Кормилицын Валерий - Излом Страница 2

Как нарочно, вестибюль был пуст. Неожиданно за спиной громко хлопнула дверь. Из туалета вышли, встряхивая перевёрнутыми чашками, три симпатичных беременных девчонки в белых халатиках и пошли в мою сторону. Самая маленькая, с удивительно высокой грудью, проходя мимо, неизвестно чему хихикнула.

— Девушки, можно вас?

Остановившись, вся троица строго уставилась на меня, как по команде убрав чашки за спину

— Ну? – важно произнесла самая полная, поглядев на маленькие часики.

— Я ещё плохо ориентируюсь. Как попасть в двенадцатый цех, не подскажете?

Их лица смягчились.

— Новенький? – спросила маленькая, жизнерадостно хохотнув.

— Оля, перестань, – полная поправила левой рукой очки с огромными стёклами.

— Это очень просто, – ответила молчавшая до того третья подруга, – как выйдете на улицу, пройдите по дороге налево, – плавно размахивая чашкой, нараспев объясняла она, – никуда не сворачивайте. Пройдёте синий вестибюль, там термичка, затем высо–о-кое ка–а-менное крыльцо… – говорила она, растягивая слова, – это склад готовой продукции… Самая последняя дверь самого последнего корпуса и будет двенадцатый цех.

— И ждёт меня там самый большой начальник с самым большим производственным планом, но с са–а-амой маленькой зарплатой, – растягивая слова и завывая, продолжил я.

— Только надо подняться на третий этаж, – скороговоркой вставила весёлая Оля.

— Спасибо большое!

— Пожалуйста! – хором ответили молодые женщины и, стуча каблучками, заспешили, вспомнив, что сейчас рабочее время и начальник опять будет недовольно морщиться, подняв голову от кроссворда.

«Неплохо работают», – подумал я о беременных.

— Молодой человек?! – прекрасная Мальвина, улыбаясь, смотрела на меня.

— Я слышала, вы двенадцатым цехом интересуетесь?

— Не только, вы мне тоже интересны…

«Чего это я? Казанова нашёлся!.. От Мальвины и Буратине‑то проку не было…»

— Господи! Ну ладно, эти мальчишки, – она кокетливо поправила причёску, – а вы бы хоть колечко обручальное прикрыли.

«Точно! Все Мальвины одинаковые… Та Буратино доста–вала, а эта – меня!

— А у вас ещё нет такого? – удивляясь себе, спросил у красавицы.

«Ловелас хренов! Вот жена‑то узнает…»

— Не хотите отвечать, не надо, – фыркнула она, – сама найду.

— Ну зачем, пойдём вместе.

«Единственно верное предложение», – похвалил себя, смышлёненького.

Открыв стеклянную дверь, пропустил Мальвину.

— Какой вы галантный, ну прям, наш пожарник.

— Какая вы ироничная, ну прям, женщина из отдела кадров.

— Не вспоминайте про неё…

Мы рассмеялись.

— Нам туда, – махнул рукой в сторону моего недавнего знакомца, который вдалеке остервенело дёргал застрявшую тележку, энергично пиная её ногами и, видимо, награждая такими эпитетами, что умей она краснеть, то сейчас бы просто пылала.

«А вот и термичка, о которой говорили девчонки».

Напротив, через дорогу от термички, был разбит небольшой скверик с двумя обшарпанными скамейками, множеством стеблей роз и засыпанными листвой узкими дорожками с выбитым асфальтом. Плакучая ива, низко свесив ветви, закрывала одну из скамеек. «Летом, – подумалось мне, – здесь неплохо было бы посидеть с Мальвиной, да чтоб народу поменьше».

Между скамейками, лицом к дороге, традиционно подняв правую руку, стоял памятник Ленину в человеческий рост – неухоженный, с проплешинами облупившейся краски. «Так и есть! Владимир Ильич на дом указывает, – улыбнулся я. – Нечего, мол, батенька, с дамочками мотаться, а ступай домой к жене и деткам…» «О'кей! Владимир Ильич. Будет сделано», – кивнул памятнику.

— А где же ваши пажи? Как они смели покинуть свою королеву? – поинтересовался я.

— Какие пажи? – удивилась Мальвина, кокетливо поправив волосы.

— Двойняшки.

— Ах, эти мальчишки… Предпочли сигареты, – она легкомысленно улыбнулась.

«Оказались умнее меня… Сто раз прав Ильич».

Попав наконец в производственный корпус и миновав узкий коридор, мы оказались перед рядами вешалок, навьюченных пальто, плащами и куртками. Слева вход на этаж преграждали два турникета. Откуда‑то из‑под пальто вынырнула тщедушная бабулька.

— Вы чаво тут? – она, словно матрос в семнадцатом винтовку со штыком, строго сжимала здоровенную швабру с тряпкой.

— Здравствуйте! – Мальвина выступила вперёд. – Нам двенадцатый цех нужен.

— Марковна! – взвизгнула старушка. – Тут двенадцатый цех ищут.

— Пусть тапки одеют да идут, – раздался приглушённый голос таинственной Марковны.

