Mario Puzo - Крестный отец, часть 1. Английский язык с Марио Пьюзо. Страница 22
- Категория: Детективы и Триллеры / Криминальный детектив
- Автор: Mario Puzo
- Год выпуска: неизвестен
- ISBN: нет данных
- Издательство: неизвестно
- Страниц: 52
- Добавлено: 2018-12-15 13:10:56
Mario Puzo - Крестный отец, часть 1. Английский язык с Марио Пьюзо. краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Mario Puzo - Крестный отец, часть 1. Английский язык с Марио Пьюзо.» бесплатно полную версию:Английский язык с с Крестным ОтцомТекст адаптирован (без упрощения текста оригинала) по методу Ильи Франка: текст разбит на небольшие отрывки, каждый и который повторяется дважды: сначала идет английский текст с «подсказками» — с вкрапленным в него дословным русским переводом и лексико-грамматическим комментарием (то есть адаптированный), а затем — тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.Начинающие осваивать английский язык могут при этом читать сначала отрывок текста с подсказками, а затем тот же отрывок — без подсказок. Вы как бы учитесь плавать: сначала плывете с доской, потом без доски. Совершенствующие свой английский могут поступать наоборот: читать текст без подсказок, по мере необходимости подглядывая в подсказки.Запоминание слов и выражений происходит при этом за счет их повторяемости, без зубрежки.Кроме того, читатель привыкает к логике английского языка, начинает его «чувствовать».Этот метод избавляет вас от стресса первого этапа освоения языка — от механического поиска каждого слова в словаре и от бесплодного гадания, что же все-таки значит фраза, все слова из которой вы уже нашли.Пособие способствует эффективному освоению языка, может служить дополнением к учебникам по грамматике или к основным занятиям. Предназначено для студентов, для изучающих английский язык самостоятельно, а также для всех интересующихся английской культурой.Мультиязыковой проект Ильи Франка: www.franklang.ruОт редактора fb2. Есть два способа оформления транскрипции: UTF-LATIN и ASCII-IPA. Для корректного отображения UTF-LATIN необходимы полноценные юникодные шрифты, например, DejaVu или Arial Unicode MS. Если по каким либо причинам вас это не устраивает, то воспользуйтесь ASCII-IPA версией той же самой книги (отличается только кодированием транскрипции). Но это сопряженно с небольшими трудностями восприятия на начальном этапе. Более подробно об ASCII-IPA читайте в Интернете:http://alt-usage-english.org/ipa/ascii_ipa_combined.shtmlhttp://en.wikipedia.org/wiki/Kirshenbaum1.0 - создание файла
Mario Puzo - Крестный отец, часть 1. Английский язык с Марио Пьюзо. читать онлайн бесплатно
Finally an exquisitely dressed but stout middle-aged woman came to lead him through a string of offices to the office-apartment of the movie producer. Hagen was impressed by the beauty of the offices and the people working in them. He smiled. They were all shrewdies, trying to get their foot in the movie door by taking office jobs, and most of them would work in these offices for the rest of their lives or until they accepted defeat and returned to their home towns.
