Наталья Солнцева - Венера Челлини Страница 21

– Вы меня не слушаете?

– Простите… задумался.

– О чем это, позвольте спросить?

– О вас… – сам того не ожидая, ответил Славка чистую правду.

Ева улыбнулась. Ей все больше начинал нравиться новый знакомый. Она присмотрелась к нему повнимательнее и нашла, что он весьма хорош собой.

– Да? А мое знакомство с Аглаей Петровной вас больше не волнует?

– Извините, – Смирнов почувствовал неловкость. – Конечно… я слушаю. Откуда вы знаете Соломирскую, если не секрет? Читаете ее рубрику?

– Иногда я просматриваю журналы, но лично с Аглаей Петровной мы познакомились только теперь, когда… В общем, я захотела с ней встретиться! Не знаю, зачем… Я часто руководствуюсь не логикой, а чувствами. А вы?

– Наверное, со мной это тоже бывает, – усмехнулся Смирнов. – И что же? Милейшая Аглая согласилась побеседовать?

– Да. Правда, ничего особенно интересного она мне не сообщила, кроме одной детали. Когда она вошла в дом и увидела там… ну, вы понимаете… она очень испугалась. И только во время нашего разговора вспомнила, что кроме прочего видела там… трость.

– Трость? На месте убийства?

– Да.

– Ну и что?

– Она сказала, что знает, чья это трость!

– Как это – «чья»? Матвеева, наверное…

Ева отрицательно покачала головой:

– Я никогда не видела у него никакой трости. Зачем она ему? У него с ногами все было в порядке!

– Странно… А почему Соломирская обратила на это внимание? Трость не ахти какая диковинка…

– Она любит всякие старинные вещи, это ее хобби, что ли… А трость необычная, с ручкой из слоновой кости… редкая и запоминающаяся вещь. Она могла принадлежать Денису Аркадьевичу, но мне об этом ничего не известно. А Соломирская говорит, что уже видела эту трость у одного человека… и запомнила ее. Потому что ей очень понравилась пума.

– Пума? – не понял Смирнов. – Что это еще такое?

– Фигурка, вырезанная из слоновой кости, на ручке…

– Черт! – Славка, отвлекшись, еле успел затормозить на красный свет. Ехавший сзади автомобиль чуть в него не врезался. Из окна, изрыгая поток нецензурных ругательств, высунулся водитель.

– Так вы говорите, Аглая Петровна узнала трость? – продолжал Смирнов, когда они снова поехали. Его, казалось, ничуть не взволновал инцидент у светофора.

«Олег бы долго бесился и возмущался, – подумала Ева, невольно сравнивая мужчин. – Он даже вылез бы из машины и начал на повышенных тонах доказывать недовольному водителю, что ему следует не орать, а надо было бы раньше тормозить. Перепалка могла бы окончиться дракой. А вот Всеслав вообще никак не среагировал на ругань, как будто не заметил».

– Теперь вы меня не слушаете!

– Ой, извините… – Ева хихикнула. Ей было очень спокойно с этим Всеславом. Она могла позволить себе быть самой собой, не рискуя навлечь на себя немилость и не боясь вызвать разочарование. При Денисе она, пожалуй, не могла бы допустить со своей стороны глупого хихиканья.

– Я спрашивал, кто владелец трости? Соломирская назвала его вам?

– А… да, конечно! Она сказала, что видела точно такую же трость у Наумова.

Славка пытался вспомнить, где он слышал эту фамилию. Как назло, на ум ничего не приходило.

– Наумов… Наумов… Кто это?

– Иван Николаевич, известный финансист, управляющий каким-то отделом в министерстве…

– А-а… припоминаю. Популярная личность. Аглая небось брала у него интервью для читательниц своего журнала?

– Именно так. Он как раз болел, что-то с ногой… Ходил с палкой – с тростью то есть! Той самой, между прочим! Во всяком случае, Аглая Петровна в этом уверена.

Славка вздохнул. Это еще ни о чем не говорит. Если трость не изготовлена на заказ, то их может быть несколько. Он сказал об этом Еве.

– Так нужно спросить у Наумова. Если трость не его, то…

– Что?

– Значит, это другая, – заключила Ева.

– Гениально! – Славка засмеялся.

– Не стоит веселиться раньше времени, – обиделась Ева. – Если в доме Матвеева была другая трость, то Наумов должен показать свою.

– Как это у вас все просто получается! – разозлился Смирнов. – Спросить у Наумова! Должен показать! Как будто это мальчик с вашего двора! Да ничего он никому не должен! Может быть, он вообще не пожелает с нами разговаривать! Имеет право. Это не тот человек, к которому запросто заходят поговорить о том, о сем… и если он не захочет…

– Захочет, – тихо произнесла Ева. – Я чувствую… Таких вещей, как эта трость, не может быть много. В любом случае, никто, кроме нас и Аглаи, не знает, что трость чужая. Даже если на ней обнаружат отпечатки пальцев, то неизвестно, чьи они! То, что Соломирская видела такую же трость у Наумова, – случайность! Это удача, которая сама идет нам в руки.

