Данил Корецкий - Акция прикрытия Страница 21

В мутном холодном мареве что-то блеснуло, лейтенант вскинул двадцатишестизарядный подводный автомат, уравняв инерцию коротким гребком ласт и сохранив прежнее положение тела. Новичкам это, как правило, не удается, поэтому двенадцатисантиметровые пули-стрелы калибра 5,66 мм могут полететь в любом направлении. Как бы кто-то из молодых не попал вместо мишени в живое тело. Меры безопасности приняты: пространство разбито на сектора и уровни, в каждом — только один стрелок, со всеми проведен подробный инструктаж, ведение огня очередями запрещено. Но… Под водой всякое случается. Перевести дух можно будет, лишь когда стрельбы закончатся и участники невредимыми поднимутся на поверхность.

Еще один проблеск, еще… Это цели. Дистанция шесть — восемь метров. На такой глубине убойная дальность автомата подводной стрельбы составляет одиннадцать метров. Но куда стрелять, если мишень не видна! Лампочка иногда крепится в верхней части бревна, иногда — в нижней, а само бревно может располагаться горизонтально или вертикально…

Задача не поддавалась логическому разрешению. Еремеев действовал интуитивно, представляя, что перед ним пловцы противника. Выстрелов слышно не было, но оружие ощутимо дергалось, замедленно вылетали гильзы, да угадывались пузырьки газов у среза ствола. Раз, два, три, четыре… Он прекратил стрельбу, не израсходовав полностью боезапас, так как понял — цели поражены. Оставалось ждать яркой звезды сигнального огня — команды съема с позиций.

Наверху было ветрено, небо затянуто тяжелыми серыми тучами, но Еремеев почувствовал себя так, будто выбрался из преисподней и попал прямиком в рай. Пробив головой морщинистую водную поверхность, он сразу выплюнул загубник и теперь глубоко вдыхал настоящий, без привкуса резины и металла, живительно свежий воздух. Тут и там на небольшой зыби появлялись черные головы, отблескивающие огромными стеклянными глазами, к ним подходили боты, вылавливая удлиненные ластами, горбатые, с гофрированными шлангами вокруг плеч, мокрые тела.

Еремеев дождался, пока бот с выведенной тусклой масляной краской цифрой «девять» на носу собрал его группу — шесть человек, три боевые пары. Командир выходит последним и должен подавать пример для подражания, поэтому он не стал переваливаться через борт тяжелым кулем, а, глотнув воздуха, ушел в глубину метров на пять, включил ноги и, разогнавшись как торпеда, вылетел из воды, одним махом запрыгнул в бот с устрашающим рыком и выставил перед собой автомат. Пацаны с писком шарахнулись в стороны, суденышко закачалось с борта на борт, будто собираясь опрокинуться. Пижонство, конечно, но зато красиво. И способствует уважению со стороны личного состава.

Взревел мотор. Сбросив маски и акваланги, уродливые морские чудовища превратились в усталых и перемерзших матросов второго года службы, которым еще предстояло стать настоящими «тюленями».

На берегу осмотрели мишени. Лейтенант поразил все три, причем одну тремя пулями, а одну — двумя. Салажата, конечно, промазали. Все, кроме Ярцева, он попал-таки разок. И ножом хорошо работает. Молодец, толк будет. Но хвалить его Еремеев не стал, чтобы не портить. Раз норматив не выполнен, хвалить не за что.

В сауну они не попали. Приняли короткий горячий душ, переоделись и выстроились на плацу. Три гроба, обтянутых дешевой красной тканью, официально-печальные речи подполковника Сушнякова, его зама по работе с личным составом — худого, болезненного вида капитана Мелешко, вымученные косноязычные выступления сослуживцев по составленному Мелешко обязательному списку, плач родственников, тягомотина военного оркестра, с одинаковым отвращением играющего Государственный гимн и похоронный марш, следование скорбной процессией к дальнему краю полигона, где зияют три свежевырытые могилы, троекратный залп, когда красные прямоугольники повисли на веревках, сухой стук комьев земли о тяжелые мокрые доски… Символические похороны проходят точно так же, как обычные, только в гробах вместо тел — камни соответствующего веса. Потому что мичман Крутаков, старшина второй статьи Прокопенко и старший матрос Тимофеев погибли в дальнем походе при засекреченных обстоятельствах и предать их земле по христианскому обычаю не было никакой возможности.

Потом все медленно расходились, мужчина и женщина в черном шли рядом с Еремеевым.

