Владимир Колычев - Пацаны, не стреляйте друг в друга Страница 21

– На ней нет моих отпечатков пальцев! – хватаясь за соломинку, взревел Грецкий.

– Вот видите, это вы знаете.

– Я повторяю, там не будет моих отпечатков пальцев! Потому что я эту гильзу в глаза не видел.

– Глаза боятся, руки делают... В перчатках вы были, гражданин Грецкий, потому и не оставили пальчики...

– Это безобразие! Я буду жаловаться!

– У вас есть на это право.

– Понятые засвидетельствовали факт изъятия гильзы? – спросил Панфилов.

– Да. Их Костромской как раз вел... Сейчас протокол составим, понятые распишутся... Надо бы еще одежду осмотреть, – тихо, чтобы не слышал Грецкий, сказал Тараскин.

– А пистолет? Пистолет надо искать. Если есть гильза, то где-то должен быть пистолет...

Панфилов незаметно подмигнул следователю, тем самым дал понять, что нарочно завел речь о пистолете. Он хотел, чтобы Грецкий еще раз подтвердил свою причастность к убийству Аллы Максютовой. Если он стрелял в нее, то ему должно было быть известно, что пистолет остался на месте преступления.

– О! Пистолет вы точно найдете! – сардонически, в состоянии, близком к истерике, улыбнулся он. – Ищите, ищите!

– Может, скажете, куда вы его спрятали?

– Куда вы его положили, туда и спрятал!

Он не отрицал, что пистолет мог находиться в его доме. Значит, он не знал, где сейчас оружие. Или знал, но делал вид... Впрочем, в любом случае стреляная гильза была для него как для бабочки иголка, которой ее прикололи к гербарию. Найденная улика пригвоздила его к уголовному делу об убийстве гражданки Максютовой...

Глава одиннадцатая

Панфилов безучастно наблюдал за тем, как Грецкого сажают в машину. Совесть его была чиста. Он не убивал Аллу, не подбрасывал Антону гильзу. Но чувствовал он себя неважно. И причина не только в похмельном синдроме.

Грецкий открыто обвинял его в предвзятом отношении и подлой подтасовке фактов. И ему казалось, что Настя подозревает его в том же.

Тараскин и Костромской уехали вместе с задержанными. Левшин и Захарский сидели в «Ниве», посматривая за своим шефом. Панфилов стоял на обочине асфальтированной улицы, под сенью зеленеющей липы. Хотелось присесть или, лучше, прилечь, а он стоял и курил, поглядывая на закрытую калитку дома, где осталась его любимая. Настя порывалась уехать вместе с мужем, но ей не позволили. Возможно, сейчас она собирается в дорогу. Есть у нее машина, и никто не сможет помешать ей отправиться в город. Никто, кроме него. Он должен остановить ее.

За спиной, в ограждении дома напротив открылась калитка. К Панфилову подошел мужчина лет под сорок. Примерно такого же роста и телосложения, как он сам. Высокий, и голова длинная – широкая сверху и зауженная книзу. Землистый цвет лица, впалые загрубелые щеки, глаза большие, слегка выпученные, белки с красными прожилками, на широком лбу глубокая борозда одной-единственной морщины. Вид у него не совсем здоровый, и если бы он обнажил в улыбке желтые с гнильцой зубы, Марк Илларионович воспринял бы это как должное. А он улыбнулся, но зубы, на удивление, были белоснежными, ровными, как на заказ. В сущности, заказ был налицо – чистый фарфор, очень дорогой.

Мужчина улыбался широко, радушно, но в глубине глаз просматривалась какая-то мрачно-злорадная безуминка.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться? – фиглярствуя, спросил он.

Панфилов начальственно посмотрел на него, строго сказал:

– Лосев. Виктор Николаевич. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, – еще шире улыбнулся мужчина. – Сразу видно, участковый на своем месте!

– С чего вы взяли, что я участковый? – удивленно повел бровью Марк Илларионович. – Разве мы с вами уже встречались?

– Нет, но разве обязательно встречаться с человеком, чтобы узнать, кто он такой?

– Значит, надо иметь причину, чтобы навести о нем справки.

– Но вы же участковый, – замялся Лосев. – Я должен знать вас...

– Да, растет сознательность наших граждан, – небрежно усмехнулся Панфилов.

– Растет, – уже с натяжкой, обескураженно улыбнулся мужчина.

Похоже, он уже жалел о том, что завел этот разговор.

– Насколько я знаю, вы банкир, – продолжал Марк Илларионович.

– Банкир. «ВВВ-Банк».

– Почему три «В»?

– Валерий, Василий и Виктор, то есть я... Три учредителя, три имени... Я смотрю, вы знаете обо мне еще больше, чем я?

– Вы же сами сказали, что я на своем месте... Вы что-то хотели?

