Татьяна Гармаш-Роффе - 13 способов ненавидеть Страница 21

– М-да... Выходит, вы были правы!

– Можешь отдать на дактилоскопию?

– Вы думаете, что на нем еще можно найти отпечатки Бенедикта? Они захватанные-перезахватанные...

– Нет, не думаю. Но хочу быть уверен, что ничего не упустил. Как ни мало шансов, но надо проверить: вдруг в картотеке какой отпечаток окажется?

Виктор согласно кивнул. От его юной самоуверенности и следа не осталось – два медальона с фотографиями Бена, найденные "ветераном" сыска Алексеем Кисановым, ее сдули, как ветер пух с одуванчика.

– Я нашел еще два десятка дел, в которых существовал намек на супружескую неверность, как вы просили, – почтительно произнес он.

– Отбери среди них те, где есть дети! – попросил Кис. – Может, это случайность, но в двух вчерашних имелись дети... Не исключено, что важная деталь. Кроме того, если верить словам Бенедикта о том, что все убийства совершены разными способами (а я склонен им верить!), то смерть от ножа и удушения уже можно исключить: я их уже нашел!

Виктор пообещал, и Алексей с относительно легкой душой отправился с Сашей по магазинам.

...Надо сказать, что до сих пор она никогда, ни разу не сделала попытки повлиять на его стиль одеваться. И только сейчас, мученически обходя прилавки, стойки и примерочные, он вдруг подумал... Да, точно: Александра принимала его таким, как он есть!

Она всегда была элегантна до ломоты в зубах. А он – он простоват, пожалуй. Ненавидел галстуки, любил старые джинсы и старые тапки... Когда случалось им выходить вместе, он, конечно, вел себя вполне соответственно: влезал в костюм-галстук – не мальчишка, чай, чтобы фрондировать, ломая дресс-код заведения, в который они отправлялись. Но он с самого начала их отношений знал, что ей не соответствует. Не тот класс.

Однако Александра никогда ни словом, ни взглядом не давала ему почувствовать, что его стесняется. Видимо, не стеснялась. И вот в чем сегодняшнее открытие: она не пыталась его "исправить"! Просто принимала таким, как он есть...

На Алексея эта несложная мысль произвела неожиданно сильное впечатление. Оказывается, ее, эту мысль, нужно было однажды подумать, чтобы понять, как ему повезло...

...Тем не менее сегодня Александра была жестока и неумолима. Она затаскала его по бутикам до тех пор, пока в зеркале не отразился...

Неотразимый мужчина. Кто скажет обратное, гадом будет! Светло-серый с легким серебристым отливом костюм благородно оттенял седину в его висках. Светлая кремовая рубашка и темный галстук придавали строгую торжественность, и вообще, надо признаться, что этот чертов костюм, стоивший астрономическую сумму, сидел на нем так, как еще ни одна вещица не сидела!

Он заплатил, не переча, даже не пробурчав свою обычную сентенцию на предмет того, что не шмотки красят человека.

– А твое платье? Надо же купить? – вдруг озаботился Алексей.

– Я уже купила.

– И меня не спросила?

– А ты разбираешься? – с издевкой отпарировала она.

– Ну... Не то чтобы... Но надо же, чтобы мы как-то... В смысле... Чтобы сочеталось...

– Алеша, – усмехнулась Александра, – я тебя не узнаю! Ты говоришь о сочетании?! Ты?!

– Ну, я не знаю... – сконфузился Алексей. – Ты, конечно, лучше меня понимаешь...

– Если хочешь, поехали ко мне. Я тебе покажу платье.

Честное слово, он бы поехал! Ему самому было странно, что проснулся в нем вдруг интерес к одежде, к сочетанию цветов и стилей, – наверное, их свадьба была для него столь важна, что он...

Ну понятно. Ему хотелось, чтобы все, все было красиво, радостно, великолепно! Тем более на фоне тех зловещих событий, которые вознамерились отравить им жизнь... И о которых, по счастью, не знала Александра.

Он отказался, хоть и хотел, действительно хотел увидеть выбранное ею платье! Но он ждал звонка от Вити, в надежде получить от него дальнейшие наводки. Чтобы снова ехать к семьям, снова задавать вопросы, рыться в вещах погибших женщин и их украшениях...

– Не сейчас, Саша. У меня срочные дела. Может, завтра получится?

...А она, когда они станут жить вместе, – она начнет его расспрашивать, что за дела, да на сколько времени, да когда придет домой?

Нет, он верил Александре. Даже не столько ее несомненному уму – вкусу! Припирать мужа к стенке – это безвкусно. А у его Сашеньки вкус отменный.

