Анатолий Галкин - Крутые игры Страница 19

– Хорошо бы…Нет, это правильно! Но ведь я, некоторым образом, не совсем свободный.

– Это мои вопросы. Решу… Сделаем тебя ценным агентом на особых условиях… Или просто убежишь.

– А дом? Нам же тот дом нужен, где груша растет. Он большой! Там кто-то важный может жить.

– Разберемся!.. Важный, говоришь? Да он наверняка враг народа… А у меня и квартиры пока нет. Майор давно обещал… Разберемся!

…Они возвращались в город поздно ночью… Лейтенант периодически проверял крепление перекинутой через плечо полевой сумки, в которой лежал дневник адвоката Логиновского.

Потом он оборачивался и махал рукой перед маленьким окошком за кабиной, пытаясь приободрить своего нового товарища, запертого в трясущемся кузове.

Миновав вокзал и обогнув Южную бухту, машина начала подниматься по Портовой улице. Почти в самой верхней точке лейтенант вдруг резко затормозил… Он увидел, как в спящем ночном городе, в разных местах на берегах бухт стали загораться яркие огни.

Но он не сразу понял, что это прожектора… Затем появились цветные строчки трассирующих пуль и послышались частые ухающие взрывы зенитных снарядов.

Лейтенант взглянул на часы: три часа пятнадцать минут ночи… Не самое подходящее время для учений.

Он выскочил из кабины и побежал по дороге вдоль спускающегося к бухте обрывистого склона.

Вперед и вверх!..

Там была площадка, с которой почти всё видно. И вся Южная бухта и противоположная Корабельная сторона с высотами Малахова кургана… А еще порт и часть главной, Севастопольской, бухты.

Послышался гул моторов, и в лучах прожекторов начали появляться десятки парашютных куполов.

Это не десант – на стропах висели огромные темные ящики. Они мягко опускались на воду и почти сразу же скрывались в глубине. Большинство их падало в горловине главной бухты, у выхода в открытое море… Но некоторые попадали и на рейд, и в Южную бухту около порта.

Один из куполов отнесло к вокзалу. Ящик упал прямо на рельсы, и лейтенант зажмурился от вспышки.

А через две секунды до него долетел грохот взрыва… Он повернулся к порту, но вдруг отпрянул и машинально бросился на землю… Прямо на него медленно надвигался огромный купол. Черный ящик пролетел в двух метрах над его головой, прижатой к каменной кромке. Мощная магнитная мина двигалась вдоль дороги, вниз, туда – к машине…

Через секунду после взрыва Тимофей вскочил и успел увидеть кувыркающийся в воздухе пылающий грузовик… Задевая за чахлые кусты и каменные уступчики, он падал вниз по склону к портовому дебаркадеру.

Грохнувшись на край плоской крыши, машина немного покачалась и нехотя соскользнула в черную холодную воду. Она тонула долго – из крытого жестяного кузова без окон воздух выходил медленно.

Лейтенант стоял и долго смотрел вниз… Все время, пока вода окончательно не сомкнулась над грузовиком…

Так погиб Розанский!.. Странная судьба! Только что он рассказывал, как лихо убежал от того, последнего взрыва Гражданской войны…

Но, получается, что этот взрыв гонялся за ним все двадцать лет. Он догнал его здесь, в первые минуты новой большой войны… Странная судьба!

…Лейтенант знал, что не побежит сейчас ни в управление, ни в общежитие.

Он не спал две ночи подряд! А рядом был домик, где его всегда ждала подружка, тихая уютная вдовушка сорока с лишним лет.

Сейчас ему хотелось только одного: принять стакан какой-нибудь крепкой жидкости, положить планшет с дневником под подушку и спать. Очень долго спать… Нет, война войной, а отдохнуть он должен. Имеет право!

Тимофей проснулся в полдень и, наспех попрощавшись с растрепанной заплаканной хозяйкой, выскочил на улицу.

Он не узнал город… Сотни людей с ведрами и огромными кистями рисовали на крышах и стенах черные кляксы замысловатой формы… Маскировка!

Вместо усиленных постов он увидел на улице только одного милиционера. Его, растерзанного и прилично побитого, вела толпа гордых женщин.

Еще ранним утром по городу разлетелся слух о диверсантах в милицейской форме, и жители устроили жестокую охоту за стражами порядка… Заодно ловили и других «подозрительных».

Не трогали только моряков!