– Э-э, да... Спросить хотел, чего это Антона в «воронке» увезли?

– Узнаете. Всему свое время.

– Что, тайна следствия?

– Почему следствия?

– Да ладно идиота из меня делать! – распоясался банкир. – Думаешь, я не знаю, что у Максютовых опять произошло.

– Что?

– Алла Максютова застрелилась...

– Откуда знаешь? – также перешел на «ты» Панфилов.

– Давай, давай, путай меня... Не запутаешь. Оксана уже на всю деревню растрезвонила.

– Оксана? Горничная Максютовых?

– Стоп! – спохватился Лосев. – Оксана раньше была. Сейчас у них Ольга...

– Вы и ее знаете?

– Борька ее знал, мой бывший дворецкий... Еще тот ходок... А чего ты на меня так смотришь? – нахохлился банкир. – Как будто в чем-то подозреваешь.

– Да нет, не подозреваю...

– Взгляд у тебя ментовской.

– А какой он еще может быть, если я в милиции служу?

– Ну да, ну да... Только ты это, не зазнавайся. Не думай, что ты здесь пуп земли...

– А кто здесь пуп? Ты?

– Ты, это, не ерничай, не надо. Будь проще. Место свое знай, – недобро ощерился Лосев.

– А ты фрукт, как я посмотрю, – тем же ответил ему Панфилов.

– Не «ты», а «вы»...

– Да пошел ты!

Сама интуиция подсказывала, что Лосеву нельзя показывать тыл. Но в то же время Марк Илларионович понимал, что ничего не случится – не тот момент, да и накал страстей слаб для того, чтобы собеседник мог ударить в спину. Поэтому он отвернулся от него.

– Зря ты так, мент... – прошипел на прощание обозленный банкир.

В спину он не ударил. Но Панфилов почувствовал жжение от его сжигающего взгляда.

Только за Лосевым закрылась калитка, как возле милицейской «Нивы» остановился серебристый джип не первой молодости. Из машины вышел молодой человек с чересчур ранней лысиной, в очках с диоптриями, с чемоданчиком в руке. Вышедший к нему Левшин показал на Панфилова.

Марк Илларионович в свою очередь махнул парню рукой, увлекая его к дому Грецких.

Калитку открыла Настя. Но Панфилова к себе в дом впустила с явной неохотой.

– Ну, чего тебе?

– Обыск продолжается, – с мнимым сожалением развел он руками.

– Какой обыск? Разве ты не нашел то, что искал?

– Нашел, но не все... Постановление ты видела, так что будь добра показать мне свой компьютер...

Она молча пожала плечами и повела в дом и его, и человека, с ним прибывшего.

– Это кто? – уже в холле спросила она, показывая на парня.

– Компьютерный гений. С гениальными программами...

Втроем они прошли в комнату, где находился ноутбук. Настя включила компьютер, по требованию Марка Илларионовича открыла свой опустошенный почтовый ящик. Больше от нее ничего не требовалось. Специалист открыл свой чемоданчик, достал оттуда диск и вместе с ним погрузился в компьютерные глубины.

– Не будем ему мешать...

Панфилов мягко взял Настю под руку, вывел из комнаты в небольшой холл на втором этаже.

– Куда ты меня ведешь? – разволновалась она.

– А куда бы ты хотела?

– Я бы хотела, чтобы ты оставил меня в покое...

Ее голос звучал неуверенно и оттого неубедительно.

Он нежно взял ее за плечи, повернул к себе лицом, легонько встряхнул.

– Ты этого не хочешь. Я нужен тебе... Скажи, что происходит?

– Это ты мне скажи, что происходит? Почему ты арестовал моего мужа?

– Во-первых, это не арест. Во-вторых, это не я...

– А мне кажется, что ты!

– Это не тебе, это Антону кажется, что я. А ты ему подыгрываешь... Почему ты ушла от меня?

– Во-первых, дочка... Во-вторых, я догадалась...

– Что дочка?

– Агата пришла за мной. Сказала, что покончит с собой, если я не вернусь... И правильно сделала, что ушла. Ты не должен был так себя вести по отношению к Антону...

– Как я себя веду?

– Подло... Он убедил меня в том, что ты смонтировал видеозапись... Не было у него ничего с Максютовой...

– Я не знаю, как он мог тебя в этом убедить. Смонтировать можно фотоснимок, и то стопроцентной подлинности не достичь. А смонтировать видео... Лично я себе это не представляю.

– Есть такое понятие, как компьютерная графика.

– И понятие есть, и графика. Но это слишком сложно. И неубедительно... Я не шучу, там, в комнате, самый настоящий компьютерный гений. Специалист высочайшей категории. Сейчас он найдет стертую тобой видеозапись...

– Это невозможно.

– Ты ему это скажи, а то он этого слова не знает... Мы у него спросим, что тебе на е-мейл сбросили – фальшивку или подлинник...