Татьяна Полякова - Как бы не так! Страница 20

Кейс Макса я переложила в свою сумку, а позаимствованный у Жени сунула в сумку Макса и застегнула «молнию». Рюкзак свернула и тоже убрала в сумку. Переоделась, поверх махрового халата набросила кофту, через плечо перекинула полотенцу, свернула одеяло и, подхватив его под мышку вместе с сумкой Макса, вышла из купе. Выглядела я копной сена, и разглядеть сумку под одеялом мог столько очень проницательный человек. Кстати, он вполне может быть совсем рядом.

Проводник в своем купе выяснял отношения с очень сердитой женщиной, тамбур был пуст, но Макс как раз выходил из туалета. Я перехватила одеяло, левой рукой поставила сумку к стене и, прикрывая ее своим телом, ногой толкнула к Максу, Он легко ее подхватил.

— Сматывайся, — прошептала я. Макс кивнул и исчез в тамбуре. Если мы напутали и Женька все-таки не курьер, будет смешно.

Проводник наконец отделался от гневной дамы, и я смогла подать голос:

— Можно одеяло поменять? Это влажное.

— Ни одного нет, сами посмотрите, если не верите…

— Жаль, — загрустила я.

— А вы в первом купе поменяйте, ребят все равно нет…

— Неудобно без хозяев, там же их вещи.

Я вернулась в свое купе, женщина уже легла.

— Хотела одеяло сменить, — пояснила я.

— Все сырое, будто нарочно намочили, — откликнулась она. — Безобразие, на белье смотреть страшно, а не только спать на нем. За что деньги платим?

Мы посокрушались немного, и я пошла умываться.

Возле туалета встретилась с Женей.

— На покой? — улыбнулся он.

— Пора.

— До завтра.

— Спокойной ночи.

Мое пожелание было несбыточным, когда вокруг такие дела…

Я вышла из туалета и едва не налетела на проводника. Он хмурился и бормотал под нос ругательства.

— Что случилось? — спросила я.

— Кто-то дверь открыл. Самоубийцы чертовы, на что она им понадобилась… на два вагона хоть бы один трезвый мужик.

— Любит народ выпить…

Я посмотрела в окно, поезд шел в гору, но скорость приличная. Надеюсь, Максу повезло.

Я пыталась уснуть. Не тут-то было. В одиночестве вдруг стало невыносимо страшно. Женщины спали, а купе даже не запирается как следует. Если кейс проверяли, то уже знают, что курьер я липовый. А если они следили за моими передвижениями по вагону и смогли вычислить Макса? О Господи… Лучше об этом не думать. А если они только увидели кейс, а открывать не стали? Считают, что курьер я? И придут ночью. Или встретят на вокзале. Или решат проводить до места? Для меня предпочтительней последнее. Ввалиться в купе ночью не очень умно: три женщины поднимут визг, взбудоражив весь поезд. Хотя можно сделать так, что ни одна из нас рта раскрыть не успеет. Об этом тоже лучше не думать.

Прыть неведомых врагов должны сдерживать Полифем с подручными. Перестрелка в поезде им вряд ли нужна… Вся беда в том, что они меня знают, а я их нет. А что, если эти женщины… бред. Полифем не подает признаков жизни, сидит безвылазно в купе. Хотя о том, что я умудрилась познакомиться с Женей, наверняка осведомлен. Почему не вмешался? Боится таким образом указать на настоящего курьера? Может, зря я трушу, и никаких врагов здесь вовсе нет?

Хоть бы Макс уже добрался до человеческого жилья и был в безопасности… Неужели его выследили? Уснуть бы…

Помучившись еще немного, я потянулась к часам. Пятнадцать минут третьего. Самое жуткое время. Нечисть гуляет, и бандитам раздолье. Кто-то прошел по коридору… или показалось? Дверь скрипнула… ну и что? В туалет бы надо сходить. Покидать относительную безопасность купе было страшно. Я помучилась еще полчаса и решительно поднялась. «Чему быть, того не миновать», как говорил мой папа.

Я накинула халат и вышла в коридор. За окном быстро промелькнули огни, видимо, какой-то поселок. Я поежилась и пошла к туалету. Тишина, если не считать мерного перестука колес. Из купе проводника слышался женский смех, мужской голос произнес:

— Да ладно… — и все стихло.

Дверь туалета приоткрыта. Я потянула на себя ручку и поначалу даже не поняла, в чем дело.

— Извините… — Я хотела закрыть дверь, и только через несколько секунд почувствовала холод в затылке, а в горле рвавшийся наружу крик. Извинялась я перед трупом. Я шире открыла дверь и глянула. Человек нелепо, боком сидел на унитазе, привалившись к стене. Лицо не разглядишь, голова сильно запрокинута, от уха до уха шла кровавая полоса. Я узнала его по рубашке: Женя. Ему не только горло перерезали, но и позвоночник сломали. Работа настоящего мясника.

Я глубоко вздохнула, пытаясь решить, что разумнее предпринять в такой ситуации.

— Прежде всего в туалет сходить, — разозлилась я и пошла в другой конец вагона. За это время смогла кое-что обдумать, потому сразу же направилась к шестому купе. Осторожно постучала. Мне никто не ответил. Я толкнула дверь, взрыв смеха из купе проводника едва не заставил меня упасть в обморок.

То, что я увидела, сил не прибавило. Вовка лежал грудью на нижней полке, ноги на полу, рука сжимала край стола. Его можно было бы принять за пьяного, но темная лужа, которая уже образовалась на полу, и абсолютная тишина ясно говорили о том, что он не спит. Если, конечно, не прибегать к дурацкому сравнению смерти с вечным сном.

Я направилась в купе Полифема; играть в прятки больше не было смысла. Постучала, сначала тихо, потом громче. Отвечать не желали. Я потянула дверь, и она открылась. В купе никого не было, как не было и следов недавнего пребывания здесь людей.

Коридор был по-прежнему пуст. Я решила рискнуть, вернулась в шестое купе и, стараясь не обращать внимания на труп, проверила, на месте ли Женькин чемодан. Чемодан на месте, но кейса в нем не было.

Стуча зубами, я пробралась к себе. Женщины спали. Я завернулась в одеяло, пытаясь согреться. Мысли путались и отказывались повиноваться.

Начинало светать, когда в коридоре раздался женский крик. Так ужасно могла кричать только женщина, обнаружившая труп. Так оно и оказалось. Я «проснулась» после того, как моя соседка, тронув меня за плечо, трагически прошептала:

— В туалете труп нашли.

— Что? — вытаращила я глаза. Ее дочь, кутаясь в халат, выглядывала в коридор.

— Что делается, Господи, прямо хоть из дома никуда не выходи…

— А что случилось? — быстро одеваясь, спросила я. — Инфаркт?

— Какое там… убили, горло перерезали… страсть…

Выходить из купе я не решилась, стояла в дверях. Мне совершенно не хотелось, чтобы в суматохе кто-нибудь ткнул меня ножом. Те, кто охотился за кейсом, вполне могли все еще быть здесь. Хотя таинственных врагов может и вовсе не существовать, а происходящее — шуточки Юрия Петровича и его Полифема.

Только-только народ стал приходить в себя, как обнаружили второй труп. Мужчина в форме, видимо, начальник поезда, пытался успокоить пассажиров, при этом был так бледен и взволнован, что напугал всех еще больше. На первой же станции прибудет следственная группа, сообщил он, а пока всем лучше разойтись по местам.

Народ расходился весьма неохотно — толпой вроде бы спокойнее. Только не мне, я и в толпе, и в одиночестве чувствовала себя одинаково паршиво. Прежде всего меня беспокоил Полифем: куда он исчез и что это значит? Должна я, по гениальному замыслу Юрия Петровича, добраться до конечной станции или отойду в мир иной по дороге?

Тут из коридора вернулась моя соседка, звали ее Нина Федоровна, и сообщила:

— Проводник говорит, еще четверо пассажиров пропало, из второго купе трое и из соседнего вагона один. Что делается-то, Марина, страх…

— Да. Агата Кристи, да и только… Когда станция?

— Через двадцать минут.

Времени в обрез, надо решаться. Прибудет милиция, выяснится, что с обоими покойниками я вчера допоздна сидела, и мной займутся вплотную. Если проверят багаж, кейс с липовыми пачками долларов вызовет бездну вопросов. Чем кончится беседа с органами — тайна за семью печатями. Мне и всегда-то нелегко было с ними общаться, а уж в такой дерьмовой ситуации и вовсе не хотелось.

На станции вряд ли кого из вагона выпустят, значит, уходить надо сейчас. Юля, дочь Нины Федоровны, тоже вернулась, и теперь лежала на верхней полке с журналом. Читала или нет, судить не берусь, я бы, наверное, не смогла. Нет, страницу перелистнула… Нина Федоровна тоже легла.

Я быстро собрала свои вещи, пояснив в ответ на заинтересованные взгляды:

— На станции сойду. Дальше автобусом, тут уже недалеко.

Поверили они или нет, не знаю. Надеюсь, всерьез они не думали, что этой ночью я укокошила двоих мужиков, причем одному перерезала горло, а второму прострелила голову. Не дожидаясь вопросов, я взяла сумку и покинула женщин. К счастью, граждане оказались дисциплинированными и отсиживались в купе. Проводника я тоже не встретила: он был один на два вагона, а хлопот прибавилось.

Пошла в конец поезда. В тамбуре никто не курил. Я взглянула на часы. Если сматываться, то сейчас. Тяжко вздохнув, подошла к двери.