На пути в управление лейтенанту удалось избежать нежелательных встреч с «ловцами диверсантов»… Правда, одна группа уже начала его догонять и остановилась только тогда, когда он, поправив помятую форму, вошел в дверь Управления НКВД.

Через три минуты он был уже у майора…

А вечером с небольшим сборным отрядом НКВД он грузился на борт сторожевика… Им предстоял ночной переход в Одессу, поближе к фронту.

Провожавшие завидовали. Севастополь казался им глубоким тылом… Скоро враг будет отброшен и разбит на своей территории!

Так повоевать-то не успеешь!

В Севастополь Тимофей Иванович вернулся только в шестьдесят первом.

Вернулся без погон и особых перспектив. Шальная волна массовых сокращений армии зацепила и его.

Правда, с учетом его должности и военных заслуг в горкоме ему предложили возглавить какой-то далекий степной совхоз… Но он отказался и уехал к морю, поближе к тому заветному скалистому берегу, который снился ему все эти годы.

Тимофей Иванович вел размеренную спокойную жизнь. Растил сына. Сажал персики и мастерил фанерный домик на своих четырех сотках у Стрелецкой бухты.

Но каждое воскресенье уезжал на пыльную инкерманскую дорогу.

Воронку у входа в подземелье давно засыпали. Акации спилили, и на этом месте построили хорошо охраняемый военный склад.

Хозяева двухэтажного дома и той одинокой груши в центре сада были очень неприветливы. Знакомиться они ни с кем не собирались, а за их крепким забором постоянно гуляли две овчарки и злой сторож.

Последний раз Тимофей Иванович приехал сюда с сыном… Старик уже не мог и не хотел много говорить.

Он просто передал тетрадь и выдавил:

– Это твое наследство… Прочти внимательно… И запомни: все сокровища под этой грушей… Всего двадцать метров вниз.

Он думал, что оставляет в наследство красивую сказку, мечту.

Но он и представить не мог, что через пятнадцать лет старую грушу спилят и на ее месте построят большой каменный сарай. А какие-то люди будут в нем пилить камень, долбить его и по ночам на тележках вывозить обломки в дальний угол сада.

Это все произойдет весной девяносто седьмого года, когда за огромную сумму, за двести тысяч американских денег этот дом купит его сын – полковник милиции Семен Тимофеевич Доренко.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

17 января 1997 года. Севастополь

Уже обойдя дом, Олег обратил внимание на свои руки: это очень правильно – не оставлять отпечатков на оружии, но перчатки можно было снять еще на крыше.

По звукам, доносившимся из динамиков, было ясно, что митинг продолжается.

Только на минуту людей отвлек взрыв на соседней крыше… Это и дети могли салютовать китайскими хлопушками.

Пока найдут винтовку, пока сообразят, пока начнут поиски, за эти двадцать-тридцать минут можно спокойно добраться до центра города.

И не так страшны официальные поиски. Более опасны люди Чуба, которые уже все поняли и наверняка караулят его. Ищут на путях возможного отхода…

Олег не пошел к конечной автобусной остановке. Он не стал добираться до оживленного проспекта, который был виден на противоположном краю большой туманной балки…

Крылов скрылся в переулочках маленького старого поселка и быстро удалялся от новостроек, петляя между одноэтажными домиками с желтыми грязными заборами из ракушечника.

Сразу за поселком началась шеренга облезлых пятиэтажек с маленькими пристроенными магазинами.

Правда, сейчас Олегу было не до покупок!.. Он и не мог ничего купить. Перед последней поездкой Зубр под предлогом конспирации полностью очистил его карманы. Не на что было даже позвонить.

Крылов вошел в магазин. В тесный зал, заставленный мебелью, холодильниками, пластмассовыми бочками и тазами.

Молодая продавщица сразу же оторвалась от книги и с любопытством посмотрела на плечистого рослого блондина.

Олег знал, что сейчас он произнесет какую-нибудь глупую шутку, первое, что придет в голову.

При знакомствах он никогда не пользовался штампами. Он доверял своей интуиции… Но на этот раз она его подвела! Очевидно, он очень переволновался там, на крыше.

Интуиция выдала то, что больше подходило для шестидесятилетней дамы, которая в свое время бредила неотразимым Кадочниковым и подвигом его разведчика.

Поглаживая огромный предмет мебели, Олег произнес:

– У вас продается этот славянский шкаф?

Было просто нереально ожидать от двадцатилетней девушки правильный отзыв на этот пароль… Но она ответила! Ответила, как надо, и даже перешла на шепот:

– Простите, но шкаф продан… Есть никелированная кровать с тумбочкой.