Расставшись с любимой женщиной и будущей женой, Кис припустился на Арбат, в одну из ювелирных лавок, где обитал старый приятель, ювелир с почти пятидесятилетним стажем. Еще в те времена, когда Алексей служил в рядах доблестной милиции, Никитич (так его звали все) не раз помогал в розыске или опознании разного рода вещиц, в оценке или установлении их происхождения.

Начав когда-то как ювелирных дел мастер – сначала на ювелирной фабрике, потом полулегально на дому, – он через несколько лет оставил трудоемкую и опасную работу с золотом, за которую мог попасть под статью. Стал заниматься скупкой-продажей ювелирных изделий, разного рода красивых безделок, предназначенных для украшения интерьера. Он знал толк в старинных, просто старых и совсем новых вещицах, и его помощь уголовному розыску была бесценна и бескорыстна. Ну почти: в обмен сыскари брали под крыло Никитича, когда на его горизонте сгущались тучи ОБХСС. И не только из шкурного интереса к незаменимому эксперту – его просто любили.

Никитич обрадовался Алексею – давно не виделись, а сколько всего связывает в жизни и судьбе!.. Провел в свой кабинет – теперь он был хозяином магазина, легальным и полноправным. Надел массивные очки, рассмотрел медальон, который детектив выложил перед ним.

– Дешевка. Подделка под старинные русские ремесла, скань и зернь. Видишь тонкие витые проволочки, которые обрамляют медальон? Вот это скань и есть. Или филигрань, еще так называется... А вот эти крошечные шарики, напаянные на скань, – это зернь. Настоящая техника изготовления таких вещей – ручная. Вручную вытягиваются проволочки, серебряные или золотые, – очень трудоемкое дело, скажу я тебе, в старину их протаскивали через просверленный алмаз или сапфир... Вручную же изготавливаются и напаиваются шарики. А это не филигрань, не зернь и не пайка – это примитивное литьё. Халтура. К тому же не серебро, а мельхиор. Ему на помойке место, Леха. Позорище.

– Никитич, надо узнать, где это "позорище" можно купить. Кто изготавливает?

– Чего у тебя с ним? Ему цена-то три копейки!

– Да тут не в цене дело... Маньяк у меня. Двенадцать жертв.

– Вот оно как... Оставь его мне, можешь? Я про это барахло с ходу не скажу, но разузнаю для тебя, Леха. Только не обещаю, что к завтрашнему, у меня народ солидный, с такими вот, – он презрительно кивнул на медальон, – с артельщиками не якшаются... Но я постараюсь поскорее, займусь неотлагательно, я ж тебя знаю, у тебя всегда горит, всегда пожар...

– Спасибо, Никитич...

– Да ладно те... К старости я сентиментальный стал, так что ты не гони волну, а то слезу нагонишь!

Сколько Алексей его помнил, Никитич всегда говорил о своей старости и сентиментальности. Его все помнили пожилым человеком, который едва заметно прибавлял в возрасте, почти не старея, словно молодости у него никогда и не было и пожилым он стал сразу после детства, когда до старости еще было далеко...

Никитич щедро улыбнулся, хлопнул Алексея по спине (старость не старость, а хлопнул основательно!) и подтолкнул к выходу.

– Усё. Не мешай работать, Леха. У тебя телефон прежний? Ну, позвоню.

Алексей послушно ушел. Впрямь ли Никитич убоялся расчувствоваться, он не знал, но сам так-таки расчувствовался. Они не виделись несколько лет, надобности не возникало, и сейчас он сообразил, что Никитичу уже под восемьдесят... И ведь Кис мог и не застать его в живых... Колючки времени сдирают плоть нашей жизни.

Ему вдруг по-детски захотелось, чтобы Никитич жил вечно и чтобы можно было прийти к нему еще через десять и двадцать лет, и снова найти его почти не изменившимся, и снова ощутить надежность его дружбы и незыблемость профессионализма.

...Мысль его свернула на Александру – может, оттого, что она носила в себе еще будущую жизнь, над которой колючки времени пока не властны, и это радовало...

Он еще некоторое время думал об Александре, о завтрашней свадьбе, о том, что нужно будет обязательно, непременно отключить полностью голову от Бенедикта, чтобы не попал он незваным гостем, прокравшись через его мысли, на праздник...

Первые находки сильно приободрили Алексея, хотя в таком редкостном везении ощущался какой-то подвох. В самом деле, вот так сразу, два раза подряд, он наткнулся на подсказку... Словно Бенедикт сам приготовил ее для детектива!

С другой стороны, если подумать, то ничего особенного: просто так карта легла, что в июле оказалось всего одно нераскрытое преступление, соответствующее параметрам детектива. Маньяк не мог этого предвидеть никоим образом. Так что никакой мистики тут нет. А в июньских делах помог отсев и везение. Вот и все!