Вячеслав Жуков - «Шестисотая» улика Страница 20

– Кесарь, сука! Где ты? – хрипя от перенапряжения, кричал парень, призывая, напарника в помощники. Но, похоже, Кесарь оказался не из глупцов, и собственная шкура его сейчас больше заботила, чем жизнь приятеля.

– Помоги мне разделаться с ментом!..

Федору эти слова показались очень обидными. Они оба пытались достать друг друга коленом в пах. Но больше повезло Туманову. В очередной раз, когда парень крутанул его, пытаясь побольнее ударить спиной об стенку, Федор прижался спиной к бревнам. Весь цент тяжести тела перенес на левую ногу, освободив правую и почувствовав в ней легкость, сделал подсечку, опрокинув противника на спину. При падении тот машинально ослабил руки, в которых держал обрез, и Туманову не составило особого труда направить стволы обреза тому в подбородок.

В этой суматохе майор так и не понял, кто из них двоих нажал на второй курок. Сделал ли это машинально сам парень, или же Федор локтем правой руки ударил ему по пальцам. В последний момент парень вскрикнул и тут же струя огня, брызнувшая из второго ствола, осветила его шею и подбородок, превратив в месиво из плоти и крови.

Федор резко выпрямился. Где-то там, в темноте затаился Кесарь. Но майор решил не искушать судьбу. Разбитый фонарь хрустнул под ногами, когда Федор пошел к выходу. Рванув дверь, натолкнулся на пистолет, дуло которого уперлось прямо ему в лоб. Но тут же вздохнул облегченно. Перед ним стоял лейтенант Ваняшин. Позади него капитан Грек.

– Николаич, живой? – улыбнулся Грек. – А мы с Лешкой пошли уж тебе на выручку.

– Молодцы, вовремя. Чтобы хоть на пару минут пораньше. А этот где?.. – Федор не договорил, заметив лежащего возле забора того типа, который впустил его в дом.

Поймав взгляд майора, Грек сказал:

– Мы услышали, что у тебя тут пальнуло, сразу за пистолеты. А этот, как начал по нам с Лешкой лупить из двух стволов. Ну и мы в ответ. Леха ему черепушку разнес. А ты сам-то не ранен? Вон у тебя все лицо в крови. И руки, – проговорил Грек, оглядев майора с головы до ног.

Федор отрицательно покачал головой. Потом сказал:

– Там в доме остался еще один.

Грек покачал головой.

– Уже не остался. Пока мы тут перестреливались, а ты там, – кивнул Грек на отрытую дверь, из которой тянуло могильным холодом, – он, гад, в окно выпрыгнул. Там, оказывается сбоку дома, есть еще одно окно. Так вот он сиганул в него и деру. По садам, по огородам.

– Жаль, – сказал Федор, подошел к лежащему. В левой руке тот зажал пистолет, принадлежавший не ему, а майору Туманову. И Федор вырвал его из скрюченных предсмертной судорогой пальцев.

– А то, – охотно кивнул Ваняшин. – Еще как жаль. Я за ним побежал. Но он чувствуется, здесь каждую дырку в заборах знает. Нырнул куда-то и исчез.

– Как сквозь землю провалился, – добавил Грек.

– Надо дом осмотреть. Может, там, кто еще есть, – сказал Туманов.

Грек замялся. И Федор, глянув на него, спросил:

– В чем дело, капитан?

– Николаич, может нам подождать?.. – предложил Грек, не очень-то горя желанием, входить в развалюху, где запросто можно получить из темного угла удар ножом, или пулю. Ведь Туманов сам сказал, что там еще может быть кто-то. Можно было поступить проще: вызвать группу немедленного реагирования. У них автоматы, бронники, а у Грека в обойме осталось всего два патрона.

– Останься тут, – приказал Федор, решив, что кому-то из них, надо прикрывать подход с улицы, и вместе с Ваняшиным пошел в дом.

– Осторожней, не споткнись, – сказал Федор лейтенанту, когда они вошли в темный коридор. – Тут один хлопец лежит. Он меня чуть из обреза не укакошил, – майор достал из кармана зажигалку и ею посветил под ноги.

Ваняшин увидел лежащего в луже крови парня. Горло и подбородок его были изувечены выстрелом. От затылка осталось кровавое месиво, смотреть на которое было ужасно неприятно, и лейтенант отвернулся, топая за майором.

Пройдя коридор, они остановились перед дверью, за которой располагалось жилое помещение.

– Входим по одному, – шепнул Федор, прислушиваясь. – Сначала я. Потом ты.

Ваняшин молча кивнул, что понял. А Туманов резко открыл дверь и вихрем влетел в комнату. Подождав несколько секунд, лейтенант ринулся за своим старшим, вбежав и сразу прижавшись к стене, водя пистолетом по сторонам, готовый выстрелить на малейший шорох.

В доме оказалось две небольшие комнатенки. Первая, служила одновременно и кухней. Тут же печь, стол, на котором стояли кастрюли и куча немытой посуды. На небольшой лавке едва уместились два ведра с водой. На грязном дощатом полу стоял здоровенный чугун с каким-то варевом, от которого исходила жуткая вонь.