– Вы прямо как мисс Марпл, – усмехнулся Славка, вынужденный признать, что в словах Евы есть смысл. – А почему вы думаете, что Наумов захочет с нами разговаривать?

– Не с нами, а с вами, – поправила его Ева. – Не думаете ли вы, что я собираюсь повсюду вас сопровождать и светиться? Мой муж не придет в восторг от такого моего поведения. Вам не кажется? Хватит и того, что я вам кое-что рассказала! А дальше уж дело ваше. Идите к Наумову и поговорите с ним. Если трость не его, он не захочет и слышать о том, чтобы встречаться с вами! Но если это его вещь… Вы что, думаете, Наумов не вспомнил, где он мог ее оставить? Это сейчас жжет ему мозги, подобно раскаленному железу. Он в панике! По меньшей мере, он не спал ночь и с ужасом ждет, что к нему придет милиция или вездесущие репортеры. Не знаю, как это все обычно происходит, но… Наумову сейчас не позавидуешь! У него уже был совсем недавно скандал с убийством, и второй ему явно ни к чему!

– Уже был? О каком убийстве идет речь? – насторожился Слава.

Славка начал что-то смутно припоминать. Действительно, вот откуда ему известна фамилия Наумова! Громкий скандал, связанный то ли со взятками, то ли…

– В том-то и дело! – Ева помешала ему как следует окунуться в воспоминания. – Наумова подозревали в убийстве журналистки, которая написала какую-то статью…

– Вспомнил! Черт! Вот это да! Как я мог забыть?.. Наумов… Ну конечно! Убийство журналистки Ольги Гаевской, всколыхнувшее весь город, – осенило Смирнова. Он помолчал немного, собираясь с мыслями. – Но ведь ничего не было доказано? Убийцу так и не нашли, а Наумов вроде бы оказался ни при чем, – сказал он вслух.

– Соломирская тоже говорила мне что-то подобное. Убивал Наумов журналистку или не убивал, но второй скандал, связанный с убийством, ему совершенно ни к чему. Вы согласны?

– Еще бы! Такой известности никому не пожелаешь!

– Значит, если трость его – а я почему-то чувствую, что это так и есть, – он непременно заинтересуется вашим звонком и согласится на встречу, – сказала Ева.

– Нужно еще узнать его телефон…

– Не нужно, – сказала Ева и достала из сумочки свой блокнот. – Аглая Петровна дала мне и адрес, и номер телефона. У вас есть ручка?

Смирнов вытащил из кармана пиджака ручку и дал Еве.

– Вот! – торжественно сказала она, вырывая из блокнота листок с записанными данными. – Теперь дело за малым – позвонить Наумову. Вы обещаете держать меня в курсе? Ведь я помогла вам, не так ли?

Сыщик был вынужден признать, что она ему действительно очень помогла, и пообещал сообщать ей все, что ему удастся узнать.

На том они и расстались. Славка подвез Еву к магазину и смотрел, как она шла, стуча каблучками, по молодой кленовой аллее к дверям супермаркета, пока они не закрылись за ней. Он почувствовал необъяснимую легкую грусть, как в детстве, когда праздник кончается.

Стараясь забыть о Еве, Слава начал обдумывать все, что ему удалось узнать во время разговора с ней. Первое, – ее отношения с Матвеевым. Если это интимная связь, то ясно, зачем ей непременно нужны дневники. А вдруг восторженный любовник описывал там в красках прелести их взаимоотношений, в том числе и постель? Не захочешь, чтобы посторонний читал такое. И вообще…

Второе: каким образом с Матвеевым связан Олег Рязанцев? Они просто соседи по даче? Друзья? Или… Вот это «или» Смирнову меньше всего нравилось. Но было похоже, что именно так дело и обстояло – Матвеев «оказывал услуги», как это теперь называется, определенным структурам. В том числе и службе безопасности. Знал ли Рязанцев о связи своей жены и Матвеева, если она была? Если была и знал, то у него мог быть мотив для убийства, старый, как мир… – ревность! А какие новые мотивы появились для того, чтобы отнять жизнь у человека? Никаких! Люди по сути своей изменились очень мало.

Хорошо! Если это Олег убил Матвеева, то он тоже будет искать дневники, опасаясь того же, что и Ева. С другой стороны – записи могут навести на него подозрения. Сейчас никому в голову не приходит, что Рязанцев может иметь отношение к убийству, но если выяснится, что у Евы и Матвеева… Славка почувствовал, как горит у него лицо. И сердце странно колотится. Что это? Неужели он все-таки ревнует? Вот это уже совсем дико!