Вячеслав Денисов - Месть по закону Страница 20

У каждого социального среза населения есть свои, присущие только ему одному ментальные признаки. Независимо от положения и отличия характеров они все равно «настроены на одну волну», имеют одинаковое мировосприятие и делают практически идентичные выводы из сложившихся жизненных ситуаций. Менталитет таксистов всегда будет отличаться от менталитета водителей автобусов, а милиционеров – от воров. Вот именно поэтому, когда из банка были похищены деньги, милиция тут же начала охоту за Пастором, а Пастор – за Струге. И именно поэтому Тимур, узнав о злоключениях своего неприятеля по «общему столу», пошел по его следу, совершая те же промахи и точно так же попадая в «яблочко». Он, словно гончая по следу волка, шел след в след. Так он побывал в травмопункте, и таким же образом он оказался у дома номер пять по улице Гоголя. Оставалось лишь войти в подъезд, подняться по лестнице и постучать в тридцатую квартиру. Единственное, что не сделал Тимур, в отличие от Пастора, это не проверил и не узнал, к какому социальному срезу населения относится искомый Антон Павлович Струге – обладатель ссадины на правой височной области, если верить записи дежурного врача, который в ночь с субботы на воскресенье после отъезда двух бандитов заработал еще пятьдесят долларов.

Но как понять эти устремления Тимура, идущего по не успевающим остывать следам Пастора? Желание помочь пусть ненавистному, но – вору, человеку одной с ним крови, вернуть общак и спасти честь человека и своего мира в целом от позора и трудностей, которые в связи с этим возникнут?

Отнюдь.

Тимур торопился, потому что боялся опоздать. Опоздать помешать вору с погонялом Пастор исполнить свой святой долг – вернуть братве утраченный общак. Он ожидал от противника конкретных действий, но о такой наглости и прыти он не мог даже думать. После событий, которые ему описал «его» человек в «конторе» Пастора, стало ясно одно – у ментов общака больше нет. Значит, Пастор выполнил задуманное? Но тогда его человек об этом прямо и сказал бы – Пастор вернул деньги. Но он сказал, что тот «забрал у ментов общак, но потом утерял». Это что такое? Вполне возможно, что это «замутки» Пастора – он что-то «прокнокал» в политике Тимура, поэтому и мудрит. Тогда зачем он охотится за этим Струге? И телефонный звонок ночью, сразу после сообщения «стукача», тоже ничего не дал. Пастор послал всех подальше на целую неделю. Одним словом – дурдом. Общака нет ни у ментов, ни у Пастора. Тогда – где он?

У Струге?

Тимур собрал свою братву. Повестка дня: «Кто есть Струге?»

– Так это Червонец – судья в райсуде! – воскликнул, сверкая верхней челюстью, которая состояла исключительно из золотых зубов, Мурена – боец вора.

– Да нет! – отмахнулся Тимур. – Это не то... Может, «законник» или авторитетный какой? Повспоминайте, пацаны. В нашем районе живет, на Гоголя. Или – лох какой?

– Червонца знаю, – промолвил сидящий в углу комнаты Лось – напарник Мурены. – Он мне «пятерик» за две дозы героина «отписал». Судья это, Тимур.

– Да какой, на хер, судья! Он у Пастора общак «подломил»! Что, это – судья?! – рассердился Тимур. – Кто еще чего знает?

– Червонец это, – боясь довести вора до белого каления, тихо пробормотал стоящий рядом с Муреной бригадир Ясень. Свое погоняло он получил за то, что вместо утвердительного «да» он всегда произносил «ясен хер» или, как вариант, – «ясен перец». – Бля буду, это судья. Этот Струге в прошлом году половину моей «бригады» лес валить отправил, на Ангару. Помнишь, мы чурок в подвале неделю держали, пока нам задаток в пятьдесят «тонн» не принесли? А потом пожадничали и еще на полтинник «зарядили»? РУБОП с Земой шестерых наших «сломали». Помнишь, Тимур? Ясен перец, это он.

– Сука... – прошипел Тимур. – Знаете, почему вы, дебилы, до сих пор еще не на лесоповале? Потому что я за вас думаю!!! Выпусти вас, долбо...бов, в свободное плавание – через неделю на шняге какой-нибудь запалитесь! Вы знаете такое слово – од-но-фа-ми-лец?! Это когда фамилия одна, а хавальники – раз-ны-е! Как еще объяснить?

И тут он, глядя в лица своих людей, с ужасом понял, что все они без исключения знают только одного Струге. Судью. Причем знают так хорошо, что не в силах забыть. Ни у одного из стоящих и сидящих рядом с ним «подчиненных» даже не возникла в голове мысль, что Струге – это кто-то другой. Ни один из них не задумался, напрягая память, – не сталкивался ли с человеком под такой фамилией на зоне или по делам. Все были твердо уверены в том, что Струге – фамилия для одного человека, эксклюзивная, и принадлежит она судье федерального районного суда. И у судьи этого тоже есть прозвище. Оно должно у него быть, потому что этот человек, как никто другой, тесно связан с их миром. Он решает их судьбу, вопреки их желаниям. Его погоняло – Червонец. Потому что Струге рассматривает дела, по которым редко кого приговаривает менее чем на десять лет.

