Владимир Полудняков - Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы Страница 2

Девушка ойкнула и остановилась. С растерянной улыбкой на лице, она пристально смотрела на одного из них, и по ее взгляду Стас понял, что они знакомы. Парни подошли вплотную, и густой винный дух перебил запах хвои и разогретой земли. «Заманила!» — мелькнуло в голове Стаса. Внутри все сжалось в предчувствии надвигающейся беды. Самые худшие опасения подтвердились, когда сзади затрещали ломающиеся ветви. Оглянувшись, Стас увидел высокого парня лет двадцати, который подошел к нему, криво улыбаясь. Те двое, перед Стасом и Леной, были похожи — оба с короткими стрижками, с темными, мрачными обветренными лицами. В руках у них ничего не было. Стас ошибся: их интересовал не он, а Лена. Он понял это, когда тот, что справа, угрожающе прохрипел:

— Вали отсюда парень. Девку оставь, нам поговорить надо.

Лена завороженно смотрела на второго, словно ища защиты у знакомого, но тот, ворочая мутными глазами с нее на Стаса, перекрывал им путь слева. Еще не зная, что делать, Стас напрягся и в этот момент почувствовал укол в поясницу.

Острое лезвие уперлось в спину, и дрянной, злой шепот сзади пригрозил:

— Стоять, а не то пропорю. — И через секунду, — тебе сказали, дуй отсюда, если хочешь жить.

Липучий страх парализовал его. Тело Стаса стало чужим. В состоянии жуткой паники, уже почти физически ощущая душевную судорогу, он ждал, когда металл проткнет спину. Стас не мог шелохнуться, опасаясь, что малейшее движение усилит нажим лезвия. Боль, стянутая в одну точку, чуть пониже ремня на джинсах, нарастала. Как маленькое отверстие ствола пистолета заслоняет все перед глазами жертвы, так и кончик остро заточенной стали, невидимый, но ощутимый, опасный непредсказуемостью, подавил порыв Стаса к сопротивлению. Каждая клеточка, каждый нерв пульсировали — жить, жить, жить. Неизбежность мучительной боли казалась очевидной. Бессилие предотвратить ее убило в нем все мысли, способность что-то рассчитать, как-то действовать… Спастись любой ценой, уйти от этого жуткого давления немедленно, но как? Он полностью во власти этого верзилы… А тот, тяжело сопя в затылок, медлил. Стало еще страшней. Стас замер, нож ослабил давление. Горячая, тонкая струйка крови нырнула по спине в ложбинку и пробежала по ноге.

— Ну, — выдохнул высокий.

Стас медленно, все еще ожидая удара в спину, пошел… Завернув за поворот, он бросился бежать. Показалось, что все как-то потемнело: то ли набежала тучка, то ли сказалось напряжение этих долгих минут. Девичий крик сзади — «Ста-а-с» — резко оборвался на высокой ноте… Парень колебался лишь мгновение. «Знакомые, — думал он, — поговорят, и все. Что я знаю? Десять минут всего и видел-то эту девушку. Раз они ее ждали, значит так надо. Пьяные, — успокаивал он себя, — ну, не такие уж и пьяные. Соображают». Он невольно затормозил… Он понимал, что бежит, как трус, бросив девочку с тремя пьяными подонками. Такая нежная, воздушная, милая и — эти монстры… Тошнота подкатила к горлу, чуть не вырвало. Сердце захолонуло, Стас сделал глубокий вдох…

Вспомнив нож, он снова ощутил холодок лезвия на пояснице. Две зверские морды запомнились четко, как в остановившемся кадре фильма. Третья, того, с ножом, размыта, как в тумане. «А что я могу, — отчаянно прошептал Стас сам себе. — Было бы гораздо хуже. Разозлил бы их только».

Через две минуты он вбежал в электричку и уехал в Ленинград, начисто забыв о своих приятелях-студентах, о том, зачем оказался в Зеленогорск…

Несколько дней он ходил как в воду опущенный, избегал друзей. Дома, замирая, следил за новостями по телевизору, читал криминальные сводки. О каком-либо несчастном случае с девушкой в тех краях не сообщали, и он понемногу успокоился. Прошла бессонница. Начались занятия на последнем курсе. Студенческие будни и праздники захватили его, все реже вспоминался тот августовский эпизод. Иногда проскальзывала мысль съездить в совхоз, разыскать Лену, но он себя урезонил, что мол дачники уже разъехались, и нет возможности узнать, где она живет, в какой школе учится. Так что все откладывалось до следующего лета… которого у него не будет. Ведь знал он, что в мае выпуск и — сразу же в армию.

