Татьяна Гармаш-Роффе - Расколотый мир Страница 2

Правда, добрый малый и не жадный: старое инвалидное кресло-коляску Николаю Петровичу не только отремонтировал, но и усовершенствовал, электрическим приводом снабдил, так что теперь Колян мог дать отдых натруженным рукам и больше не крутить колеса: моторчик сам их вел, только сиди да управляй! Почти такси, едрить твою…

Почти, да не почти! Моторчик дело делал исправно, а вот душевно пообщаться Коляну со своим «клиентом» не получалось. Отделывался парнишка вежливыми фразами да в свою комнату поскорее нырял. Обидно это было Николаю Петровичу. Мог бы и уважить мальчонка старого таксиста: уж ему, чай, есть чем поделиться с подрастающим поколением!..

Может, потому, что подрастающее поколение в лице квартиранта упорно игнорировало житейский опыт и накопленную с ним мудрость инвалида, он, пребывая в дефиците общения, стал все больше интересоваться жизнью своего комнатосъемщика. «Надо ж знать, кого к себе в салон посадил!» – оправдывался перед собой Николай Петрович, въезжая однажды в комнату своего жильца, в отсутствие последнего, разумеется.

И не зря он полюбопытствовал. Кое-что удивило его – да так удивило, что позвал он Васяна на совместную экскурсию в комнату жильца.

– Гляди, – говорил он приятелю, открывая створки шкафа, – мальчишка живет, как на перевале! Вот пакет с трусами, вот пакет с носками, одна рубашка и одна майка. И вот сюда глянь, – переехал Колян на сторону платяного отделения, – один костюм висит. Это нормально, по-твоему?

– А чего такого? – не врубался Васян.

– Так он уже две недели тут живет! За это время можно вещи разложить, по-твоему? Или у него их нету, мужских вещей?

– Ты почему так решил?

– А вот посмотри! Скажи мне, что это такое?

– Журналы, – пожал плечами Васян.

– Да ты глянь, какие журналы! Для женщин!

– Ну, и чего?

– А то! Ты вот журналы для баб читаешь?

– Нет. Хотя заглядывал пару раз, у моих полно этого добра.

– А пошел бы сам покупать?

– Ни боже мой!

– А он накупил. Сам!

– Может, дал ему кто?

– Не, ну ты скажешь! Тебе б дали – ты бы взял?

– Не взял.

– То-то.

Некоторое время друзья молчали, размышляя. Первым прорезался Колян.

– Васян, он голубой, что ли? – делился подозрением со старым другом Колян. – Журналы для баб – это как понимать, а?

– А черт его знает… – чесал лысину Васек. – А в бабскую одежду он не переодевается?

– Не видал. А зачем ему в бабскую?

– Ну, там у них есть такие сдвиги по фазе: в баб одеваются. Как-то видел я по телику.

– Хм. А если не одевается, значит, не голубой?

– Да кто их разберет… Не знаю я. А девки у него нет?

– Нету вроде.

– Сюда не водит?

– Не водит, это точно, а то б я просек.

– Наверное, голубой тогда.

– От на свою голову пустил к себе… Не люблю я этих!

– Да ладно те… Он к тебе не пристает?

– Нет. Хотя вот с креслом помог, ты же знаешь.

– Ну, это не доказывает ничего.

– Не доказывает, – согласился Колян. – А все же ты мне скажи: вроде добрый такой, да? А слова из него не вытащишь!

– Слушай, а на кой хрен тебе это нужно, разбираться? Тебе не по фигу? Голубой, розовый, серо-буро-малиновый… Пошли лучше выпьем!

Как-то Роман увидел в киоске журнал, где на обложке было крупно «Секрет женского обаяния». Он купил: хотел узнать этот секрет.

Секрета он так и не узнал: там какая-то бурда была написана. Про духи, да украшения, да маникюр… Да они все, женщины эти, с духами, и с украшениями, и с маникюром! И ни одной это обаяния не прибавило!

У него было много богатых клиенток, которые могли себе позволить все то, о чем в статье писалось. И пахли они, как журнал проповедовал, и цацки положенные носили, а толку никакого. Некоторые даже были совсем неприятные. Только и думаешь: скорей бы уже свалила! Зато иные как намагниченные, так и хотелось забраться к ним в машину, чтоб увезли с собой…

Так что фигня в статье была. Но он другое понял: женщинам это важно. Какие на них цацки, какой маникюр. И стал время от времени делать клиенткам комплименты.

С тех пор его чаевые удвоились. Тогда Роман решил почаще покупать такие журналы и почитывать. Вычитал еще про обувь, взял на вооружение. И, когда появилась Дама с Собачками, он ей первым делом сказал: «Какие у вас красивые босоножки». Она хмыкнула: «А ножки, что ли, нет?»

– И ножки, – он смутился.

