Джеймс Чейз - Лучше бы я остался бедным Страница 2

Он провел с ней полчаса в мрачной и тесной гостиной, заставленной красивой мебелью. Расставаясь с миссис Лэмб, Кэлвин знал, что она нашла гостя очаровательным; это льстило его самолюбию, поэтому он не жалел потраченного времени. Он понял, что Лэмб действительно тюх. В течение нескольких месяцев ему не вернуться к работе.

Кэлвин медленно поехал в сторону шоссе. На краю города он остановился у бара и заказал двойное виски. До шести часов вечера было еще далеко, бар пустовал. Он сел на стул возле стойки, подпер полные щеки кулаками и принялся разглядывать пузырьки в бокале.

Несколько месяцев! Он может застрять в этом захолустье на месяцы, а если Лэмб не выкарабкается, то навсегда. Он и Элис Крейг поседеют тут. И, разменяв шестой десяток, она будет становиться пунцовой, стоит мужчине посмотреть на нее. Легче отсидеть пятнадцать лет в тюрьме. Он допил виски, кивнул бармену и вышел на улицу; близились сумерки.

До поворота на Маклин-драйв оставалась миля. Пансион приятно удивил Кэлвина своим внешним видом. Это был трехэтажный дом, окруженный ухоженным садом; вдали высились горы. В окнах горел свет. Здание казалось солидным, нарядным, совсем не похожим на все прочие городские строения – жалкие, маленькие.

Он оставил автомобиль на дороге и поднялся по четырем ступенькам на крыльцо. Нажал кнопку звонка и стал ждать.

Спустя минуту дверь открылась. На пороге стояла женщина, она смотрела на Кэлвина.

– Я Дэйв Кэлвин, – сказал он. – Мисс Крейг вас предупредила?

– Да. Проходите, мистер Кэлвин. Элис сообщила о вашем приезде.

Он шагнул в просторный холл. На пестром ковре стоял столик. Освещение было неярким. Из глубины дома доносилась музыка.

Кэлвин с любопытством посмотрел на женщину. Она сразу пробудила в нем интерес.

На ней было платье с малиновым верхом и черным низом. Оно казалось самодельным и сидело на ней не лучшим образом. Длинные босые ноги были обуты в поношенные красные туфли. Волосы свободно падали на плечи; каштанового оттенка, они могли бы быть красивыми, если бы за ними ухаживали. У нее были тонкие черты лица, удлиненный нос, большой рот, ясные блестящие глаза. В ней угадывалось сильное чувственное начало, которое взволновало Кэлвина.

– Меня зовут Кит Лоринг, – сказала она и улыбнулась, обнажив ровные белые зубы. – Я – хозяйка этого пансиона. С радостью приму вас, если вы пожелаете тут остановиться.

– Благодарю вас, – сказал Кэлвин, стараясь понравиться. – Не знаю, как долго проживу здесь. Я замещаю заболевшего мистера Лэмба, пока он не поправится. Насколько мне известно, он находится в тяжелом состоянии.

– Да.

Быстрым движением рук она откинула волосы с плеч, при этом грудь ее поднялась.

– Какое несчастье для миссис Лэмб.

– Я только что от нее... бедная женщина.

– Вы, вероятно, устали. Поднимайтесь по лестнице, я покажу вам комнаты. У меня есть два свободных номера. Можете выбрать лучший.

Он проследовал за хозяйкой, отметив непринужденность се манер и походки. Бедра миссис Лоринг покачивались под тканью платья. Интересно, сколько ей лет, подумал он: тридцать пять, тридцать шесть, возможно, больше, его любимый возраст. Он заметил обручальное кольцо на пальце. Значит, она замужем.

Они поднялись по лестнице, и она повела его по коридору вдоль ряда дверей. Наконец миссис Лоринг остановилась напротив двери в конце коридора, открыла ее и зажгла свет.

– Очень мило, – сказал он, – но сколько это будет стоить? Управляющие банков в наше время едва сводят концы с концами.

– Сорок долларов в неделю вместе с завтраком и обедом, – ответила она. – Комната наверху меньше размером, она дешевле.

– Можно взглянуть? – сказал он, улыбнувшись. – Насколько дешевле?

Она пристально взглянула на него. Странное чувство охватило Кэлвина. Он не мог понять его природу.

– Тридцать, – сказала она. – Если вы к нам надолго, я: сделаю скидку.

Комната оказалась более тесной, чем первая, но так же хорошо обставленной. Вместо односпальной, как на втором этаже, кровати здесь стояла двуспальная; у правой стены находилась дверь. Напротив кровати было широкое окно с занавесками.

– Там ванная?

– Ванная – за второй дверью отсюда по коридору. Эта дверь не используется. – Он почувствовал на себе ее внимательный взгляд. – За ней – моя комната. Вообще-то это мой этаж, но иногда я пускаю сюда гостей.

Внезапно он ощутил, что его сердце бьется чаще обычного.

– Если вы позволите, я займу этот номер.