— Он же сказал: живой и здоровый, — сквозь плач выдавливала женщина. — Да как у него язык повернулся…

— Может, не знал тогда… Или не мог сказать — дело военное…

— Да чтоб они все посдыхали…

Лейтенант ускорил шаг, разрывая дистанцию. Кто-то взял его за рукав.

— Сушняков вызывает, давай быстрей!

Еремеев обернулся. Перед ним стоял старший инструктор Кисляков, когда-то они работали в паре.

— Не знаешь зачем?

Кисляков пожал плечами.

— Тебя, меня и Ершова.

— Сережку? Ты с ним, кажется, плавал?

— Четыре года, сразу после тебя.

— Ну ладно, пошли.

По дороге к штабу Еремеев прикинул возможные причины вызова. Трое самых сильных пловцов с опытом совместной работы, что очень важно для подводных операций. Значит, затевается что-то «горячее», и именно они должны работать в пекле.

У входа их ожидал высокий худощавый Ершов. Он был явно озабочен.

— Посылают куда-то… Не к добру это…

— Чего вдруг? — спросил Кисляков. — Всегда к добру, а сегодня не к добру?

— А того! Приметы смотри какие. — Пловец махнул рукой в сторону пирса, у которого стояла лодка «У-762», а потом в сторону полигона, откуда еще шел народ. — Их трое, и нас трое. Их с бухты-барахты отправили по-срочному неизвестно куда, теперь нас… Да еще в день похорон… Нет, не к добру!

Сушняков встретил подчиненных широкой улыбкой.

— Собирайтесь в командировку, ребята, — весело сказал начальник морского отделения, будто только что с большим трудом вырвал для них отпуск у высокого и неуступчивого руководства. — Эгейское море, вода — плюс семнадцать, курорт…

Боевых пловцов для военно-морских сил США готовят на двух базах: в Литтл-Крик, штат Вирджиния, — для Атлантического флота и в Корронадо, Калифорния, — для Тихоокеанского. Поскольку атлантическая база дислоцируется ближе к Средиземному морю, то шифрограмма из Объединенного командования специальными операциями поступила в Литтл-Крик.

Здесь как раз заканчивалась «адская неделя» — третий этап базового курса подготовки «тюленей». Весь курс занимает шестнадцать недель. Кандидаты — отлично подготовленные физически и неоднократно проверенные на психологическую устойчивость парни в возрасте до двадцати пяти лет, отслужившие не менее двадцати восьми месяцев во флоте, — проходят здесь проверку на прочность.

«Темный коридор» — заполненный водой лабиринт из труб трех футов[10] в диаметре, по которому нужно проползти с аквалангам за плечами, уложившись в жесткий временной норматив. Когда впереди забрезжит свет и появляется мысль, что испытание позади, кандидат упирается в прутья решетки, о существовании которой его никто не предупреждал. Запас воздуха ограничен, а поведение новичка фиксируется на видеопленку. Через семь минут преграда убирается, но выдержавшим тест считается лишь тот, кто не поддался панике и пытался любыми путями прорваться на волю: выломать решетку, перепилить прутья пилкой водолазного ножа, подать сигнал на поверхность…

«Купание в одежде» — заплыв на триста метров в полном снаряжении, с оружием и буксировкой груза.

«Дыхательный мешок» — час в барокамере под повышенным давлением, дышать приходится чистым кислородом.

«Резиновое пузо» — один из многочисленных элементов полосы препятствий, требующий не только железных мышц, но и сообразительности, смелости, сноровки. На два параллельных толстых бревна положены полтора десятка круглых, отполированных чурбаков по футу в диаметре. Проползти по ним обычным способом невозможно, надо с разбега бросить тело на крутящиеся и разъезжающиеся деревяшки и прокатиться по ним под аккомпанемент взрывающихся рядом зарядов…

Есть еще «Страшный Джонни», «Учебное бревно», «Ленивая змея», «Живая торпеда» и множество других испытаний, призванных отсеять не годных к тяжелой службе боевого пловца. При этом инструктора постоянно донимают кандидатов придирками, глупыми и нелогичными приказами, а каждое проявление недовольства пресекается методами, еще более провоцирующими к непослушанию… Кому понравится отжиматься сто раз посреди грязной лужи, погружаясь в отвратительную жидкость при каждом сгибании рук? Или перетаскивать воду из одного участка моря в другой, да еще двигаясь спиной вперед? Далеко не всем! Возникают конфликты, психологические срывы… А зоркая приемная комиссия отчисляет как неспособных выдерживать физические нагрузки, так и психологически неустойчивых. Отсев на данном этапе составляет около тридцати процентов: люди, склонные задумываться над целесообразностью приказов, противопоказаны отрядам «Силз».