Андрей Бадин - Малолетка Страница 21

— Возьми деньги и билеты, — Алексей вынул из портмоне толстую пачку купюр (в то время денег было море, а в магазинах пусто) и передал жене.

До отправки осталась одна минута и по вагонам объявили, что провожающим следует выйти на перрон, а пассажирам занять места в креслах и пристегнуться. Во время разгона поезда запрещалось стоять в купе или ходить по коридорам.

— Как в самолете, — заметил Алексей. — Ну ладно, до свидания. — Он поцеловал жену, дочку и направился к выходу. Он вышел на перрон, а массивные, герметические двери захлопнулись за ним и разделили его жизнь на две части. Он снаружи подошел к окну и в последний раз взглянул на свою жену и ребенка.

Таня подняла Анечку, и та, увидев папу за толстым стеклом, улыбнулась и помахала ему ручкой. Татьяна что-то говорила ей, указывая на Алексея, но слов ее не было слышно. Потом они сели в кресло, жена поудобней усадила дочь на руки и пристегнулась.

Поезд тронулся и начал плавно набирать скорость. Окна поплыли перед взором Коновалова, и он увидел в соседнем купе молодую женщину, с таким же, как и Анечка, годовалым ребенком-девочкой. Они сидели в кресле и махали руками молодому мужчине на перроне, видимо, их папаше. Он, как и Алексей, провожал свою семью в дальную дорогу.

Через минуту поезд скрылся из вида, и Коновалов пошел к своей машине. В то время у него была новая «Волга». Когда он на платной стоянке садился в нее, то заметил того самого, провожавшего жену и ребенка папашу, усаживающегося в свои «Жигули».

Когда Алексей выезжал на Комсомольскую площадь, то чуть не врезался в зад все тем же «Жигулям». Ее водитель нарушил правила: резко повернул вправо из левого ряда и пересек дорогу Коновалову. Только отличная реакция Алексея позволила избежать аварии. От резко тормознул, а нарушитель его даже не заметил. Он остановился у тротуара, открыл дверь, и к нему в салон села молодая, красивая женщина.

Алексей спешил на работу и поэтому не стал вылезать из автомобиля и бить морду неумелому чайнику. Он только ругнулся про себя и подумал:

«Этот козел в «Жигулях» отправил жену с ребенком в путь, а сам по бабам. Бывают же такие».

Алексей прибыл в резиденцию через двадцать минут и сразу пошел на второй этаж, в кабинет командира отряда полковника Петрушина. Там уже сидели пять человек из разведгруппы Коновалова.

— Извини, что прервали твой отпуск, — начал полковник, — но политическая ситуация резко изменилась… В одной из кавказских республик России к власти пришел неугодный, не подчиняющийся приказам Кремля лидер. Они сами его привели к власти, но он вдруг возомнил себя великим освободителем, вышел из-под контроля. И теперь его надо ликвидировать во что бы то ни стало. Это дело очень сложное и опасное, потому что республика наводнена оружием. Там даже женщины и дети его носят. Руководство страны поручает вам, как самой опытной, самой подготовленной группе выполнить это задание. — Полковник достал из стола фотографию и показал ее агентам.

Алексей увидел на ней человека, про которого каждый день трубили газеты, по телевидению показывали репортажи, очерки, интервью.

— Разработка операции ложится на майора Коновалова, — сказал полковник. — Он у нас гений терактов, спецопераций, вот пусть и думает, как его заколбасить. Пока идите потренируйтесь, а через час вся интересующая вас информация будет у меня. Через час в моем кабинете.

Офицеры встали и пошли в тир поупражняться в стрельбе.

«Конец отпуску, — думал Алексей, всаживая одну пулю за другой в выскакивающие со всех сторон манекены. — Как там моя Таня с Анечкой, наверное, уже на полпути в Питер?»