Кит Лоринг улыбнулась: значит, ее едва уловимое кокетство принесло плоды.

– Пожалуйста, – сказала она и взглянула на свои наручные часы. – Мне пора приниматься за обед. Я распоряжусь, чтобы Фло принесла ваши вещи.

– Не беспокойтесь, – сказал Кэлвин, – там всего один чемодан. Я справлюсь сам. Можно оставить автомобиль на дороге?

– За домом – гараж. Обед подается в восемь. Если вам что-то понадобится – обращайтесь.

Улыбнувшись, она вышла из комнаты.

Кэлвин несколько секунд стоял, как вкопанный, потом решительно направился к внутренней двери и повернул ручку. Дверь была заперта.

Он потер толстым пальцем челюсть, затем, мурлыча себе под нос какую-то мелодию, отправился вниз за чемоданом.

Глава 2

1

Кроме Элис Крейг, в пансионе проживали еще два человека: мисс Пирсон и майор Харди. Мисс Пирсон – подвижная, похожая на птичку особа почти семидесяти лет – руководила местной больницей для неимущих. Майор Харди, разменявший восьмой десяток, был секретарем гольф-клуба.

Кэлвин познакомился с ними, спустившись на обед.

Беседа вертелась вокруг Джо Лэмба и его инсульта. Элис рассказала, как она обнаружила старика на полу в кабинете. Участвуя в общем разговоре, Кэлвин раздраженно недоумевал, когда же они приступят к обеду.

Когда тема оказалась полностью исчерпанной, они уселись за стол, превосходно накрытый Фло, полной приветливой негритянкой. Кэлвин был разочарован тем, что Кит Лоринг не составила им компанию. Непринужденность манер и обаяние позволили ему легко завоевать расположение пожилых людей, которые ловили каждое его слово. Даже Элис Крейг, казалось, расслабилась, слушая Кэлвина. Он старался не смущать девушку и не обращался непосредственно к ней, но умело втягивал ее в общий разговор.

После обеда Элис отправилась наверх писать письма, а мисс Пирсон стала слушать викторину, которую передавали по ТВ. Кэлвин и майор Харди расположились в гостиной.

Кэлвин отвечал на вопросы старика о своем хвастни в боевых действиях, о гольфе, о банковской карьере: наконец, любопытство майора было удовлетворено. Тогда Кэлвин почувствовал, что пришел черед ему самому расширить свои познания.

– Я только что приехал сюда, – сказал он, вытягивая длинные мощные ноги. – Мисс Крейг любезно порекомендовала мне это заведение. – Он располагающе улыбнулся. – Кто такая миссис Лоринг? Где ее муж?

Сухощавый, с пергаментной кожей, майор обрадовался случаю посплетничать.

– Миссис Лоринг – замечательная женщина, – заявил он. – Лучшего кулинара вам не найти во всей округе. Я знаю ее уже лет десять. Ей мужа звали Джек Лоринг, он был удачливым страховым агентом. Жили они неважно. Лоринг ни одну юбку не пропускал. – Майор покачал головой и извлек из кармана носовой платок, чтобы вытереть им свой ястребиный нос. – Это я так, к слову. У них родился ребенок, девочка. Лоринг погиб в автокатастрофе, оставив жене небольшую сумму. Она купила этот дом и дала образование дочери. Ей крепко досталось в жизни, да и сейчас нелегко приходится.

– Ее дочь живет с ней? – спросил Кэлвин.

– Ну да. Она милая девушка; тоже много работает. Продает по вечерам билеты в кинотеатре. Майор лукаво улыбнулся. – Она встречается с молодым Треверсом, помощником шерифа. Он часто дежурит по вечерам, поэтому Айрис предпочитает оставлять день свободным. Вы редко будете ее видеть. Она ложится спать после двух часов ночи и не встает раньше десяти утра.

Они проболтали до половины десятого, затем Кэлвин заявил, что ему пора готовиться ко сну. Он поднялся к себе, лег на кровать, прикурил сигарету и уставился в потолок. Книг он не читал. Изредка мог полистать журнал, но литература его не интересовала.

Он любил беседовать сам с собой; раскинувшись на двуспальной кровати с тлеющей сигаретой в руке, Кэлвин начал свой монолог.

– Похоже, еще один год жизни пойдет коту под хвост, – сказал он себе. – Мне тридцать восемь. Мои сбережения – пятьсот долларов. А еще есть долги. Если я не предприму что-то в ближайшем будущем, то потом будет поздно. Банкир из меня не вышел, но это не значит, что в другом деле мне не добиться успеха... Но в каком? Если бы я раздобыл приличную сумму денег! Без начального капитала мне надеяться не на что. Вот уже семнадцать лет я жду подходящего случая. Я просто обязан что-то совершить. Прочь нерешительность! Но можно ли сделать что-то в этом забытом Богом городишке? Вряд ли. Я готов пойти на риск, но только ради чего-то действительно стоящего. Мне нужны большие деньги, но вряд ли они есть в Питсвилле.