Татьяна Степанова - Венчание со страхом Страница 22

— Жутко здесь, — Никита передернул плечами. — Словно у охотников за головами в гостях.

— Это образцы эволюционного развития. Ну, пройдемте-ка ко мне, раз тут вам жутко, — он вывел Колосова в коридор. (Катя сразу бы узнала это место, напомнившее ей старый университет.)

Ольгин толкнул одну из дверей и пригласил начальника отдела убийств в тесную комнатку, все пространство которой занимали древний желтый письменный стол, заваленный бумагами, и пододвинутая к нему вплотную, неожиданно модерновая компьютерная стойка с компьютером.

— Ну, присаживайтесь. — Ольгин переложил бумаги со стула на подоконник. — Вы по поводу убийства бабы Симы? А разве того типа до сих пор не нашли?

— Пока нет.

— Званцев мне сказал, что там грабитель какой-то, да? Что ж он, подлец, старух грабит? Шел бы лучше дачи «новых русских» бомбить…

— Мы думаем, что он не простой грабитель. Его отчего-то привлекают именно пожилые люди, — ответил Колосов и тут же перевел разговор на другую тему. — Я тут дважды на вашей базе побывал. Чудеса у вас там в решете. Кто бы мог подумать, что обезьяны так вольготно будут жить в сорока пяти километрах от Москвы!

— Живут, — Ольгин навалился грудью на стол. — Неделю я там не был, а сколько всего изменилось! Тут работы до черта. Ну, завтра возвращаюсь. Хоть отдохну там, на природе.

— Мне вот что удивительно, — Никита посмотрел в окно. — Ну, зимой, понятно — в тепле они сидят. Но сейчас? Дожди летние, похолодания там всякие… Как они переносят климат средней полосы?

— Нормально переносят. Впрочем, не нами это установлено. Несколько лет назад, знаете ли, в Псковской области стадо шимпанзе на лето выпускалось на волю. На острове они жили. И ничего себе жили, размножались даже. Максимальное приближение к естественной среде было достигнуто.

— Изучали их, значит?

Ольгин рассеянно кивнул. Было видно, что разговаривать ему с любопытным сыщиком скучно.

— А почему их на остров выпустили? Не в вольер, не на участок леса огороженный?

— Для более полной изоляции.

— Кого от кого?

— Что? — Ольгин взглянул на Никиту удивленно. — Я не понимаю вас.

— Обезьян от людей или людей, окрестных жителей, от обезьян изолировали? — осторожно спросил Никита.

Ольгин помолчал.

— И тех, и тех, — сказал он, — в общем, это был весьма смелый, я бы даже сказал, рискованный эксперимент.

— Простите, а зачем вообще выпускать шимпанзе в подмосковном или псковском лесу? На кой черт, простите, они нам тут?

Ольгин усмехнулся.

— Вы, наверное, слыхали, что эти приматы в некотором роде наши прадедушки и прабабушки. Неужели не любопытно взглянуть, как они там живут, что поделывают, когда им никто не мешает?

— Ну, не знаю, — Никита вздохнул. — Званцев ваш сказал мне, что к ним даже приближаться нельзя, когда они в клетках. Одна обезьянища, здоровый такой бугай, тяжеловес, прямо Мохаммед Али, так заревела, как меня увидела!

— Хамфри, наверное? Он чужих не любит. Бдит всегда, территорию свою охраняет. У обезьян очень развито чувство территории. Впрочем, как и у нас. Из обезьяньего рыка Хамфри, может, весь наш патриотизм вышел, а вы говорите — зачем наблюдать? Вы должны простить его, он все-таки зверь пока еще… — Ольгин неожиданно умолк, отвернулся.

— Скажите, а вы своих шимпанзе из клеток когда-нибудь выпускаете? — Колосов подходил к тому, зачем, собственно, и явился в музей.

— Сейчас нет.

— А раньше?

— И раньше нет.

— Когда я приехал на базу, у этого здорового Хамфри ноги или задние лапы — Бог его знает — были в грязи. А пол в клетке бетонный…

— Вы чрезвычайно наблюдательны, — заметил Ольгин.

— Так как такое могло получиться?

— Понятия не имею, — Ольгин пожал плечами. — Меня не было на базе. Вы же знаете это. Хамфри — большой чистюля. Это на него не похоже. Впрочем, завтра приеду — разберусь, что там произошло. А можно мне вам задать вопрос, Никита Михайлович?

Колосов кивнул.

— Что вас так наши антропоиды интересуют? Они что, по-вашему, какое-то отношение имеют к убийству бабы Симы? В грабители их записали?

Никита вспыхнул: его поймали за язык. Тут же обругал себя: не будь дураком, веди беседу нормально, он же, этот спей, сейчас на смех тебя поднимет. И прав будет, тысячу раз прав!