Красотка потрепала его ручкой по щеке и сказала, что он милашка. Потом прищурилась, окинула его взглядом с головы до ног и произнесла:

– Жалко, маленький еще. Сколько тебе, восемнадцать?

– Девятнадцать.

– Сосунок, – заключила она. – Малолетних не развращаю.

Он еще больше покраснел, а она залилась смехом.

– Неужто девственник, такой красавчик? Ну, годика через два я тебя ее лишу, если раньше никто не возьмется за это неблагодарное дело… А пока машину мою посмотри! Она почему-то подсела набок. Только имей в виду, оставлять я ее не буду. Или сразу чинишь, или я уезжаю.

Машина подсела набок по очень простой причине: одно колесо немного спустило. Он объяснил это хозяйке.

– Так ты сразу починишь?

Роман не мог сдержать улыбки: такое не называлось словом «починить». В лучшем случае колесо нужно подкачать, в худшем – поменять.

– Минут пятнадцать, – ответил он.

– Прекрасно!

Женщина открыла заднюю дверцу, немного пошебуршилась в машине и выпустила оттуда четырех собак разных размеров. Они вели себя на удивление дисциплинированно, только шкурами потрясли. Роман не смог бы назвать породы этих псин, но у него создалось ощущение, что хозяйка их подбирала по цвету, соблюдая гамму осеннего листопада – от золотистого нюанса меда до глубокой меди. Это тональное братство было предназначено, без сомнения, служить обрамлением для их хозяйки, чей наряд сочетал охру и терракоту.

Крепенько ухватив маленькой изящной ручкой все четыре поводка, красотка направилась за ограду выгуливать свою собачью бригаду, а он еще некоторое время смотрел ей вслед, испытывая смутное волнение. Ее костюмчик – короткая юбка и нечто на бретельках, пикантно приоткрывавшее снизу загорелый живот и сверху грудь, – вызвал в нем тоску и желание.

Желание женщины?

Или другой жизни?

Роман не знал ответа на этот вопрос. Да он, собственно, его никогда и не пытался сформулировать. Просто чувствовал, что Дама с Собачками его волновала. Вот и все.

Ее темно – и томно-красный «Мерседес-350» с глубинно-золотой искрой оказался машиной удивительной – или хозяйка у него оказалась удивительная? – но неисправности в нем возникали регулярно. Мелкие, но зато чуть ли не каждую неделю. То стекло заедало, то ручка не открывалась, то зеркало трескалось, то легкая вмятина, то царапина. И обращалась она с тех пор только к Роману. Помогло ли ему чтение журналов, трудно сказать, но вскоре они с Дамой с Собачками подружились.

Впрочем, слово «подружились» тут вряд ли подходит – скорее Лана (звали ее Светланой, но она предпочитала именно так, Лана) взяла над ним игривое шефство. Ей нравилось Романа смущать, она мгновенно учуяла, что волнует его как женщина, и с садистским наслаждением вгоняла юнца в краску при каждом удобном случае, но в то же время она искренне давала ему советы – то как с другими клиентками держаться, то насчет одежды… Она часто расспрашивала его о жизни, а особенно ее интересовали его отношения с девушками. Роман был вынужден признаться, что отношений у него никаких нет… и до сих пор не было…

– Так ты и впрямь девственник? – изумилась Лана. – Я тогда пошутила, не думала, что в наши времена такое бывает! – На этот раз она над ним не подсмеивалась, была серьезна. – Можешь ты мне сказать, почему, Рома? Ты ведь и вправду красивый мальчик, и рост что надо, и фигура…

– Я не знаю. Не влюблялся.

Лана посмотрела на него изучающе.

– Ты гомосексуалист?

– Нет.

– Ты можешь об этом не знать, такое бывает. Тебе может казаться, что женщины тебя интересуют, но просто ты не нашел еще свою, а на самом деле ты латентный го…

– Я не голубой!

– В принципе, я чувствовала, что ты на меня реагируешь, – задумчиво проговорила она, – но могла и ошибиться… Знаешь, таким нахальным и самоуверенным девицам, как я, вечно кажется, что все мужики у их ног… Ну-ка, поцелуй меня!

И она подставила ему свой яркий рот, сложив губы аппетитным сердечком.

Роман медленно приблизил к ним свои губы. Внутри отчего-то стало холодно. Он целовался с девчонками, но и вправду ничего не чувствовал с ними, а тут словно в прорубь!

Он заледенел окончательно на расстоянии сантиметра от нее. Но Лана разрешила ситуацию радикально: обхватила его за голову и прижала свой рот к его. Ее язычок пролез в створки его неловких, задеревеневших губ, раскрыв их. Теперь внутри Романа заполыхало, как в железной бочке из-под бензина, яростно и гулко.

Тут руки Ланы притянули его к себе за бедра, и она прижалась к нему низом живота, явно желая проверить, что творится у Романа в паху. И почти в то же мгновение она отодвинулась от него со смехом.