Леонид Панасенко - Случайный рыцарь (Сборник) Страница 20

— Заметила, — вздохнула Первая Подруга. — Еще я заметила, госпожа, что у нас нет ни документов, ни кредиток. Даже Вашего знака королевской Власти нет. Не представляю: как мы попадем в столицу.

— Пустяки, — засмеялась Её Высочество. — Доберемся попутными до первого попавшего города, а там я попробую связаться с лордом Левитом. Правда, Сестры Грядущего славятся своим беспредельным милосердием по отношению к мужчинам, а почти в каждом грузовом гравилете есть салон для отдыха. — Дульси снова засмеялась, шлепнула подругу по попке. — Ты уж не обессудь, Джи. Я все-таки принцесса, к тому же должна хранить верность сразу трем Претендентам… Так что в случае чего будешь расплачиваться за двоих.

— Как скажете, госпожа, — с нескрываемой надеждой ответила Первая Подруга, и они стали подниматься по пандусу к грузовому ярусу путепровода.

— Благородный Ки-ихот, — прервал воспоминания Максима Магг. — Ты вправе обращаться со слугами как угодно, но во всех мирах гражданский кодекс запрещает морить их голодом.

— Все, я встал. Уже иду!

Он наспех ополоснул в ванной комнате лицо, надел свой спортивный «Адидас» и вместе с Маггом спустился в столовую. По пути Максим, разглядывая полированную лестницу, диковинные картины и гобелены на стенах «фазенды» бывшего двойника вождя мирового марксизма, не удержался от доверительной реплики:

— Ты знаешь, старина, я не бывал на кремлевских дачах и в наших бывших цэковских санаториях, но кое-что о них читал. Похоже… Очевидно, и в нашем СНГ, и в вашем все власть имущие живут как сытые коты.

— А что тут удивительного? — слегка обиделся Магг — Хотел бы я увидеть, благородный Ки-ихот, если ты станешь мужем Дульси, твои имущественные реформы. У нас нет нищих или голодных, но и во дворцах живут не все. У Её Высочества, например, сотни дворцов и несметные богатства, но будь уверен, что ни один из них принцесса не пожертвует в пользу бедных. Да и ты, Ки-ихот, сказочно богат.

— Ну, если ты о моем Семени, — засмеялся Максим, — то я готов поделиться. Могу подбросить десяток-другой миллионов живчиков.

— Лучше продай на бирже, — вполне серьезно посоветовал бывший двойник вождя мирового марксизма.

Они вошли в просторный зал, где их ожидал сервированный только в торце обеденный стол не менее чем на полтораста персон. В углу стола сидел принаряженный Тофик и… плакал.

— Что случилось? — спросил Максим. — Кто посмел обидеть моего верного Джинна?

— Я сам себя обидел, мой господин! Я забыл в машине свой дом-сосуд, а в нем брата Мамеда и несравненную Ирину.

— В самом деле… накладка. — Максим на мгновение озадачился, потом улыбнулся. — Перестань, Тофик! Там они в безопасности, вдвоем, пусть пообщаются. Тем более, что мы скоро вернемся на Землю. А сосуд тебе наш хозяин подберет — не волнуйся.

— Нет проблем, — заявил Магг. — У меня коллекция… сосудов со всех известных мне планет. Правда, в основном полных, но ради такого случая мы тебе вмиг опорожним любой из них. Выбирай!

Бывший двойник вождя мирового марксизма трижды хлопнул в ладоши, и стена напротив камина с мелодичным звоном разъехалась в разные стороны. На громадном стеллаже от пола до потолка красовались тысячи и тысячи разноцветных бутылок всех мыслимых конфигураций, с этикетками и без, темных, прозрачных и даже светящихся. Одна из них показалась Максиму живой — она медленно, будто золотистый моллюск, меняла свою форму.

— Это «ако-ако», — заметив его взгляд, пояснил Магг.

— Гордость моей коллекции. Полуживотное-полурастение с Алголя. Продукт его жизнедеятельности очень вкусный и напоминает ваш коньяк. По сути, — «вечная бутылка». Максим представил, через что пьют «продукт жизнедеятельности» этого живого бурдюка, и его передернуло.

— «Гайдамацкой» у меня, к сожалению, нет, но земных, напитков предостаточно, — докладывал дальше липовый генерал-майор. — А здесь — пустые сосуды. Выбирай, Тофик.

— Скажи мне лучше, что ты узнал о Дульси, — перебил его Максим.

— Пока ничего, — виновато сказал Магг. — Я не рискнул воспользоваться личной связью — ее могут прослушивать. Но через десять минут по инфору будет выпуск новостей СНГ. По традиции он всегда начинает официальными заявлениями и сообщениями из жизни двора.

— Ладно, подождем… Показывай, что тут у тебя на столе съедобно, а что нет.

