Андрей Анисимов - Дети призрака. Наследник Страница 21

Ответив водителю с татуировкой на левой руке, что думает о жизни, Резо не лукавил. Что в жизни важнее собственных детей? Может быть только внуки. Вот он и думал о Нино. Год назад он выдал ее замуж. В доме жениха сыграли свадьбу. Настоящую грузинскую свадьбы, где было больше сотни гостей, и настоящий тамада, что проводил застолья самых знаменитых грузинских поэтов, ученых и артистов. Тамада и сам был артистом своего дела. За грузинским столом тамада Бог и царь. И от того, какой это Бог и царь, о празднике иногда помнят десятилетиями, иногда не хотят вспоминать на другой день. Им тогда с тамадой повезло. За столом царило веселье и радость. Только его дочь смеялась мало. Да, Нино сидела за столом с самого начала свадьбы, хотя так в Грузии бывает не всегда. Резо, не без основания, считал себя интеллигентным человеком, поэтому народные обычаи слегка редактировал. Где-нибудь в глубинке невесту привозят из ее дома в дом жениха, почти так же, как подаренных соседями баранов и коз. Потом она ждет в потайной комнате. Резо светский человек и унижать дочь не собирался. Ее грусть за столом отец сразу заметил. Тогда он думал, что его девочку тревожит первая брачная ночь. Грузинки выходят замуж девственницами, и ждут этой ночи и с надеждой и со страхом. Но потом Резо понял, что его чадо беспокоило другое. Жених дочери, Зураб нравился всем родственникам их семьи. Нравился он и Резо. Поэтому отец приложил много стараний, чтобы дочка согласилась на этот брак. Нино он тоже поначалу нравился. Но потом девушка стала замечать, что этот веселый и красивый парень пуст, как мыльный пузырь. Снаружи переливается всеми цветами радуги, а внутри ничего. Так он и вышло. Получив свое от молодой жены, он тут же переключил свое внимание на друзей, футбольные баталии, вечеринки с сомнительными красотками. Поняв что делит кров с чужим и пустым человеком, Нино прожила с Зурабом три дня, собрала вещи и вернулась к отцу. Ее муж не был злодеем, и другая молодая женщина могла бы сидеть на кухне, рожать детей, заниматься домашними делами и ждать редкого внимания супруга до старости. Так поступают многие грузинские жены. Но его Нино не такая. Она сама ловит все интересное, что открывается ее пытливому уму, и от любимого ждет увлеченности и азарта.

Из опасений испортить дочери личную жизнь вторично, он и оставил ее в русской семье, под одной крышей с этим парнем. Пусть теперь сама решает, как ей поступить. Он и так высказал ей все что мог. Даже не побоялся показаться невежливым и спросил дочь по-грузински: — «Ты хорошо понимаешь, что делаешь? Помни о чести нашей семьи и нашего рода». и она так же по-грузински ему ответила: — «Да, отец. Я уже взрослая женщина и все понимаю».

Вот такой у них получился диалог за русским столом, в русском доме. После этого Резо и согласился оставить дочь в семье новых друзей.

— Говорят у вас там, на Кавказе сейчас не сладко? — Подал голос водитель, утомившись долгим молчанием.

— Да, не сладко. — Ответил Резо. Но тема родины оставалась для него настолько больной, что ограничиться лаконичным ответом кавказец не мог: — Понимаешь, дорогой, у вас тут не все правильно толкуют, что твориться в Грузии. Мы маленький народ, получив свободу, не очень разобрались, что с ней делать. Одно было ясно, в одиночку мы жизнь не наладим — нужна помощь. Грузины всегда ждали помощи от Москвы. Но вспомни, дорогой, девяностые годы? Россия сама оттолкнула всех, кто привык делить с ней мысли и дела. Теперь это называется экономическими отношениями. Вот наши новые руководители и заметались в поисках опоры. К сожалению сами больше думали о своем имидже, о своей славе, и о своих деньгах. Полилась кровь. И тут появился молодой красивый политик, которого учили не в Москве или Тбилиси, а в далекой и великой Америке. Люди и поверили, что он знает куда нас вести, а дружба с мощной заокеанской державой решит все наши проблемы. В Грузии есть умные люди, которые сразу поняли — рвать с Россией нельзя. Она как феникс опять возродится из пепла, а мы окажемся у разбитого корыта. Но в любой стране умных людей не очень много и их редко слушают.

Водитель хмыкнул:

— Это как у нас в городе. Ваш приятель Олег Голенев мужик крутой. И постоять за себя может, и город поднять. Но он, как вы говорите, тоже поверил западу. Выучил там детей, привез сюда и надеется, что они наладят нам жизнь. Народ хочет этого, но до конца не верит.

— Почему, не верит, дорогой?

