Б. Седов - Судьба и воля Страница 21

«Она жива! Жива!! Жива!!!» – взорвалось в мозгу у Артема. Прыжком метнувшись в прихожую, он схватил трубку стоящего на полочке для ключей телефона, уронил аппарат на пол, поднял его, треснувший вдоль всего корпуса, но каким-то чудом продолжающий работать, набрал «ноль три» и, дождавшись щелчка соединения, заорал, что было голоса:

– Скорее! Человек умирает! Огнестрельная рана, в сердце!..

Когда диспетчер неотложки записала адрес и повесила трубку, Артем вернулся назад в спальню, сорвал с измятой кровати подушку, подложил под голову Анюте, упал рядом на колени, взял ее прохладную руку, прижал к щеке и, покрывая ладонь поцелуями, громко зашептал, словно молитву:

– Ты только не умирай, слышишь? Пожалуйста, не умирай! Все будет хорошо! Сейчас приедет «скорая» и отвезет тебя в больницу… Только не умирай, умоляю тебя! Ты и наш малыш, – вы обязательно будете жить!.. Все обойдется, вот увидишь! Я найду и замочу этих подонков, обещаю тебе! Я урою их всех скопом, уничтожу, перегрызу горло, разорву на куски голыми руками! Ты только держись, милая… Только не умирай!..

Воспоминания о посланных на расправу боевиках Киржача вернули Артему способность адекватно воспринимать случившееся и проанализировать ситуацию, в которой он сейчас находился. А она, что и говорить, была из ряда вон хреновая.

В том, что диспетчер неотложки незамедлительно поставит в известность милицию о срочном вызове на огнестрельное ранение, не было никаких сомнений. Таковы были обязанности врачей, и к ним они подходили со всей ответственностью. Где криминал – там обязательно должно быть следствие. Значит, с минуты на минуту здесь будет не только реанимационная бригада в белых халатах, но и вооруженные, не склонные к глубокому анализу менты. Учитывая представшую их взору картину, поведение стражей закона предсказать было несложно: Артема под дулами автоматов закуют в «браслеты», запихнут в «козла» и отвезут в РОВД, где, как главного и единственного подозреваемого в убийстве, поместят в вонючую камеру и начнут жестко прессовать, выбивая «чисто-конкретно-сердечное признание». Когда улики и мотив налицо, ни один следователь не станет утруждать себя лишними заморочками и всерьез принимать бредовую версию подследственного о визите странной почтальонши, усыпляющей людей простым нажатием пальцев, и якобы ворвавшихся в квартиру вслед за ней вооруженных спецах, посланных сильно осерчавшим из-за банальной зуботычины заместителем главы администрации Усть-Озернинска. Куда убедительнее выглядит версия об убийстве на почве ревности, в состоянии аффекта. Для Артема это означает суд и неизбежный срок. Минимум – лет десять, и то, если повезет. Единственный свидетель, кто может его спасти и рассказать ментам, как все произошло на самом деле, – это Аня, умирающая сейчас у него на руках…

Да, она и их крохотный пока еще малыш выживут, обязательно выживут!.. Но все время, пока Анюта будет лежать в реанимации, Артем проведет в камере. В то время как проклятые «гости» будут гулять на свободе, мечтая только об одном – чтобы чудом выжившая свидетельница как можно скорее замолчала навсегда. Ибо в противном случае ее показания, в тандеме с показаниями Артема, способны доставить Киржачу массу в высшей мере неприятных проблем…

После всего случившегося послушно сидеть в квартире и ждать ментов, тем самым добровольно сунув голову в петлю и предоставив подонкам карт-бланш на устранение опасного свидетеля – поступок, достойный дебила. Своим пребыванием за решеткой Артем не ускорит выздоровление Ани. И уж тем более не сможет обеспечить ей безопасность. На защиту ментов надежды мало. Полно примеров, когда киллер без труда доставал находящегося на излечении, формально охраняемого сотрудниками МВД «обьекта». Так что единственный способ помешать Киржачу – это достать его первым. Когда же Анюта поправится и сможет дать показания, Артем автоматически окажется вне подозрений и будет интересен следствию только в качестве свидетеля. Но до тех пор он, как разыскиваемый за убийство, должен оставаться на свободе, то есть – в бегах.

Принять весьма не простое и, что там говорить, опасное решение оказалось намного легче, чем воплотить его в конкретное действие. Артему стоило огромных усилий отпустить руку Ани, прижаться ухом к ее окровавленной груди и, убедившись, что сердце девушки по-прежнему слабо бьется, встать на ноги. Поколебавшись секунду, Артем поднял проклятый пистолет и сунул за брючный ремень, под рубашку. Еще полминуты ушло на короткие сборы, в основном выразившиеся в изъятии денег из персонального банка. Банка из под краски, в которой хранилась «штука» зеленых, стояла под ванной. Кажется, все, пора уходить.

В последний раз посмотрев на Аню и подавив сильнейшее желание все бросить и вернуться, Артем развернулся и покинул квартиру.

