо — бледнее. Маленькая голова, коса через плечо, длинная шея, покатые плечи делали Любу похожей на испуганную лебёдушку, увидевшую перед собой чёрную дырку ружейного дула. Она и оделась в белое — в недавно купленную сорочку и пеньюар. Нарядилась на их кровные денежки, потому что своих средств у неё не могло быть.

— Садись, — приказал бородатый.

Люба стояла, не шевелясь. Тогда он, размахнувшись, с хряском швырнул женщину на постель.

— Чего, оглохла, кошёлка вонючая? Может, тебе и память отшибло, сука?! Забыла, за что пять тысяч долларов США чистыми я тебе заплатил? Думала, прощу всё, как товарка копеечный должок, и мы помиримся? Или всерьёз думала скрыться, крыса? Тогда уж денежки нужно отдать, да с процентами! Мне за моральный ущерб — так ведь?.. Язык проглотила? Ничего, сейчас ты нам арию из оперы споёшь! А потом — ещё одну, и ещё, и ещё. Впереди ночь длинная, и культурная программа у нас обширная. Я ведь не от своего имени работаю, ты знаешь…

Бородатый еле сдерживался, чтобы не наброситься на полумёртвую от ужаса женщину и не начать избивать её немедленно. Желание продлить удовольствие предвкушения пока побеждало.

— Мои услуги оплачивает солидный господин, иностранец, который не пожалел бешеных денег за твоего алкогольного выродка. И моя главная мечта — не ударить в грязь лицом, обслужить заказчика на высшем уровне, пошла прахом. Я в стельку расшибался, чтобы он остался доволен, и тебя лелеял, как экзотический цветок. На чьи средства ты, корова деревенская, в солярий ходила, витамины жрала, в бассейне плавала? Кто тебя рожать чуть ли не в Кремлёвку определил? Да ты бы на вокзале просыпалась, тварь, без меня! А теперь мой заказчик думает, что я нарочно подсунул ему сифилитика с гноящимися глазами, который всё равно помер бы через неделю. Я доверился тебе, думал, что будет в порядке, и ты привезёшь товар в условленное место. Если ты такая мать трепетная, кто просил тебя из Пскова в Москву тащиться, да ещё соглашаться на все мои условия? Дура тёмная, тебе сказочно повезло! Ты на эти баки тракториста своего и двух щенят могла сто лет кормить! Вам же детей сделать — что мне высморкаться. Вы же плодитесь, как клопы. Пока важные господа карьеру делают, вы беспрерывно трахаетесь и в абортариях заседаете, но почему-то никак не становитесь бесплодными. Тебе фарт шёл, Любовь моя. Но ведь для того, чтобы удержать удачу, тоже ум нужен. Родила по первому разряду, а потом материнские чувства взыграли? Пащенок своим слюнявым ротиком тебя за сиську потянул? Решила товар подменить и скрыться, да ещё и с деньгами? А для моего мистера купила у Трёх вокзалов плод случки бомжей? И искренне надеялась, что мистер увезёт его в Штаты, да? Спряталась в Марьино, платила за хату моими баксами, на них же с Псковом болтала — детишками и муженьком интересовалась? Как они там? Здоровы ли? А вдруг простудились и зачихали — ведь зима на дворе! Я тебе ещё тогда сказал, что ты — кошёлка. Только кошёлка, которая сама по себе мне не интересна. Что надо думать о ребёнке, которому выпала возможность уехать в самую богатую и могущественную страну мира! Что его ожидало здесь и там? День и ночь! Но ты, похоже, не только себя, но и его погубить решила. Ты могла осчастливить и старших детей, будь немного посмекалистее, — продолжала бородач, медленно накручивая на кулак Любину косу. — Ты могла бы райскую жизнь им устроить. Но ты — отвратительная мать, ты — стерва, которая вот-вот оставит детишек сиротами. Ясно тебе?! Ах, какую бесподобную куклу ты купила своей дочке, которой только катушками из-под ниток играться! Черноволосую принцессу в шляпке и кружевном платье, в панталончиках, в туфельках с бантами! У моей дочери есть такая. Я знаю, сколько эта игрушка стоит. Ты, которой не на что было в метро проехать, начала королевские игрушки скупать по всей Москве! А теперь чадам твоим останется панихиды заказывать каждый год третьего февраля. Жить я тебя всё равно не оставлю — ты опозорила меня перед клиентом. Но твоя кончина будет лёгкой, если скажешь, куда спрятала своего ублюдка. Лично я за него гроша ломаного не дал бы. Но он нужен клиенту, и потому я трачу на тебя драгоценное время. Между прочим, ты погубила дядю Федю. Его тоже придётся убрать…