Татьяна Гармаш-Роффе - Вторая путеводная звезда Страница 22

– Кто ты? – хмуро поинтересовался у нее Серега.

– Я твой друг… – ответила она. – На, попей, – и она быстро всучила ему в руку кружку, тут же от него отодвинувшись на безопасное расстояние.

– Что это?

– Компотик, – кивнула женщина, доброжелательно улыбнувшись. – Он придаст тебе силы и залечит раны.

– Если ты друг, почему меня в подземелье держишь? В наручниках?

– Это не я, – грустно вздохнула женщина. – Это дурные люди. Я тебя спасаю от них, лечу.

Серега не верил ее словам, но спорить смысла не имелось: смысл был разузнать побольше.

– А эту, – он мотнул головой в сторону второго лежака, – тоже спасаешь?

– Конечно. Она сейчас отдыхает от своих ран. И тебе нужно. Пей.

– Если я выпью, то тоже стану отдыхать? – поинтересовался он.

Женщина кивнула, все с той же доброжелательной улыбкой, не почуяв подвоха в словах Громова.

– Ладно, я не прочь отдохнуть, – согласился Серега. – Только сначала объясни мне, как я сюда попал?

– Я нашла тебя в лесу… Ты был без сознания.

– И притащила сюда?

– Да, – смиренно ответила женщина.

Комплекцию женщины трудно было определить из-за ее просторной одежды, но притащить сюда Громова, который весил чуток за девяносто, она могла только волоком. Серега прислушался к своему телу: обычно к зудящим мелким царапинам и ссадинам он был совершенно глух, отчего сейчас специально обежал мысленным взором поверхности ног, рук, спины. Ничего не болело, не саднило. А должно было бы, если б эта тетка его по лесу тащила волоком, через коряги да шишки!

– Хорошо, – согласился сыщик, – спасибо тебе. А в подвал-то зачем заперла?

– Чтобы тебя дурные люди не нашли. Они тут рядом, я чую, Зло бродит по болотам!

Она вдруг вскинула руки вверх, глаза ее зажглись, будто на нее спустилась истина свыше.

– И наручниками меня пристегнула, чтобы зло меня не одолело?

Серега постарался, чтобы его слова прозвучали не очень ехидно.

Женщина, однако, кивнула совершенно серьезно.

– Для твоего же добра! А то, как знать, вдруг ты не разберешься и на меня накинешься!

– Тогда это для твоего добра, – возразил Серега.

– Для моего тоже. Но я о тебе заботилась: чтобы грех на душу не взял!

– Ага… – Серега и не таких демагогов повидал на своем веку, удивить его трудно. Но вступать в спор он по-прежнему не намеревался: его задачей являлось получить как можно больше информации. – Зло, говоришь, бродит по болотам… Выходит, ты у болот живешь? Как Баба-яга? Может, я в избушке на курьих ножках? Хотя нет, подвал там архитектурным планом не предусмотрен. Так кто ты?

– Колдунья, – ответила женщина, смиренно потупив взор.

– Опа-на! И колдовать умеешь?

– Умею, – скромно подтвердила она.

– Ух, как интересно! А имя-то у тебя есть?

– Арина…

– Родионовна?

– Просто Арина, – бесцветно ответила женщина.

Возникло ощущение, что она никогда не слышала о прославленной няне поэта, но Серега до сих пор не встречал таких людей: как-никак, в средней школе все учились. Скорее всего, она всеми силами старалась избежать лишних разговоров. Так всегда ведут себя нанятые люди, выполняющие чужую волю и не имеющие права на решения. А уж кому служит «колдунья», так тут и пары вариантов не наскребется.

– И откуда же у тебя наручники, Аринушка? Вроде не колдовской это арсенал, а?

– Я женщина одинокая, дом мой на отшибе… Приходится осторожничать.

Ага, «дом на отшибе», это уже более конкретная деталь.

– Село далеко? Или деревня, не знаю…

– Далеко.

– А кому же ты колдуешь? Зелья всякие приворотные, ведь ты их людям продаешь, а?

– Кому надо, тот дойдет.

Понятно: не так уж далеко тут жилье. Село, поселок, неважно. Важно, что там люди обитают.

– И оружие у тебя есть, Арина?

– Есть, карабин. Для защиты.

– Это правильно, – одобрил Серега. – Одинокой женщине защита нужна! А дурные люди – они близко от твоего дома?

– Нет пока.

– А если придут, что будешь делать? Из карабина стрелять? Или у тебя наверху охрана есть? Сколько человек тебя охраняют?

Арина немного растерялась. Похоже, Громов попал в точку: наверху люди есть. Разумеется, стерегут они не колдунью, а пленников.

– Где это ты видел, чтобы у колдуньи охрана была! – нашлась Арина.