— Мой господин, у нас абсолютно одинаковая физиология и биохимия организмов. Другое дело — вкусы. Лично я порекомендовал бы заливное из гремучих змей, паштет из личинок эмнуса пресмыкающегося, молодые жареные солопы…

— Надеюсь, это не чьи-то половые органы? — спросил Максим.

— Откуда ты знаешь, благородный Ки-ихот? — удивился Магг. — Неужто уже приходилось пробовать?

— Перестань, — попросил его Максим. — Меня сейчас стошнит от ваших деликатесов. Дай мне что-нибудь попроще: мясо, зелень, сыр. Хлеба кусок. Желательно с маслом.

— Одну минуточку, господин! Я здесь не держу прислуги, поэтому рискну поухаживать за тобой сам. — Магг прищурил глаз, любуясь богатством стола. Конечно, ты не совсем прав, благородный Ки-ихот, но я знаю, что вкус к изысканной еде приходит не сразу, и не смею настаивать. Только мяса, например, здесь восемь сортов.

— Давай, что хочешь, — сдался Максим. — Одно прошу: не говори мне потом, что фазан, которого я откушал, был мыслящим.

Они начали трапезу, Магг включил инфор, и в объеме изображения под незнакомую музыку, похожую на восточную, задвигалась обнаженная девушка. По телу ее, очевидно покрытому специальным составом, струилось в такт танца разноцветное сияние. Вот она, спокойная и отрешенная, едва движется по кругу и тело ее тоже едва теплится, ноги уходят в клубящуюся тьму. Но только в музыке появились тоска и страсть — и от щиколоток побежали вверх легкие языки пламени, россыпью угольков зажегся низ живота, живым рубиновым светом налились соски. С накалом чувств все жарче и яростнее становится огонь: засияли глаза, солнечным протуберанцем вспыхнули волосы. Все беспокойнее и быстрее музыка вихрь огня, взрыв. И неподвижность, гаснущий вместе с мелодией костер тела.

— Неплохая цветомузыка для твоего гарема, — заметил Максим. — Ты, Маг, развращаешь молодежь. Наш юный друг даже есть перестал. Налей-ка ему вина.

В объеме изображения появился диктор, одетый в какое-то подобие хитона белого с крупными черными камнями-украшениями.

— По возвращении на Норману Её Высочества принцессы Дези, которая пребывала с неофициальным визитом на планете Земля, службой безопасности объявлено о ее импичменте в связи с прискорбным фактом Падения из седла, бесстрастно объявил диктор. — Нынче Её Высочество болеет и находится на излечении. Статус принцессы и ее дальнейшие полномочия будут определены Судом высокородных после выздоровления Её Высочества.

— Какой негодяй! — вскричал Man и в сердцах швырнул свою тарелку, в голографическое изображение диктора.

— Теперь я уверен: Мудлак специально испортил Коня принцессы Дульси и прятался на берегу, чтобы потом шантажировать ее и вынудить выйти за него замуж. Мы случайно помешали ему, но этот подонок, очевидно, решил идти до конца. Ты обратил внимание, благородный Ки-ихот, что Её Высочество в сообщении назвали старым именем?!

— И что это значит?

— Это значит, что Дульси вовсе не больна. Мудлак держит ее в заточении. Иначе принцесса, как и положено по законам нашего мира, сразу же по возвращении на Норману официально объявила бы о новом Первом Претенденте, то есть о тебе, и назвала своё новое имя.

— А почему выпасть из седла значит чуть ли не преступление? — подал голос Тофик.

— Понимаете, друзья, — Магг немного успокоился.

— Наш мир — идиотская смесь средневековья и суперцивилизации. Мегаполисы, например, буквально нашпигованы старинными замками. С незапамятных времен сохраняется королевская форма правления, хотя она весьма символична. Существует полным-полно традиций и обычаев, многие из которых на трезвый сегодняшний взгляд нелепы и даже абсурдны. Живые кони, скажем, сохранились только в заповедниках, но упасть даже с механического Коня, выпасть из седла, считается для рыцаря или высокородного огромным бесчестием. Если таков факт доказан, Суд может даже лишить провинившегося высокородности.

— Но ведь ты еще на берегу моря сказал, что принцесса вовсе не выпала из седла, а чуть раньше, чем следовало, сошла с коня. Нас двое тому свидетели.

— Трое, — вмешался Тофик. — Я готов подтвердить любые свидетельства своего господина.

— Поэтому твой Первый Враг Мудлак и хотел любой ценой от нас избавиться, согласился бывший двойник вождя мирового марксизма, разливая по бокалам вино. — Но мы здесь и, даст нам Грядущий, доберемся до столицы. Трех свидетелей вполне достаточно, чтобы опровергнуть обвинение Дульси.