Увлечение Светланой, по мнению многих, самой красивой девушкой на курсе, заставило Стаса забыть обо всем. Был бурный роман, затем предложение, знакомство с родителями невесты. Студенческая свадьба, веселая, бесшабашная, без дорогих подарков и безудержного питья. Была молодая, бескорыстная любовь. Удачно прошли полтора года армейской службы. Она работала, он служил недалеко от Ленинграда, в Сортавале — повезло, мог два раза в месяц ездить домой. И Светлана раз в две недели приезжала к нему в часть. К концу службы родилась дочь, беленькая, пухленькая — копия Светланы.

Стас Арнаутский и раньше был парень что надо: статный, крепкий, спортивный. За время службы еще больше раздался в плечах, накачал мышцы. Штанга, бокс, футбол не прошли даром. Даже «деды» в первые полгода зауважали его. Для Арнаутского эти полтора года были насыщены до предела. Дежурства и наряды, так тяготившие других, были для него желанными, так как в тишине, пока все спали, он зубрил учебники, которые регулярно поставляла Света. Он готовился поступать в Университет, на юридический.

Еще не демобилизовавшись, Стас успешно сдал все вступительные экзамены на заочный, в октябре закончил службу и устроился судебным исполнителем в районный суд. Он никогда потом не сожалел, что не стал работать по специальности, полученной в техникуме. В юриспруденции он нашел себя. Изнутри поняв, что такое юридическая практика, примерив ее особенности к своему характеру, Арнаутский решил, что суд, милиция, прокуратура — не для него. В суде — рутинная, малоподвижная кабинетная работа. Конечно, есть разнообразие, но все же скучно. В милиции — грубая, грязная повседневность. В прокуратуре вроде бы интересно и, пожалуй, авторитетней, но самое-самое — это адвокатура. Вот где можно быть независимым, самому раскручивать интересные дела, помогать людям и получать истинное удовлетворение. Ну, и для семьи тоже неплохо: сам распоряжаешься своим временем, опять же материально лучше, чем где-либо. Уж это он знал точно.

Все теперь зависело от него самого. Учеба, работа, семья. Во всех направлениях пока, тьфу-тьфу, — нормально. У трехлетней Мариночки появился братик Саша, похожий на него, Стаса, чему он был безмерно рад. Родители молодым супругам купили трехкомнатный кооператив. У будущего адвоката будет свой небольшой кабинет. Все родственники надеялись, что карьера Арнаутскому обеспечена блестящая. Предприимчивый, умный, всегда в хорошем настроении, знающий и умеющий соблюдать субординацию, с годами он станет солидным импозантным мужчиной, всеобщим любимцем. Такому адвокату суждено большое плаванье в бурных волнах житейских страстей и трагедий. Он будет полезен другим, ну и своим тоже, разумеется. Вот и последний курс. Шесть лет заочного обучения завершены. В президиуме коллегии адвокатов благосклонно отнеслись к молодому парню, имеющему за плечами армейскую службу, почти шесть лет юридической работы, благополучную семью, то есть все то, что позволяет назвать человека состоявшимся. А ведь ему еще только двадцать шесть…

Сколько таких молодых, горячих парней, переоценив свои возможности, сломались на подъеме. Жизнь уравнивает всех: после резкого подъема часто следует шокирующее падение. И здесь не спасают ни «мохнатые» руки, ни влиятельные родственники, так как объективные качества человека влекут за собой ошибки и мешают стать профессионалом. Профессия юриста настолько конкретна и публична, что ореол легенды, имидж сами по себе не могут удержать их носителя на плаву. Какой-то поступок, неверное решение и результат перечеркивают все это в один момент.

Тонкий, вдумчивый, обладающий аналитическим складом ума, Станислав Арнаутский не гнушался черновой работы, никогда и ни в чем себя не переоценивал и не рассчитывал на протекцию, за отсутствием таковой. Годичная стажировка показала, что молодой адвокат испытание на профессиональную пригодность выдержал блестяще.

Он не отказывался защищать рецидивистов, бомжей и бродяг, участвовал в делах по назначению, за которые не полагался гонорар. Доскональное знание дела, приличное владение законодательством и сочувствие к оступившимся и почти пропащим позволяли ему работать вдохновенно, получать от этого удовлетворение.

После приема в адвокатуру у него появилась стабильная клиентура, знакомства, связи. Через какое-то время он со своими молодыми коллегами организовал юридическую фирму и возглавил ее. Независимость психологическую дополнила независимость материальная. Все свидетельствовало об его устойчивом положении в жизни.

Арнаутскому пока не довелось участвовать в заседании суда присяжных, но он очень внимательно следил за тем, как разворачивалась деятельность этого судебного органа, жадно читал мониторинг, летопись судебной практики, слушал рассказы бывалых адвокатов, сетования прокуроров, бывших однокурсников, потерпевших неудачу в судебных процессах.