– Так я и колдуний сроду не видел, – улыбнулся ей Серега, – ты первая… А что там за женщина лежит? – сменил тему Серега. – Кто такая? И почему ты ее тут заперла?

– Я же сказала: Зло по болотам бродит! Я ее сберегаю от зла!

– Ты ее тоже в лесу нашла?

Арина кивнула. Она чувствовала: разговор этот полон подвохов. Но то ли ей инструкции дали, то ли сама она сочла, что, отвечая на вопросы – хоть и уклончиво, – ей удастся развеять подозрения пленника, потому все же диалог поддерживала, напрягалась…

…Люди в большинстве своем совершенно не могут представить, что кто-то способен видеть их насквозь, читать меж слов. Особенно если такой «умелец» прикинется простодушным, наивным, неопасным: тогда больше слов произносится, соответственно, больше несказанного меж ними и проскальзывает.

Серега давно отточил мастерство чтения несказанного, – сколько он в своей жизни допросов провел! Для него были красноречивы не только слова, включая самые уклончивые, но даже само отсутствие слов! Каждый вздох, каждая пауза, каждое неразборчивое мычание, каждое выражение лица – все они несли информацию.

И Серега уже узнал все, что мог на данном этапе. Колдунья шибко много наврала: Юлю ей доставили, без сомнения, как и самого Серегу, бандиты. Никого она в лесу не находила и никаких ран она тут не залечивает!

И никакая она не колдунья. «Настоящие» колдуньи – Сереге приходилось иметь с такими дело – либо чистой воды мошенницы, либо сумасшедшие тетки, либо знахарки, то есть, как это… «народные целительницы». Которые, чтобы побольше весу себе придать в глазах суеверного нашего народа, поддают мистики.

Но эта шизофреничкой не была. И не шибко пыталась актерствовать, изображать из себя потустороннюю силу. Она играла роль Колдуньи, как бесталанная актриса: ей поручили, текст подсказали, она и старалась, как умела… Да только умела она неважнецки.

Каким-то образом она связана с бандитами. И, скорее всего, давно. Родственно (жена, сестра и так далее) или по-иному: в долгу у них, например. И долг отрабатывает.

Кроме того, совершенно ясно: в доме есть несколько «дежурных» из свиты Тароватого и Голявкина.

Далее: Гарика здесь нет. Иначе бы они снова терзали Юлю на его глазах. Убить его не могли: им нужно выведать местонахождение драгоценностей, которыми Балатаров «не успел» поделиться с корешами до своего ареста, – вот они и жаждут восстановить свою воровскую-бандитскую «справедливость»…

Если бы Гарри уже раскололся, то Юлю бы отпустили…

Или убили.

Однако она тут. Значит, служит приманкой для бывшего мужа. Который сбежал, не иначе! Он эти места должен неплохо знать: гостевал у друзей-сообщников не раз в относительно недавнем бандитском прошлом, когда они активно пользовались подземным ходом, и тропинкой лесной, и убежищем у «колдуньи»!

Так что можно считать установленным фактом: Гарик в бегах, а Тароватый с Голявкиным ищут его. Здесь же они оставили охрану в помощь Арине. Сколько человек?

Посчитаем.

У Тароватого во дворе Кис с ребятами видели двоих. Вряд ли это его телохранители: скорее, постоянные дачные сторожа. А при себе у него должна быть еще парочка, которая сопровождает его повсюду. Но смылись из «замка» они все – итого, только у Тароватого человека четыре как минимум. Теперь, если Голявкин приехал к нему на дачу со своими (ведь им без бодигардов – как без штанов выйти), то их, в общей сложности, не меньше шести…

Однако Юля вряд ли представляла для них опасность, а он, мент, прикован наручниками. Тогда как им, Голявкину с Тароватым, люди нужны при себе: они же сейчас Гарика ищут! Так что поставили тут на караул часть мордоворотов, а с оставшимися гоняют в поисках Гарика…

Короче говоря, хоть в лоб, хоть по лбу, а все выходило, что наверху бдят человека два-три.

Что ж, неплохо для начала: картина малость прорисовалась. Теперь надо устроить бунт: сонное зелье Громов глотать не намерен. Да и бунт вполне естественен для пленника, тем более что им является опер! О чем колдунья, без сомнения, была осведомлена.

– Наколдуй чего-нибудь, Арина! В жизни колдуний не видел, охота посмотреть! – весело произнес он, словно ожидал циркового представления.

Он не ошибся: тетенька всерьез колдунью изображала, и тон пленника показался ей оскорбительным.

– Шутить с этим нельзя! – гневно произнесла она, и глаза ее сверкнули.

– Не то в камень меня превратишь? Давай преврати, я жду, – и Серега, отставив кружку на узкую полку, шедшую по стене вдоль его кровати, сплел руки на груди и прикрыл глаза, оставив щелочку между веками.

Она молчаливо созерцала его некоторое время, затем вдруг произнесла спокойно: