Борис Бабкин - Когда закон бессилен Страница 2

— Да вон туда, — Волошин махнул рукой, — направо, на пасеку.

— Ну и что? — спросил высокий мужчина в штатском.

— Пока ничего не ясно, — пожал плечами капи­тан милиции. — В первой машине — «жигулях» — четыре трупа. Во второй — марку установить не уда­лось — три. И в первой, и во второй оружие. Вероят­но, «жигули» за этой машиной гнались. Она в кювет залетела. И началось у них, — он вытер пот со лба. — Эксперты, конечно, много объяснят, но я думаю так.

— Как их нашли? — спросил штатский.

— Не было бы счастья, — ответил капитан, — да несчастье помогло. Ферма загорелась. Пожарка ту­да ехала. Увидели в стороне дым. Здесь дорога старая, по ней никто давно не ездит. Подъехали, а там две машины догорают. Они и залили их.

— Девоньки! — выходя из машины, весело по­звал Дмитрий. — Хозяин приехал! — Открыв заднюю дверцу, ухватился за ручки фляги. — Да просни­тесь! — снова воскликнул он. — Саша! Зинка! — на­тужно выдохнув, поставил флягу на землю. Недо­уменно посмотрел на вагончик, достал пачку «при­мы», вытащил сигарету. — Ну вы и дрыхнете! — ве­село проговорил Дмитрий. Шагнув к дверце вагончи­ка, постучал. Дверца чуть приоткрылась. Недоуменно округлив глаза, он шагнул вперед. — Нет! — отчаян­ный, полный ужаса и боли крик раздался из вагончика. — Саша! Зинка!

— Блиндер буду сапоги, — выбив чечетку перед отодвинувшейся решетчатой дверью, с блатной инто­нацией проговорил высокий худощавый человек. — Мадера фикус! Сукой буду— не забуду ваш поганый паровоз! — подмигнул охраннику, потом ногтем большого пальца поставил на подошве крест, — Все, начальничек, - он усмехнулся, —ключик-чайничек. Хренушки я больше порог зоны перешагну.

— Все так говорят, — насмешливо заметил туч­ный майор МВД, — а через год-другой снова на нарах.

— Не путай хрен с гусиной шеей, — усмехнулся худощавый. — Я не все. И кто, как не ты, опер, знаешь это... — Задрав голову вверх, зажмурился. — А знаешь, мент, — прошептал он, — здесь, даже возле зоны, и воздух, и солнце — все другое. Свежее и какое-то чистое.

Майор удивленно посмотрел на него.

— А ты, Граф, оказывается, можешь красиво го­ворить.

— В каждом зэке живет поэт, опер, — насмеш­ливо отозвался худощавый.

— В тебе, Суворов, бандита гораздо больше, чем поэта, — высказался подошедший к дверям полков­ник МВД.

— Ба, — весело улыбнулся Граф, — какие люди.. Надеюсь, не откажетесь, господин-товарищ-барин, отметить сие знаменательное событие ста граммами прекрасного коньяка?

Полковник молча вошел в КПП.

— Брезгуют господа, — с насмешливым сожале­нием проговорил Суворов.

— В общем, так, Граф, — строго напомнил май­ор. — Не вздумай переброс сделать. Мы тут специ­ально для тебя...

— Обижаешь, начальник, —улыбнулся Граф. — Неужели я могу от зоны уйти, не оставив подогрева.

— Давай, давай, — зло сказал майор, — мы тебе враз...

— Суворов освободился? — к ним подошел не­высокий мужчина в темных очках.

— Надеюсь, вы, сударь, не из прославленного своими геройскими захватами МУРа? — серьезно спросил Граф.

— Он такси заказывал, — сказал невысокий, — вот я...

— Карета подана, — Суворов с иронической улыбкой повернулся к майору, — и посему я отбы­ваю. Примите добрый совет, начальник, — тихо, с явной угрозой сказал Граф. — Не пересекайте свой путь с моим. Я не забываю добро, а зло помню тем более.

Возмущенный майор открыл было рот, но Суво­ров уже быстро шел к «волге». Усаживаясь рядом с водителем, вздохнул.

— Куда? — спросил таксист.

— В аэропорт, —бросив взгляд на центральную вышку и часового на ней, сказал Граф.

Лежа в большой окутанной ароматным паром ван­не, пожилой мужчина блаженно постанывал. Две мо­лодые девушки умело массировали его тело.

— Иван Степанович, — осторожно проговорил подошедший к ванне угреватый длинноносый человек в очках, — приехал Пахомов.

— Переговори с ним, Адам, — не открывая глаз, буркнул пожилой, — но за сказки не плати.

— Слышь, — удивленно глядя на ряд коммерче­ских ларьков, спросил Граф водителя, — чем они торгуют-То?

— В основном одним и тем же. Может, и хозяин один, — ответил водитель, явно удивленный вопро­сом.

— Тормози, — усмехнулся Суворов, — хоть по­гляжу, что это такое. — Он вышел из такси, по­дошел к ларькам. Оглядел выставленный для продажи товар, покачал головой. — Я такой хреновины и в кино не видел, — пробормотал он. — Слышь, кра­сотка, наклонил он голову к открытому окошку, — а что это? — Суворов ткнул пальцем в банку с белым мед­ведем.

— Пиво, — лениво отозвалась продавщица.

— Что он сказал? — выходя из ванной в набро­шенном на плечи длинном халате, спросил Степаныч. в большое кресло, взял с подноса чашку с кофе.

— В Москву приезжает Суворов Виталий Ивано­вич, — ответил угреватый, — кличка Граф.

— Граф, — Степаныч прищурился.

— Да, — кивнул Адам, — он сегодня освобожда­ется.

— Ну что же, — сделав шумный глоток, улыб­нулся Степаныч. — Будем считать, что нашего полку прибыло. Ведь он крутой мужик. И имеет определен­ный вес среди уголовной братии.

-— Пахомов поэтому и пришел, — сказал Адам. — Граф — хищник-одиночка. Очень опытный бандит. Был осужден на два года по малолетке за драку. Освободился и исчез. Через три года его арестовали по подозрению в ряде налетов на магазины и сбер­кассы. Тогда его продержали под следствием около полугода и отпустили за недоказанностью. А согласи­тесь, Иван Степанович, — ожидая одобрения, весело . сказал он, — если уж при развитом социализме осво­бождали за недоказанностью, нужно быть матерым преступником.

— Или иметь очень лохматую лапу, — высказал предположение Степаныч.

— Как раз этого у него не было и нет, — возра­зил Адам, — Суворов детдомовец. Согласитесь, что в двадцать два года суметь избежать наказания за такие преступления, как...

— А налеты его рук дело? — перебил его Степа­ныч.

— Как я уже говорил, — поспешно ответил Адам, — доказано не было. Налеты на Украине, в Белоруссии и в трех городах России совершали три преступника в масках. При последнем нападении на охотничий магазин в Питере в перестрелке с патруль­ными двое были убиты. Один сумел уйти. Арестовали Графа на квартире матери Фомича, известного налет­чика.

— Это уже интересно, — оживился Степаныч. — Но я до сих пор не пойму, чем вызван ажиотаж. Какой-то уголовник выходит на свободу. Ну и что?

— Вместо пятнадцати он отсидел только восемь и освобожден по помилованию. Этот срок — второй после «малолетки» — Суворов получил за вооружен­ное ограбление кассира леспромхоза в Вологодской области. А полностью доказать участие в; ограблении следствию не удалось.. Поэтому, как только в России на смену КПСС пришли демократы, он и начал пи­сать прошения. Мол, как бы пострадавший от Совет­ской власти. Его ведь до этого трижды арестовывали и отпускали за недоказанностью, — торопливо гово­рил Адам. — Он...

— Да на кой черт ты мне это рассказываешь?! — загремел Степаныч. — Я думал, что он связан с ребя­тами Фомича, поэтому и слушал!

— Но меня просила рассказать вам про Графа Валентина Ивановна, — испуганно пролепетал Адам.

— Что?! — заорал Степаныч. — А ей-то...

— Я тебе все объясню, папа, — перебил его спо­койный женский голос.

— В общем, так, — Граф протянул набитую спортивную сумку коренастому мужчине. — Все это должно быть в зоне. У тебя, Сашок, дорога туда есть. Так что действуй.

— Может, тормознешь на пару-тройку деньков? —- спросил Сашок. — Отметим освобождение.

— Мне в столицу надо, — ответил Граф. — А потом куда-нибудь в деревушку махну, — мечтатель­но протянул он, — на природу. Речка, солнце, све­жий воздух и ядреная доярка, — он весело подмиг­нул. — Она парным молочком будет меня отпаивать. Так что все, Сашок, может, больше и не встретимся. Такси ты оплатил?

— Сразу, — кивнул Сашок,— мужик знакомый, так что без атаса.

— Меня кум на выходе тормознул, — с улыбкой сказал Граф, — а тут карета за мной прибыла. Он чуть язык себе не откусил.

— А ты что решил? — спросил Сашок. — Сей­час без бабок хрен протянешь. Цены, суки, кусаются. Может, останешься? — с надеждой спросил он. — Мы тут коммерсантов...

— Живи один — дольше проживешь, — серьез­но проговорил Граф. — Я не люблю о себе говорить и чужих дел знать не хочу. Все, — он посмотрел на часы и кивнул. — Сейчас посадка начнется. Только бы долетел, падло. А то сейчас только и слышишь — там развалился, там сгорел. Да еще эти авиа пираты, мать их за ногу!

—    Ну хорошо, — кивнул Степаныч. — То, что ты сказала, я понял и даже, можно сказать, одобряю. Но почему именно этот Граф тебе понадобился? Неу­жели твои парни не годятся? Тот же Призрак. Он...

—    Он прекрасный киллер, — спокойно перебила его молодая женщина. — А самое главное — все, .в том числе и милиция, знают, что он мой человек. На нем до сих пор висит дело об убийстве директора коммерческого банка. Милиция копает. И потому мне нужен смелый, умный человек со стороны. А глав­ное — важно, чтобы его хорошо знала милиция и он не был бы связан ни с кем из нас. Потому что, — по ее тонким губам скользнула едкая улыбка, —необхо­димо, чтобы его начали искать после того, как он сделает дело.