Карета реанимации, милицейские «уазик» и «рафик» вывернули из арки во двор практически одновременно, огласив окрестности истошным воем сирен и красно-синим мерцанием проблесковых маячков. Хлопнули дверцы, четверо вооруженных милиционеров и два опера в штатском метнулись в подъезд. Следом юркнули двое врачей – мужчина и женщина – и санитары с носилками. В руке высокого доктора-очкарика с чеховской бородкой покачивался отливающий металлом чемоданчик с красным крестом. Ну же, Айболит гребаный, шевели копытами! На тебя сейчас вся надежда!..

Притаившись в укрытии, Артем ждал возвращения докторов, казалось, целую вечность, хотя на самом деле минуло не более пяти минут. Возле «скорой» и милицейских машин уже столпилось не менее дюжины зевак, в основном из числа местных пенсионерок. Наконец из распахнутой двери подъезда появились санитары с носилками. Артем стиснул зубы и затаил дыхание. От того, как была накрыта простыней Анюта – с головой или нет – зависела жизнь сразу трех человек…

Девушка лежала на носилках. Лицо ее было таким же бледным, как простыня, накрывавшая ее по пояс. Санитары сноровисто затолкали носилки в «скорую». Взревел мотор, яркими бликами сверкнула мигалка на крыше, громко взвыл предупредительный сигнал. Реанимобиль пулей сорвался с места и скрылся в арке…

Артем на миг прикрыл веки, глубоко вздохнул, потом тяжело отделился от стены, протиснулся по узкому проходу между двух гаражей, густо усеянному разным хламом вроде пустых ящиков, битых бутылок, одноразовых шприцов, рваных презервативов и покрытых мухами шлепков, и никем не замеченный скрылся в ближайшем проходном подъезде, ведущем на проспект Славы.

Анюта была жива, слава Богу. Но зубы Артема отбивали чечетку, скулы сводило судорогой, сердце щемило, а на душе было так пусто, что хотелось выть в голос. Только что это могло изменить?

Глава 6

…с последним приветом

Артем не думал, куда идти и что делать. Незаметно включившийся в голове автопилот сам выбрал нужный маршрут и вскоре привел его в расположенный в соседнем микрорайоне, на территории бывшей рембазы санитарного транспорта, автосервис «Лада-Западная». Часы показывали начало десятого утра, за облезлым кирпичным забором уже кипела работа. Свою машину, припаркованную в ряду других отчественных тачек у дальней стены, Артем заметил сразу. Подошел, машинально провел пальцем по переднему краю капота. Ни единой шероховатости. Механики и рихтовщики постарались: «девятка» выглядела так, словно не было минувшей ночью никакой аварии.

Вовку рыжего Артем нашел на его привычном рабочем месте – ковыряющимся в смотровой яме, под напрочь укатанной «Нивой» с разбитым задним стеклом. Заметив приятеля, слесарь махнул рукой, положил инструмент, обтер замасленные руки куском ветоши и поднялся наверх.

– Привет. Чего такой?..

– Какой?

– Словно тебя катком переехало, – пожал плечами Рыжий. Однако поняв, что Артему сейчас явно не до болтовни, махнул в сторону раскрытых ворот бокса. – «Порш» свой уже видел?

– Только снаружи, – кивнул Артем, доставая деньги.

– Под капотом тоже полный порядок. Радиатор запаяли, тосол налили, а до кучи я тебе две свечи поменял, карбюратор ультразвуком почистил и ремень новый поставил. Месяца через три нужно будет диск сцепления менять, учти. Накладки на последней стадии износа.

Сунув руку в карман комбинезона, слесарь достал техпаспорт и ключи, протянул их Артему.

– Сколько с меня?

– Я уже говорил твоей, по телефону. Двести тридцать. Можно в рублях.

– У тебя аппетит.

– Это еще по-божески, – хмыкнул Рыжий, на секунду вильнув взглядом. – Как своему…

Артем протянул требуемую сумму, забрал ключи, документы и покинул бокс. Он уже садился за руль, когда рядом, у опущенного стекла водительской двери, снова вырос Вовка.

– Слышь, погоди. Тут такое дело, – слесарь хитро прищурился. – В общем, я не знаю, почему ты такой задолбанный, и знать не хочу. Только… Короче, сторож говорил, ночью какие-то двое бритых на частной иномарке приезжали, но представились как мусора. Ксиву под нос сунули и спросили – не у нас ли стоит на ремонте синяя «девятка» с тонированными стеклами, госномер такой-то… Порывались даже на территорию пройти, но Боря тот еще фрукт, ученый, его так просто на понт не возмешь… Тебе скажу… У нас тут два мастера левым тачкам номера перебивают… Охрана из своих пацанов и, разумеется, в курсах, когда в пятом боксе с леваком мастырят. В общем, отшил он их, дескать, ничего не знаю, частная территория, проход только с санкции руководства или по постановлению прокурора, и все тому подобное. Эти орлы зенками посверкали, ксивой помахали, обещали ОМОН прислать, если не позволят осмотреть сервис, но потом, видимо, всосали, что уломать Борю – кишка тонка, и свалили… Я так мыслю: если бы это действительно мусора были, давно бы уже вернулись. Тем более сейчас, когда все открыто… Понял, к чему я? Улавливаешь, какой пепелац эти братки шакалили?!