Татьяна Полякова - Ангел нового поколения Страница 2

— Нет, — улыбнулась я. — Обычный платок. Монограмму на нем я вышила сама.

— Да что вы? — Теперь взгляд ее стал изучающим, она словно сомневалась в моих словах. — Моя мама умела вышивать, — сообщила она с грустью. — А я — нет.

Я не знала что ответить, но моего ответа и не ждали. Женщина резко повернула к выходу и почти мгновенно исчезла за стеклянной дверью, и только тогда я сообразила, что все еще держу журнал, прижимаю его локтем левой руки, в которой у меня была сумка, а в правой платок. Я поспешно сунула платок в карман и вышла вслед за женщиной. Я огляделась, чтобы окликнуть ее и вернуть журнал. Но женщины нигде не было. Некоторое время я стояла, выискивая ее взглядом в толпе спешащих людей, потом перевела взгляд на машины, что приткнулись по соседству.

Эта женщина возникла в моей жизни лишь на мгновение. Случайность? Но в тот момент я думала не об этом, я взглянула на часы, на журнал в руке и зашагала к офису. У меня оставалось всего несколько минут, а журнал не кошелек.

Вот так он и оказался в моей сумке. В рабочей суматохе я о журнале, конечно, забыла. А возвращаясь домой, расплачиваясь за проезд, обнаружила его в сумке и принялась листать от нечего делать. Полчаса времени, место возле окна. Журнал выходил в нашем городе и стоил двадцать рублей. Реклама, программа телепередач, театральная афиша… опять реклама… В красной рамке большими буквами «Хочешь узнать свою судьбу?» и веночек в виде сердечек.

Хочу ли я узнать свою судьбу? Я улыбнулась. Может, она совсем рядом — моя судьба? Вон за тем поворотом, или в одной из машин, что мелькают за окном? Или в троллейбусе. Может, даже в этом… Я огляделась, присматриваясь к лицам. Молодой мужчина улыбнулся, я тут же уткнулась в журнал. А если это он? Нет. Не хочу. Я нахмурилась. Под веночком из сердечек были телефон и адрес: «Вторая Ямская, 73». Я невольно посмотрела в окно. Еще одна случайность? И да, и нет. Конечно, я знала, что троллейбус идет по Второй Ямской, но мне и в голову не приходило обращать внимание на нумерацию домов.

Я повернула голову и увидела пятиэтажку из желтого кирпича. Магазин «Садовод», нотариальная контора, а вот и номер на фасаде — 73. Троллейбус тормозит, и я иду к выходу. Почему я это сделала? Любопытство? Желание подтолкнуть судьбу?

Я направилась к семьдесят третьему дому. Странно, что все остальное память запечатлела плохо. Вход со двора, обычная однокомнатная квартира, женщина лет пятидесяти, она в черном платье, с ниткой бус, крупные камни розового цвета, родонит, кажется. Огромный перстень в половину ладони, короткие, пухлые пальцы, толстый слой пудры на лице, румянец. Женщина была похожа на престарелую гейшу. Писклявый голос, настороженный взгляд. Я сразу пожалела, что пришла. Но повернуться и уйти сочла невежливым.

Предсказание стоило шестьсот рублей. Мой бюджет способен вынести такую трату. И я осталась. Мы устроились за стеклянным столом прямоугольной формы, и женщина достала карты Таро из резной шкатулки.

До этого я никогда их не видела. Возможно, поэтому меня так заинтересовала первая выпавшая карта. Она легла на стол, повинуясь плавному жесту пухлой руки. Я стала вглядываться в рисунок: человек подвешен за одну ногу. О значении второй карты догадаться было нетрудно: символы смерти — череп, балахон, коса…

Лицо женщины приняло озабоченное выражение.

— Что это? — спросила я и потянулась к первой карте, но моя рука неожиданно замерла, и я осталась сидеть в нелепой позе, глядя на женщину.

— Вам следует быть осторожной, — вздохнула она. — И приготовиться к испытаниям. Все будет хорошо, только надо потерпеть. У вас есть недоброжелатели, — очень тихо продолжила она, голос ее звучал ласково, точно она рассказывала сказку перед сном. — Вы могли умереть, но добрые силы не позволили этому произойти. Смерть заменили двумя годами подвешенного состояния.

— Кто заменил? — мысленно усмехаясь, спросила я.

— Судьба, — просто ответила женщина, пожимая плечами.

Похоже, ей было все равно, верю я или нет. Мне опять захотелось уйти, я не могла припомнить ни одного врага, желающего мне смерти. Если только Марина, она ревновала меня к своему парню. Однако вряд ли она столь кровожадна, тем более что доподлинно знает, как он мне безразличен.