Ваняшин сморщился, зажимая нос, а Федор, выставив руку с пистолетом вперед, вошел в следующую комнату, отделенную от этой тонкой перегородкой и цветастыми занавесками вместо двери.

– Леш, давай сюда, – позвал Федор, а когда Ваняшин вошел, кивнул на железную кровать, стоящую возле стены, на которой прямо в одежде лежал мужчина лет шестидесяти и крепко спал.

– Кажется, он вдрызг пьяный.

– Сейчас мы его голубчика приведем в чувство, – сказал Ваняшин и пошел в другую комнату. Тут же вернулся назад с ведром воды в руках.

– Я думаю, освежающий душ ему не помешает, – сказал он и ливанул из ведра на лицо спящему.

Даже не верилось, что всего несколько минут назад, этот человек спал беспробудным сном. Теперь же он как ошпаренный вскочил с кровати, уставившись злыми глазами на Туманова и лейтенанта Ваняшина.

– Вы чо делаете, козлы? – рявкнул он, сжимая кулаки, едва не набросившись на оперов. Пришлось Лехе Ваняшину его легонько стукнуть пустым ведром по чану, чтобы остепенился мужик.

– Остынь, мужик, мы из милиции, – сказал Ваняшин, собираясь повторить процедуру с пустым ведром по голове. Но повторять не пришлось. Мужик помотал головой, и окончательно придя в себя после крепкого сна, покорно сел на кровать, утирая ладонью мокрое лицо.

– А чего сразу пустым ведром по башке-то? – обиженно проговорил мужик, отыскивая на темечке шишку.

– У тебя паспорт есть? Ты кто такой? – спросил Федор, начиная понимать, что вряд ли этот тип является сообщником тех троих. Судя по внешнему виду, мужичок этот алкаш. Такие все пропивают с себя до последней рубахи.

– Кто я такой, – ухмыльнулся мужик, показав кривые зубы, изъеденные цингой. – Да меня тут каждый знает. Спроси Киселя, любой на меня пальцем покажет. А паспорт мой вон, в комоде, – указал он скрюченным пальцем на старый комод, стоящий в изголовье кровати, служивший еще и вместо стола. На нем стояли тарелки, кружки, консервные банки.

– Леш, глянь, – попросил Федор.

– Сей момент, – ответил Ваняшин, поставил на пол пустое ведро и отрыл ящик комода.

– Там внизу в газетке под тряпками, – сказал алкаш, внимательно наблюдая за действиями Ваняшина.

Паспорт и в самом деле оказался там. Ваняшин открыл его.

– Киселев Юрий Иванович, – сказал Ваняшин и передал паспорт Туманову, чтобы тот взглянул.

– А скажи-ка нам, друг ситный, Кисель, в доме еще кроме тебя кто есть? – спросил майор, похлопывая паспортом по ладони, словно вытрясая из него многолетнюю пыль. Судя по всему, сам хозяин редко открывал свой паспорт и упрятал его так глубоко только потому, чтобы не потерять по пьяному делу.

Киселев посмотрел на Федора мутными глазами.

– Трое моих квартирантов. Они у меня тут вроде как на частной. Приезжают, с машинами ковыряются. Вон та машина у забора ихняя, – он привстал с кровати, подошел к окну, указав на серую девяносто девятую модель «Жигулей» и увидел стоящего под окном Грека, а рядом с ним лежащий на земле труп одного из своих квартирантов. – Ни хера себе, дела, – протянул он несколько растерянно, таращаясь на убитого.

Федор с Ваняшиным переглянулись, после чего лейтенант спросил у Киселева:

– Знаешь его?

Киселев судорожно сглотнул, отчего его торчащий острым углом кадык, еще больше резко выступил вперед.

– Как не знать. Это ж он снимал у меня сарай, – ответил он.

– Имя, фамилию его знаешь? – спросил майор.

– Они его Бугром звали. Бригадир, значит. А фамилию и имя не знаю. Я им в паспорта не заглядывал. Это уж по вашей части. А мне денежки платят и ладно, – Киселев демонстративно отвернулся, давая понять, что он не уподобился ментам, чтоб интересоваться паспортами и вообще, таких людей, как Туманов и Ваняшин, он презирает. На Ваняшина особенно осерчал, за то, что тот ударил его ведром по голове.

– Значит, говоришь Бугор? – призадумался Туманов.

Киселев не оборачиваясь, кивнул и сказал:

– Так они его называли.

– А ну пошли с нами, – сказал Федор, выходя из комнаты.

Следом за майором, пошатываясь, вышел хозяин дома. Ваняшин шел последним, приглядывая за Киселевым, чтобы не выкинул какой-нибудь финт. Случается и шестерка мнит себя ферзем. Вдруг и этот Кисель хватнет со стола нож и нацелит его в спину майору.

Когда вышли в коридор, Федор чиркнул зажигалкой, осветив лежащего парня, у которого отсутствовало половина башки. Но лицо рассмотреть можно было.