Пройдя через турникет, начали подниматься на третий этаж. Горло пересохло, когда увидел обтянутые красным платьем, мерно покачивающиеся бёдра идущей впереди Мальвины.

«Ну и балбесы эти Лёлик с Болеком. На их месте я давно бы курить бросил».

Перед обитой грязным дерматином дверью с табличкой «Начальник цеха» мы огляделись.

— Давай отдышимся, – волнуясь, предложила Мальвина.

Как‑то незаметно мы перешли на ты.

— Слушай, а как тебя по–настоящему зовут?

Тонкие ниточки бровей поползли вверх, красивые глаза удивлённо распахнулись.

— Что значит «по–настоящему»?

Отвечать не стал. Кивнул головой – смотри, какие чудики.

К нам приближались два субъекта в одинаковых тёмно–зелёных нейлоновых костюмах и белых пилотках. Один, худой и высокий, примерно моего возраста, тетешкал длинными руками газетный свёрток. Заглядевшись на Мальвину, споткнулся на линолеуме.

— У–у-ух! Кошёлка! – смачно высказал своё мнение о друге невысокий пожилой мужчина.

Был он небритый и тощий, с огромной чёрной бородавкой на носу. Подозрительно поглядывая на нас, бережно сунул в карман капроновую розовую баночку.

— Пошли, – дотронулась до моего рукава Мальвина.

В кабинете за столом с тремя телефонами, сложив пухлые ручки на животике, глядел в окно кругленький дядечка. Увидев вошедших, быстро схватил телефонную трубку и с деловым видом стал набирать номер.

— Здравствуйте, мы к вам.

— А–а! Новенькие! – пухленький дядечка, склонившись к бумаге, что‑то стал старательно высматривать.

В центре его густой шевелюры, словно нарочно, была приделана лысинка.

«Ему бы в католические священники следовало податься. Вылитый падре…»

— Так–так! А где же ещё два человечка? – отвлёк меня от раздумий.

Я молча пожал плечами.

— Ну ладно, сейчас распоряжусь, – лицо его стало значительным, – чтоб вас переодели. Видели, в чём здесь ходят? Гироскопия!.. – назидательно поднял вверх палец, а затем почесал им лысинку. – Прежде всего, чистота. Вас как зовут? – обратился к Мальвине.

— Марина, – отчего‑то вспыхнула она.

Я почти угадал.

— Пойдёте на осциллографы.

Моё имя его не заинтересовало.

— Да, да, – он сам себе покивал головой. – А вы, молодой человек, найдёте мастера Родионова, у него работать станете. Свободны! – отпустил нас. – Да, кстати, прежде в кладовую спецодежды зайдите, – крикнул, когда мы были уже в дверях и, гордый исполненным делом, замер, сложив ручки на животике.

«По–моему, беготня заканчивается, – рассматривая обнову в зеркале, подумал я. – Ну и штанцы дали. Во мне метр восемьдесят, а эти рассчитаны на двухметрового дядю. «Ушьёте, ушьёте», – мысленно передразнил кладовщицу. – Спасибо, плавки надел, а то чего‑то просвечиваю. Ба! А пилотка! Где же я такой шар возьму? Куртка – ничего, подходит. На фига придумали эти шёлковые штаны с курткой, ходили бы в халатах, как на четвёртом этаже. Маринке больше повезло».

— Привет! Ты к нам, что ли? – прервали мои размышления.

В зеркале отобразилась знакомая парочка. Длинный, что спросил меня, жевал конфетку, которая, как ни старалась, не могла отбить свежий запах алкоголя. Пожилой, почесав бородавку, пошевелил пальцами.

— Дай сигаретку, – обратился к другу.

— Свои надо иметь.

— Какая же ты, Пашка, кошёлка, – обиделся с бородавкой, уходя в курилку.

— Ты края чепчика внутрь заверни, – советовал Пашка, – как раз будет. А штаны, – он махнул длинной рукой, – иголку дам, ушьёшь. На какой участок?

— К Родионову, – ещё раз глянув в зеркало, ответил ему.

— Это же к нам, – обрадовался длинный. – Сейчас обед до полпервого, потом ко мне подойдёшь, покажу Родионова. Его Михалычем зовут. Меня – Пашка, – протянул он руку.

— Сергей.

— В общем, Серёга, подойдёшь после обеда. А хочешь, очередь забивай – козла схватишь, – расщедрился он.

— Да нет, в столовую надо.

— Ну смотри, дело хозяйское, – тут же подскочил к здоровенному детине с рябым лицом.

«Во сне привидится – затрепещешь, – подумал я. – А если ночью наяву встретишь?.. – разглядывал будущего коллегу. – Почему «Большой»?.. Следовало «Кинг–Конгом» назвать, сообразно внешности…»

— Большой, – затараторил Пашка, – я первый забил, за мной будешь.

Тот, ничего не ответив, показал большим пальцем за спину.

— За тобой?! – вскипел Пашка. – Да мы с Главным с утра заняли, – кивнул на бородавочника.