— Что с вами произошло недавно? — спросила женщина. — Авария?

Первая мысль: как она догадалась? На моем лице никаких следов, мне тогда вообще повезло: ни переломов, ни ссадин, ни ушибов. Потом скажут, что я родилась в рубашке. Только бампер машины стал напоминать какой-то экзотический цветок, да помято левое крыло. Через неделю я должна получить машину из ремонта. А вдруг в этих картах что-то есть?

— Авария, — кивнула я под выразительным взглядом женщины.

— Вы могли погибнуть, но этого, слава богу, не случилось. Но ничто не бывает просто так. Теперь вам предстоит два года сомнений, метаний, беспокойства. Помните, их надо просто пережить. А потом все будет хорошо. Видите карту? Вы встретите свою любовь.

— Через два года?

— Нет, раньше. Но из-за вашего состояния вы долго не сможете понять, что человек рядом с вами — ваш избранник. Но когда наконец поймете, станете по-настоящему счастливы. Так говорят карты. А они не лгут.

«Что ж, за шестьсот рублей не так уж и плохо, — подумала я. — По крайней мере, мне обещано счастье». Обещанного, как известно, три года ждут, а она сказала — меньше двух, выходит, мне повезло.

— Вы сомневаетесь? — улыбнулась женщина, понаблюдав за мной.

— Нет, — пожала я плечами. Я, конечно, сомневалась, но авария не давала мне покоя. Как она догадалась?

— Вы очень романтичны, — заметила женщина. — Вам кажется, что вас тяготит одиночество, но оно вам нравится. Вы любите мечтать, а по-настоящему мечтать можно только в одиночестве. В кресле, с любимой книжкой в руках, когда горят свечи, звучит музыка… Какую музыку вы любите? Вивальди?

— Верди.

— Да-да, Верди, — кивнула она. — Травиата умирает. Белые камелии, жертвенная любовь… Горячий чай, плед в клеточку, и вы впятером…

Мне стало трудно дышать, руки вспотели, и я спросила растерянно:

— Что вы сказали?

— Одиночество впятером, — улыбнулась она. — Это совсем простая загадка. Разве нет?

— Да, наверное, — кивнула я. И потом уже не могла думать ни о чем, кроме этих ее слов. Может быть, вправду загадка совеем простая? Не может она в самом деле знать…

Когда мне было семнадцать лет, я написала стихотворение:

Мы сидим впятером

И плачем над счастьем,

И смеемся над горем.

Мы сидим впятером,

И удача над нами,

И разлука над морем.

Мы сидим впятером,

Перекинемся взглядом

И опять замолчим.

Мы сидим впятером,

Ничего нам не надо,

Никого не хотим.

Мы сидим впятером,

Обсуждаем погоду

И смущенно моргаем.

Мы сидим впятером,

Кипятим к чаю воду

И печаль запиваем.

Мы сидим впятером.

Мы одни во Вселенной.

Мы сидим впятером:

Я и стены.

Конечно, она не может знать. Это совпадение, совпадение. Она еще что-то говорила, теперь я уже не могу вспомнить что. Знаю только, что разговор меня увлек и я уже никуда не спешила.

— Когда вы родились? — спросила женщина. — Хотите, я составлю ваш гороскоп? Это вам ничего не будет стоить.

— Почему же…

— Вы мне нравитесь, — сказала она. — Далеко не все, кто приходит сюда, мне нравятся.

Она, не поднимаясь с кресла, подкатила ближе стол на колесиках, раздался щелчок, крышка стола отъехала в сторону, и я увидела экран.

— Компьютер?

— Конечно. Куда сейчас без компьютера? — улыбнулась женщина.

Я пробыла у нее больше двух часов. Я много о себе рассказывала. Как-то так вышло. Никогда до этого я так много не говорила о себе. Звезды подтвердили, что некоторое время я буду пребывать в состоянии нестабильности, а потом… потом счастье, конечно.

В дверь позвонили.

— Извините, — сказала женщина и пошла встречать очередного клиента. А мне вдруг стало стыдно. Я веду себя ужасно глупо. Визит к гадалке — само по себе глупость, а раскрывать ей душу… Я поторопилась проститься, заплатив положенные шестьсот рублей. Домой я возвращалась пешком, все еще браня себя и даже злясь. Уже возле дома решила, что к моей сегодняшней болтовне стоит отнестись как к разговорам в купе со случайным попутчиком. Выбросить из головы и забыть. И я действительно забыла, по крайней мере не вспоминала ни об этой женщине, ни о ее предсказании.

ВЕЧЕР

Но в тот последний вечер моей прежней жизни я неожиданно вспомнила наш разговор, обвела взглядом свою комнату и улыбнулась.