Jack Woltz was a tall, powerfully built man (крепко: «мощно» скроенный, сложенный) with a heavy paunch (с «тяжелым» брюхом [po:nt∫]) almost concealed (почти скрытым) by his perfectly tailored suit (его превосходно сшитым костюмом [sju:t]). Hagen knew his history. At ten years of age Woltz had hustled empty beer kegs (катал бочки из-под пива; keg – бочонок /до 10 галлонов/; hustle [hLsl] – толкать, пихать, гнать вперед) and pushcarts (тележки: to push – толкать + cart – телега, повозка) on the East Side. At twenty he helped his father sweat garment workers (выжимать соки: «пот» из рабочих швейной промышленности; garment – одежда, предмет одежды). At thirty he had left New York and moved West, invested in the nickelodeon (вложил деньги в один из первых кинотеатров; nickelodeon – так назывались первые кинотеатры, в которых фильмы были лишь частью общего шоу и входная цена была 1 nickel = 5 cents) and pioneered motion pictures (и запустил кинопромышленность, стал одним из ее основателей). At forty-eight he had been the most powerful movie magnate in Hollywood, still rough-spoken (грубый в обращении), rapaciously amorous (алчный в любви; rapacious [r∂’peı∫∂s] – жадный, алчный; amorous [‘æm∂r∂s] – влюбчивый), a raging wolf (свирепствующий волк) ravaging helpless flocks of young starlets (пожирающий беззащитные стада молоденьких звездочек; to ravage ['rævıdG] – разорять, опустошать; грабить). At fifty he transformed himself (переменился). He took speech lessons (брал уроки дикции), learned how to dress from an English valet (у лакея, камердинера ['vælıt]) and how to behave socially (как вести себя в обществе: «общественно») from an English butler (у дворецкого, старшего лакея). When his first wife died he married a world-famous (на всемирно знаменитой) and beautiful actress who didn't like acting (которой не нравилось играть, сниматься). Now at the age of sixty he collected old master paintings (шедевры живописи), was a member of the President's Advisory Committee, and had set up a multimillion-dollar foundation (фонд) in his name to promote art in motion pictures (чтобы содействовать искусству в кино; to promote – выдвигать, продвигать; способствовать). His daughter had married an English lord, his son an Italian princess.
His latest passion (его последнее увлечение: «страсть»), as reported dutifully by every movie columnist in America (как старательно было сообщено каждым кинообозревателем; column [‘kol∂m] – колонна; колонка /обзор постоянного корреспондента/), was his own racing stables (собственные конюшни для беговых лошадей) on which he had spent ten million dollars in the past year. He had made headlines («сделал заголовки» = это было во всех газетных заголовках) by purchasing (тем, что приобрел, приобретя; to purchase [‘p∂:t∫∂s]) the famed English racing horse Khartoum for the incredible price of six hundred thousand dollars and then announcing (а затем заявил, заявив) that the undefeated racer (не знающий поражения скакун; defeat – поражение) would be retired (больше не будет принимать участия в скачках; to retire – уходить, удаляться; уйти на покой, на пенсию) and put to stud (и станет использоваться в качестве жеребца) exclusively for the Woltz stables.
He received Hagen courteously, his beautifully, evenly tanned (ровно загорелое), meticulously barbered face (тщательно выбритое лицо; meticulous [mı’tıkjul∂s] – мелочный, дотошный, тщательный) contorted with a grimace (исказилось гримасой) meant to be a smile (которая должна была означать улыбку). Despite all the money spent, despite the ministrations (несмотря на «оказания» помощи, услуг = несмотря на все старания) of the most knowledgeable technicians (наиболее опытных специалистов), his age showed (его возраст был виден, обнаруживал себя); the flesh of his face looked as if it had been seamed together (словно было сшито; seam – шов; to seam – соединять швом, сшивать). But there was an enormous vitality in his movements (огромная жизненная сила, энергия в его движениях) and he had what Don Corleone had, the air of a man who commanded absolutely the world in which he lived.
Jack Woltz was a tall, powerfully built man with a heavy paunch almost concealed by his perfectly tailored suit. Hagen knew his history. At ten years of age Woltz had hustled empty beer kegs and pushcarts on the East Side. At twenty he helped his father sweat garment workers. At thirty he had left New York and moved West, invested in the nickelodeon and pioneered motion pictures. At forty-eight he had been the most powerful movie magnate in Hollywood, still rough-spoken, rapaciously amorous, a raging wolf ravaging helpless flocks of young starlets. At fifty he transformed himself. He took speech lessons, learned how to dress from an English valet and how to behave socially from an English butler. When his first wife died he married a world-famous and beautiful actress who didn't like acting. Now at the age of sixty he collected old master paintings, was a member of the President's Advisory Committee, and had set up a multimillion-dollar foundation in his name to promote art in motion pictures. His daughter had married an English lord, his son an Italian princess.
His latest passion, as reported dutifully by every movie columnist in America, was his own racing stables on which he had spent ten million dollars in the past year. He had made headlines by purchasing the famed English racing horse Khartoum for the incredible price of six hundred thousand dollars and then announcing that the undefeated racer would be retired and put to stud exclusively for the Woltz stables.
He received Hagen courteously, his beautifully, evenly tanned, meticulously barbered face contorted with a grimace meant to be a smile. Despite all the money spent, despite the ministrations of the most knowledgeable technicians, his age showed; the flesh of his face looked as if it had been seamed together. But there was an enormous vitality in his movements and he had what Don Corleone had, the air of a man who commanded absolutely the world in which he lived.
Hagen came directly to the point (прямо перешел к сути дела, начал с самой сути). That he was an emissary (эмиссар, посланец ['emis∂rı]) from a friend of Johnny Fontane. That this friend was a very powerful man who would pledge his gratitude (готов поклясться, заверить в своей благодарности = гарантирует свою благодарность; to pledge – отдавать в залог; давать обет; связывать обещанием, клятвой) and undying friendship (и вечную: «неумирающую» дружбу) to Mr. Woltz if Mr. Woltz would grant a small favor (сделает небольшую любезность, удовлетворит просьбу; to grant – дарить, жаловать; предоставлять, удовлетворять). The small favor would be the casting of Johnny Fontane (предоставление роли; to cast – распределять роли) in the new war movie the studio planned to start next week.
The seamed face was impassive (бесстрастное), polite (вежливое). "What favors can your friend do me?" Woltz asked. There was just a trace of condescension in his voice (легкий след = оттенок снисходительности).
Hagen ignored the condescension. He explained. "You've got some labor trouble coming up (у вас назревает неприятность с профсоюзами). My friend can absolutely guarantee to make that trouble disappear. You have a top male star (у вас есть «главная мужская звезда») who makes a lot of money for your studio but he just graduated from marijuana to heroin (перешел; to graduate [‘grædju∂t] – прогрессировать, продвигаться вперед; переходить в другое состояние). My friend will guarantee that your male star won't be able to get any more heroin (не сможет больше достать). And if some other little things come up over the years (и если какие-либо другие мелочи возникнут с течением времени) a phone call to me can solve your problems (разрешить)."
Jack Woltz listened to this as if he were hearing the boasting of a child (словно он слушал похвальбу ребенка). Then he said harshly (резко, грубо), his voice deliberately all East Side (специально, нарочно с /крутым/ истсайдским акцентом /East Side – the eastern section of Manhattan, in New York City, lying to the east of Fifth Avenue/), "You trying to put muscle on me (пытаетесь = вздумали надавить на меня)?"
Hagen said coolly, "Absolutely not. I've come to ask a service for a friend. I've tried to explain that you won't lose anything by it (попытался объяснить, что вы ничего не потеряете на этом)."
Almost as if he willed it («почти как если бы он хотел этого» = с едва ли не напускным /гневом/), Woltz made his face a mask of anger. The mouth curled (губы скривились), his heavy brows (брови), dyed black (подкрашенные в черный цвет; to dye – красить, окрашивать), contracted (сдвинулись: «сократились») to form a thick line over his glinting eyes (чтобы образовать, образовав толстую /непрерывную/ линию над его засверкавшими глазами). He leaned over the desk toward Hagen. "All right, you smooth son of a bitch (гладенький, скользкий сукин сын; smooth [smu:ð] – гладкий, ровный; скользкий; вежливый, приятный), let me lay it on the line for you and your boss (позволь мне кое-что четко объяснить: «выложить на линию»), whoever he is. Johnny Fontane never gets that movie. I don't care how many guinea Mafia goombahs come out of the woodwork (сколько итальянских дружков появляются, возникают; woodwork – деревянные изделия; to come out of the woodwork – появляться, возникать; guinea – /сленг, презрит./ итальяшка; goombah – дружок, приятель /сленг, из итальянского/)." He leaned back. "A word of advice to you, my friend. J. Edgar Hoover, I assume (полагаю) you've heard of him" – Woltz smiled sardonically – "is a personal friend of mine. If I let him know I'm being pressured (что на меня оказывают давление, что меня шантажируют), you guys will never know what hit you (вам парням крышка: «никогда так и не узнаете, даже и не узнаете, что вас стукнуло»)."