— Когда происходит убийство, мы всегда стараемся досконально уяснить для себя ту обстановку, в которой находился потерпевший. Признаюсь, что с таким учреждением, как ваше, я впервые сталкиваюсь, — он старался говорить спокойно. — Многое мне совершенно непонятно. Поэтому я обращаюсь к вам за помощью.

Ольгин улыбнулся примирительно и украдкой взглянул на часы:

— Я вам с удовольствием помогу.

— Тогда скажите, вы кто по профессии?

— Антрополог.

— А как называется та программа исследований, что проводится вами на базе в Новоспасском?

Ольгин полез в стол, достал какую-то папку.

— Официальное название… Вам же официальное, я понимаю, нужно, — «Рубеж человека. Природа грани между человеком и животным».

— М-да, лихо, — Колосов потрогал ямочку на подбородке. — А у вас со Званцевым какая конкретно тема? Это ведь, — он кивнул на папку, — нечто абстрактное, да?

— Конкретная наша тема, — Ольгин сощурился так, словно в глаза ему било яркое солнце: — «Изучение поведения антропоидов в условиях перехода к орудийной деятельности». Мы проводим серию опытов.

— Хотите научить шимпанзе гайки закручивать?

— Хочу доказать обратное.

— Что обратное?

— Обратное утверждению, что, мол, «труд сделал из обезьяны человека». Поясняя, я упростил все, естественно, не принимайте мои слова буквально.

— М-да… буквально… — снова протянул Колосов. Черт возьми! Ну что тут скажешь? Тут и спросить больше не знаешь о чем. Вот ученых-то Бог послал!

—. Я вот слышал, что у вас с вашими приматами ЧП разные выходили, — молвил он, наконец. — Хамфри однажды бросился на гражданку Калязину. ОН ведь ручной, цирковой. Что же с ним случилось такое? Чем ему старушка насолила?

— Она ему под горячую руку попалась. Что, у людей разве такого не бывает?

— И все-таки как это произошло? Когда?

— Это случилось в прошлом году, кажется, в декабре. Здесь, в лаборатории института, а не на базе. Она хотела убрать из его клетки миску — воду он разлил. Он и прихватил ей зубами руку. Легонько. Но с тех пор баба Сима уборкой клеток не занималась.

— А вы… На вас он разве не бросается?

Ольгин снова посмотрел на часы.

— Понимаете ли, в сообществе приматов все члены стада придерживаются весьма жесткой иерархии. Каждый занимает свой шесток. Наказывают только нарушителей правил. Мы с Олегом стараемся никогда, ни при каких обстоятельствах эти правила не нарушать. Хамфри ценит это и доверяет нам.

— А другие обезьяны, они не пытались бросаться на людей?

Ольгин нахмурился и снова посмотрел на часы.

— Вы куда-то торопитесь? — недовольно заметил Колосов.

— Н-нет, то есть да. Тут надо не опоздать в одно место.

— Тогда я сейчас ухожу, — заверил его Никита. — Только несколько последних вопросов. В прошлом году у вас был инцидент со змеями. Их кто-то выпустил из клеток. Ваш ветеринар Иванова сказала, что это сделала обезьяна по кличке Чарли. Выходит, обезьяны-то все-таки у вас по базе разгуливают?

— А Иванова не сообщила вам, по чьей вине произошел этот инцидент? — осведомился Ольгин раздраженно.

— Нет.

— У Чарли обнаружились кишечные паразиты. Мы поместили его в веткабинет на обследование. Оттуда по недосмотру Ивановой он и удрал. Уколов испугался.

Колосов невольно улыбнулся.

— И они, значит, лечиться боятся?

— Еще как! Иванова — отличный специалист, но… — Ольгин извиняюще развел руками. — Женщина. Что поделаешь? Личное выше общественного — с молоком матери, так сказать…

— Она последняя видела Калязину перед смертью, — как бы между прочим сообщил Колосов. — Они у ворот разговаривали. Кто бы мог подумать, что спустя полчаса такое может случиться!

Ольгин поднялся. Видимо, он решил, что гость его слишком засиделся на этом клеенчатом казенном стуле.

— Разве при той беседе не присутствовал приятный молодой человек? — спросил он, криво усмехаясь.

Колосов насторожился: это что еще за новости?

— Нет. Иванова сказала, что они с Калязиной были у ворот вдвоем.

— Да? Ну, может быть. Наверняка так оно и было, раз она говорит, — тут же согласился Ольгин, но глаза его блеснули. — Сожалею, что тороплюсь. Рад был вам помочь. Да, видно, — нечем. О бабе Симе мы все здесь скорбим. О похоронах родственники договорились. Мы помогли, чем смогли. Ну, если будут новости — сообщите. Желаю вам скорее отыскать того негодяя.

— Спасибо, — Никита нехотя поднялся.

Когда они шли по залу черепов, он спросил, указывая на череп с отверстием и раздробленные черепа:

— Почему они повреждены таким странным образом?