Он не знал, что через час после отправления, на скорости триста пятьдесят километров в час, у «Голубой стрелы» лопнула ось колесной пары третьего вагона. Поезд был создан по последнему слову техники и напичкан электронными датчиками сверху донизу. Компьютер моментально определил поломку и начал экстренное торможение, но было уже поздно. Лопнувший вал воткнулся в шпалы и подкинул вагон над полотном. Приземлился он мимо рельсов. Летящий с огромной скоростью поезд накренился, третий вагон, а за ним и электровоз упали набок и понеслись в поле. Весь состав моментально опрокинулся и, как огромная змея, устремился за ними. Послышался рев рвущихся стальных конструкций, лязг обшивки и звон стекол. Электровоз, пролетев более километра, зарылся своей остроносой мордой в грунт на пять метров и только тогда остановился. Остальные вагоны начали по инерции врезаться в него, вставать на дыбы, переворачиваться и обрушиваться друг на друга, создавая неимоверной величины завал. Грохот и лязг слились воедино с воплями тысячи людей. Хвостовые вагоны поезда оторвались от состава и кубарем покатились в овраг, ломая на своем пути деревья и сминая кустарник. Обезумевшие от страха пассажиры кувыркались в них, как шары в лототроне. Пятый вагон воткнулся бортом в вышку высоковольтной передачи, срезал ее, как отточенный нож режет мягкую морковь, и покатился дальше. Провода и сама мачта обрушились на искореженный состав, выбросив колоссальный сноп искр. Высоковольтная дуга, подобно разряду молнии, образовав в воздухе многометровый горб, с треском ударила в электровоз. От чудовищной температуры обшивка воспламенилась, и огонь окутал вагоны. Через несколько секунд искореженный, деформированный состав замер в низине, часть его уже была объята пламенем. Крушение произошло с такой умопомрачительной скоростью, что никто не успел понять, что случилось. Несколько сот человек, ехавшие в первых четырех вагонах, погибли сразу, в одно мгновение. Их изуродованные тела валялись не только в купе и коридорах, но и на земле возле поезда. Во время удара они пробивали толстые стекла и вылетали наружу. Они, окровавленные, изуродованные, сотнями лежали повсюду.

В этот самый миг Алексей Коновалов расстреливал очередного воображаемого врага.

Прошло полчаса, и в тир вошел полковник Петрушин. Он подозвал Алексея к себе, и они вышли из тира, так как из-за грохота выстрелов там невозможно было разговаривать.

— Крепись, Алексей, — издалека, сурово начал полковник, — поезд «Голубая стрела» потерпел крушение под городом Клином, в ста километрах от Москвы. Есть жертвы. Полная информация отсутствует.

У Алексея потемнело в глазах. Он представил себе, во что может превратиться поезд, сошедший с рельсов при скорости триста пятьдесят километров в час.

— Бери машину, езжай туда, но завтра утром я жду тебя. — Полковник похлопал его по плечу. — Надейся на лучшее, может, они живы.

Как Алексей добрался до полей совхоза «Клинский коммунар», он не помнил. Все его думы были о жене и дочке. Он помнил, что как загипнотизированный вдавил педаль газа в пол и гнал машину на предельной скорости до тех пор, пока не остановился возле милицейского поста.

— Куда прешь, — заорал на него капитан милиции с выпученными от ужаса глазами. Он пропускал только машины «Скорой помощи» в одну и в другую стороны. Вдалеке виднелись разбросанные вагоны и столб дыма. Огонь уже потушили, а вокруг состава стояли машины медиков, милиции и пожарников. Прибывали военные на грузовиках.

— Пропусти, там мои жена и дочь, — рявкнул Алексей и показал удостоверение майора КГБ. У всех агентов его группы были такие удостоверения, «прикрывающие» их настоящее место работы.

Капитан, увидев корку, вытянулся по стойке «смирно».

— Пропусти его, — закричал он лейтенанту-танкисту, дежурившему у наспех изготовленного шлагбаума. Тот приподнял полосатую жердь и махнул Коновалову — мол, проходи.

— Много жертв?

— Погибли все или почти все. Есть раненые, но их немного. Кто уцелел — калеки.

Стоял прекрасный августовский день, на голубом безоблачном небосводе сияло яркое, палящее солнце, пели птицы, и природа радовалась жизни. Но на дне небольшой низины, недалеко от разрушенного железнодорожного полотна, безраздельно царствовала смерть.

Алексей остановил машину возле оврага, вышел и с трепетом взглянул на то, что осталось от некогда прекрасного творения умелых человеческих рук.

Деформированная, искореженная масса металла бесформенной горой возвышалась из низины, и невозможно было понять, что перед тобой. Кое-где валялись куски серебристой обшивки, исковерканные колесные пары, изогнутые станины вагонов. Огонь уже удалось потушить, но дым еще шел из недр этой огромной свалки.

Уцелевшие пассажиры толпились у машин «Скорой помощи» и о чем-то тихо разговаривали. Коновалов спустился к ним, подошел к первому, стоящему ближе всех мужчине с измазанным кровью лицом и спросил:

— Вы не видели молодую женщину с годовалой девочкой?

Мужчина посмотрел на него, и глаза его моментально наполнились слезами.

— Я только что потерял жену и ребенка. Почему они, а не я? — Он закрыл лицо руками и тихо заплакал. — Уж лучше бы и мне вместе с ними, — шептал он. — Как мне теперь жить-то? — Он сел на оторванное колесо, валявшееся на земле, и зарыдал. Голова у него была пробита, и из небольшой выстриженной и обработанной зеленкой раны сочилась кровь. Бинтов на всех не хватало, и поэтому легкие ранения только дезинфицировали и по возможности делали укол от столбняка. И то не всем.