— Как можно в России, да еще в такой дыре, как наша, прожить без взяток и воровства. Пускай сам мэр и его помощники воровать не надумают. Но ниже их все берут взятки. Начиная с дороги — мент остановит, ему отстегнешь, врачу ребенка показать — тоже. И так везде. Куда не сунься, или пьянь, или ворье.

— Я слышал, ваш босс не ворует, и люди у него живут неплохо. Хорошую зарплату получают.

— Откуда знаете? — Ухмыльнулся водитель, кривя при этом тонкие губы.

— Я, дорогой, неделю на вашем рынке прожил. Я про вас теперь все знаю. И про вашего управляющего тоже….

— Да, нам жаловаться грех. Но это не в счет. Отто Максович немец. Он уже в возрасте, уйдет на отдых, а новый начнет все как полагается. Сначала себе в карман, а потом всем остальным, и то если хватит. Но мы говорили не о нашем управляющем, а о молодом хозяине города…

— Да, о нем, но молодой мэр не немец.

— Так его или замочат, как его батюшку, или сверху скинут. Там все воруют. Кто честного начальника потерпит?

— А народ на что? Он же сам приезжего парня на руках в кресло мэра посадил.

— Народ у нас пока жареный петух в жопу, простите за выражение, не клюнет, ни чухнется. А после драки кулаками махать, сами знаете. Единственная надежда на Олега Николаевича. Но он сейчас богач. Не отвернулся бы от людей, как они все… У него жена молодая. Первая-то была красавица. Не сберег… Но вины его тут нет…

Водитель замолчал, стараясь обогнать громоздкую фуру, которая шла не слишком быстро, но весь обзор своим кузовом закрывала. Наконец, у него это получилось и он снова заговорил:

— Я вот сколько на свете живу, а такого мужика, как Олег Голенев не разу не встречал. Представляете, Афган прошел, весь в ранах вернулся, с нуля капитал поднял. И не для себя старался, для друга Тихона Постникова. Это тот первый мэр, которого чиновники убили. Тихон захотел цементный завод строить, а денег в казне нет. Это те самые годы, что у вас в Грузии власть делили. Здесь тоже народу постреляли море. Но Голенев выжил, заработал такую деньгу, что и завод, и супермаркет, и еще сколько всего настроил. И везде молодежь работает.

— Видишь, дорогой, получилось же у него?

— Получилось, потому что он сам автоматом, как кто другой столовой ложкой владеет. Вот и отмахнулся. Сколько народу его замочить хотело? Пальцев считать не хватит. Первым Генка Кащеев решил попробовать. Где он теперь? Считается что в Америку на заработки подался, но люди говорят, лежит в сыром лесу, и косточки его звери обгладывают. Потом эта гадина, Мака Соловьева. В койку его затащила, а за спиной паутину плела. Целую свору своих бандюков натравила. Опять отмахнулся. Не без добрых людей, но сумел. Он здесь, а она сама в могиле. У Голенева в нее пальнуть рука не поднялась, но по ее душу другой заряд нашелся. Слишком многим горе принесла, за то и получила. — Водитель замолчал, словно, что-то вспоминая. Достал с полочки пачку «Беломора», понюхал ее, убрал обратно и продолжил: — Вот я и говорю, что Олег Голенев чудом жив. А друзей своих и близких уберечь не смог. Первую жену зарезали, Тещу сожгли заживо в его же доме. Отца Юлика Постникова, Тихона, утопили, компаньонов с юга в машине подорвали. А вы говорите в Грузии кровь лилась…. А здесь вокруг одного сильного человека сколько крови… — Водитель снова принялся обгонять грузовик и свой рассказ прекратил. Он вовсе не думал, что своими словами испугал пассажира. Резо внезапно сообразил, что улыбчивый молодой паренек, так мило ухаживающий за его девочкой, тоже близкий Голеневу человек, и не просто близкий, а его сын. Что ждет Нино, если их роман наберет силу? Господи, почему он сам родился в это страшное время, и выпустил на свет трех дочерей. Но сожалеть теперь поздно, да было ли в его многострадальной стране вовсе безмятежное время? Он филолог, человек занимающийся культурой, лучше других знал, что такого времени никогда не было. Просто раньше его друзья страшились не бандитов, а застенков КГБ. И еще не известно что страшнее — врать студентам и бояться собственного государства, или возить мандарины в Россию, чтобы не умереть с голода. Потом Резо подумал о Елене Ивановне Ситенковой, еще очень красивой и молодой женщине. У них явно зародилась обоюдная симпатия. Воспоминание о хозяйке большого и дружного дома принесло облегчение и покой.

Когда водитель попытался продолжить беседу, Резо не ответил. Грузин спал, откинув голову на подголовник и во сне чему-то улыбался.