Hagen came directly to the point. That he was an emissary from a friend of Johnny Fontane. That this friend was a very powerful man who would pledge his gratitude and undying friendship to Mr. Woltz if Mr. Woltz would grant a small favor. The small favor would be the casting of Johnny Fontane in the new war movie the studio planned to start next week.
The seamed face was impassive, polite. "What favors can your friend do me?" Woltz asked. There was just a trace of condescension in his voice.
Hagen ignored the condescension. He explained. "You've got some labor trouble coming up. My friend can absolutely guarantee to make that trouble disappear. You have a top male star who makes a lot of money for your studio but he just graduated from marijuana to heroin. My friend will guarantee that your male star won't be able to get any more heroin. And if some other little things come up over the years a phone call to me can solve your problems."
Jack Woltz listened to this as if he were hearing the boasting of a child. Then he said harshly, his voice deliberately all East Side, "You trying to put muscle on me?"
Hagen said coolly, "Absolutely not. I've come to ask a service for a friend. I've tried to explain that you won't lose anything by it."
Almost as if he willed it, Woltz made his face a mask of anger. The mouth curled, his heavy brows, dyed black, contracted to form a thick line over his glinting eyes. He leaned over the desk toward Hagen. "All right, you smooth son of a bitch, let me lay it on the line for you and your boss, whoever he is. Johnny Fontane never gets that movie. I don't care how many guinea Mafia goombahs come out of the woodwork." He leaned back. "A word of advice to you, my friend. J. Edgar Hoover, I assume you've heard of him" – Woltz smiled sardonically – "is a personal friend of mine. If I let him know I'm being pressured, you guys will never know what hit you."
Hagen listened patiently (терпеливо). He had expected better from a man of Woltz's stature (он ожидал большего: «лучшего» от человека такого формата, занимающего столь высокое положение; stature [‘stæt∫∂] – рост; высота). Was it possible that a man who acted this stupidly (настолько глупо) could rise to the head of a company worth hundreds of millions? That was something to think about (здесь было о чем подумать) since the Don was looking for new things to put money into (так как Дон искал новые возможности вложения денег), and if the top brains of this industry were so dumb (и если главные мозги в этой индустрии настолько тупы [dLm]), movies might be the thing (кино может оказаться подходящим делом). The abuse itself bothered him not at all (оскорбление само по себе его вовсе не беспокоило, не раздражало; abuse [∂’bju:s] – оскорбление, брань; to bother [‘boð∂] – беспокоить, докучать). Hagen had learned the art of negotiation from the Don himself (выучился искусству вести переговоры у самого Дона). "Never get angry (никогда не сердись: «не становись сердитым»)," the Don had instructed. "Never make a threat (не угрожай). Reason with people (рассуждай с людьми, приводи доводы)." The word "reason" sounded so much better in Italian, rajunah, to rejoin (отвечать на обвинение истца, возражать; соединять). The art of this was to ignore all insults, all threats; to turn the other cheek (подставлять: «поворачивать» другую щеку). Hagen had seen the Don sit at a negotiating table for eight hours, swallowing insults (проглатывая, проглатывающим оскорбления), trying to persuade (старающимся убедить [p∂s’weıd]) a notorious (известного) and megalomaniac (и крайне заносчивого: «страдающего манией величия») strong-arm man (крутого парня; strong-arm – применяющий силу /напр. о преступнике/) to mend his ways (исправиться; to mend – чинить, ремонтировать, штопать). At the end of the eight hours Don Corleone had thrown up his hands (всплеснул руками) in a helpless gesture and said to the other men at the table, "But no one can reason with this fellow," and had stalked out (и величаво, гордо вышел; to stalk – шествовать) of the meeting room. The strong-arm man had turned white with fear (побелел, побледнел от страха). Emissaries were sent to bring the Don back into the room. An agreement was reached (соглашение было достигнуто) but two months later the strong-arm was shot to death in his favorite barbershop (был застрелен в своей излюбленной парикмахерской).
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.