Тимур задумался. Много он дал бы сейчас, чтобы заглянуть в уголовное дело по изъятию из преступного оборота воровского общака и огнестрельного оружия – в протокол обыска на даче у Сома. Сейчас в это дело добавились новые бумажки. Там наверняка красочным милицейским языком расписывается, как «неустановленными преступниками были похищены денежные средства в размере восьмисот тысяч долларов США». Вот на эти «описи-протоколы-допросы-опросы» и мечтал хоть одним глазком сейчас взглянуть Тимур. Тогда бы сразу стало ясно, где находится общак и кто такой этот Струге.

– Вот что... – молвил наконец вор, наливая себе из четырехгранной высокой бутылки виски. – Мурена, бери Филателиста и езжайте на Гоголя, пять. Аккуратно расспросите у соседей, последите за домом, за хатой. Одним словом, я все хочу знать о человеке, который проживает в тридцатой квартире.

– Он раньше прокурорским следаком был, – добавил продолжающий быть уверенным в том, что Струге – судья, Ясень. – Так что рыло свое куда попало не суйте – «расколет», что высморкается.

Те, к кому обратился Тимур, молча встали и вышли из помещения. Это были «спецы» вора по «вычислению» необходимой информации. Воровской мир не отставал от милиции – если у тех есть служба наружного наблюдения, то почему ее не должно быть у воров? Чтобы бить врага, нужно знать его оружие. И уметь им пользоваться.

Часть вторая

Фобия

Глава 9

– Нет, ты мне скажи, Антон, – удивлялся Пащенко, кутаясь в тонкий воротник куртки, – как могло получиться, что ты ввязался в эту бодягу?! Ты же собирался прогуляться, зайти в магазин и вернуться домой?

– Вот и прогулялся. – Струге сидел на трибуне рядом с другом и рассеянно наблюдал за последним матчем второй лиги в этом сезоне.

– Я только одного понять не могу, – продолжал прокурор. – Если сумка, как ты говоришь, была за спиной у одного из жульманов и ты ее потом в глаза не видел, то почему сейчас Пастор пытается тебя «трясти»?

– Не пытается, а «трясет»! – усмехнулся Струге.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого трясти будет, – без злобы пообещал Пащенко. – Так что насчет сумки?

Антон помолчал, глядя, как в ворота «рыбхоза» («Океана») вкатывается второй мяч. Мужики, сидящие, как кусты в поле – по два-три человека на всей трибуне, громко выругались в адрес тренера, защиты, вратаря и судьи, запутав таким образом весь ход разбора ситуации. После этого дружно полезли под скамейки за пивом и водкой. На улице было холодно – раз, трибуна – это тот же гараж – два.

– Если избрать тот вариант, что я ее не брал, а это подтвердит любой находившийся рядом со мной в тот момент и до минуты моего отправления домой, то сумку мог взять только кто-то из посторонних, кто воспользовался сумятицей, или... Или – спецы Земцова, Вадим. В последнее я верю слабо, так как все были на виду друг у друга.

– Но сумку можно спрятать, а потом за ней вернуться, – возразил Пащенко.

– Так-то оно так, – поморщился судья. – Только где ты ее там спрячешь? Тем более что я еще не успел как следует очухаться, а Земцов со своей бригадой прочесали уже весь жилой массив. – Поняв, что перебрал, Антон добавил: – Ну, не массив, а гектар местности – точно. Знаешь, что самое хреновое? То, что я вырубился. Если бы Пастор не врезал мне с такой силой, я бы их задержал до прибытия СОБРа. И тогда бы все было тик-так. И сумка не потерялась бы, и Пастор мне не звонил.

– Или тебя пристрелили бы. Прямо там, у машины. Пастору что было терять? Нечего. Его за общак свои же за ноздри подвесят! Что на киче его замочат, что на воле – какая ему разница? А, пристрелив тебя, у него появился бы шанс уйти. Так что радуйся, что все закончилось так, как закончилось. Это тебе не старые «законники», которые на кражу ходили с одной отмычкой в кармане и оружие презирали. Сейчас у каждого вора с собой «волына».

– Да знаю я! – прервал монолог Пащенко Струге. – Все я знаю. Только легче от этого мне не становится.

– Слушай... – Прокурор вдруг задумался. – У меня случай был. Парнишка квартиру одну «обнес» и так же, леском, через железнодорожные пути шел на соседнюю улицу. Сумку нес, а там – «рыжья» граммов четыреста, да денег – четыреста тысяч рублей. Знал, что и где лежит, поэтому быстро взял и ушел, несмотря на то что хата на сигнализации стояла. Тут, естественно, шухер, патрули лесок обложили и давай его прочесывать. Парень смотрит – дальше идти некуда. Что он делает? Берет сумку и швыряет вверх. Та виснет над землей, метрах в трех, а его задерживают. Пытали, пытали его – бесполезно. Весь лес прочесали – сумки нет. На всякий случай в райотдел привезли и «приземлили» до утра. А утром, когда рассвело, дед какой-то пошел с псиной гулять, смотрит – сумка на дереве висит. Дед старой закалки – партиец, взял да сообщил «куда следует». «Куда следует» приехали, сумку сняли, а в ней – предмет кражи. Парень покололся.