Кирилл Казанцев - Народная диверсия Страница 23

– Смотри, смотри!

– Чего? – не понял он.

– Вон, видишь? Богоборцев!

– Какой Богоборцев? – не понял Владимир, но на всякий случай оглянулся.

–Тот самыйБогоборцев! – зашептала сестра. – Журналист.

Сутулый остановился в дверях с кем-то поболтать, а Владимир принялся рассматривать его несколько полноватую фигуру. Ему, естественно, приходилось читать статьи известного на весь город журналиста про коррупцию и коррупционеров, а несколько раз он видел его по «ящику». Богоборцева приглашали на передачи, в которых рассматривались острые и злободневные вопросы. Тот всегда выступал с такими темами, на которые многие его собратья по перу не отваживались, резал правду-матку, говорил чиновникам в лицо, что они воры, взяточники и коррупционеры, что по ним плачет тюрьма, что, будь его воля, он бы пересажал всех чиновников, причем с конфискацией всего наворованного имущества.

– А кто же тогда работать будет? – спросил его как-то с усмешкой один чиновник из администрации, тоже приглашенный на передачу.

– А вы что, хотите сказать,выработаете?! – возмутился Богоборцев. – Вам, господа, работать некогда: вы воровством заняты.

Господин из администрации покраснел и даже захлебнулся в порыве благородного негодования.

– Да я вас привлеку... За клевету привлеку! – закричал он. – В тюрьму сядете!..

– Отчего же клевету? Я готов ответить за свои слова. Извольте. Вот у меня тут есть данные...

Журналист открыл свою папку и начал называть какие-то баснословно большие цифры: на образование было выделено столько-то миллионов, фактически потрачено столько-то, на здравоохранение было выделено столько-то, фактически потрачено столько-то...

Чиновник пытался несколько раз перебить Богоборцева, возмущался, кричал, но тот еще долго зачитывал свои данные.

– Так куда же подевались все эти миллионы, точнее, десятки и сотни миллионов? – спросил он чиновника. – Это же чемоданы денег, если не сказать, машина!

– Надо еще узнать, откуда у вас такие сведения, – скептически усмехнулся чиновник. – Наверняка они добыты весьма сомнительным путем.

– А нам, журналистам, все сведения приходится добывать сомнительными путями, – нашелся Богоборцев, – потому как вы, государевы, так сказать, люди, скрываете истинную картину дел от народа: сколько денег и на что выделено, сколько конкретно и на что потрачено...

– Неправда! В прессе вы можете прочитать отчеты...

– Ваши отчеты – липа! Вы же не указываете в них, сколько осело в ваших бездонных карманах...

Владимир почему-то вспомнил сейчас этот диалог журналиста с чиновником. Сестра тогда сказала ему, что иногда видит Богоборцева в здании, что он, похоже, простой мужик, к нему постоянно подходят какие-то люди, он со всеми здоровается за руку, разговаривает...

Значит, и он, Владимир, тоже может подойти к нему и рассказать о хуторе Озерном.

Владимир оставил машину на стоянке возле административного здания и вошел в прохладное фойе. Его остановил охранник.

– Куда? – лаконично спросил он.

– В редакцию газеты «Наш город».

– Ваш паспорт.

Надо же! С каких это пор здесь начали спрашивать документы? Когда он приходил к сестре в последний раз, в будке охранника сидела бабушка – божий одуванчик, читала газету и ничего ни у кого не спрашивала. Ну, разве что окидывала входящих пристальным взглядом. И вот теперь – охранник в форме, с металлоискателем у пояса, Владимир заметил и видеокамеру под потолком, направленную прямо на него.

– А права сгодятся?

Охранник кивнул. Владимир показал ему права, и страж порядка опять-таки лаконично бросил, указав на лифт:

– Пятый этаж.

Владимир поблагодарил и прошел к двум лифтам, которые постоянно открывались и закрывались, выпуская прибывших на первый этаж людей и впуская в себя тех, кому нужно было ехать на верхние этажи. Вместе с ним в лифт зашли двое молодых людей, нажали свои кнопки, Владимир нажал пятую, и лифт, слегка дернувшись, поехал вверх.

Секретарша редакции, юное прелестное создание, не отрываясь от компьютера, вежливо сообщила Володе, что Богоборцева в данный момент в редакции нет, что его вообще нужно либо «ловить», либо оставить ему сообщение.

– А его телефончик можно? – спросил Володя.

– Извините, но телефоны мы не даем. – И девушка протянула посетителю лист бумаги.

Набросав записку с предложением встретиться и обещанием предоставить интересный материал, Владимир свернул лист вчетверо и передал секретарше. Та взяла записку и тут же бросила ее в кармашек с фамилией Богоборцева на большой доске, где таких кармашков было десятка два. Владимир вышел из редакции.

Он не стал заходить к сестре в ее офис (нечего отрывать человека от работы, не так давно виделись у родителей), а отправился домой. По дороге набрал телефон Лиды.

– Да, – с прохладцей в голосе ответила она.

– Лидунь, это я. Как ты там, солнышко?

– А разве тебе это интересно?

– Ну, перестань. Я еду домой.

– Неужели? Зачем?

– Лид, кончай, а! Я, между прочим, соскучился...

– Между чем ты соскучился?

Нет, он, конечно, все прекрасно понимает: из-за него у нее накрывается отпуск. Да, перед ней он провинился. Но он честно предлагал ей поехать к морю одной. Она сама отказалась, и это – ее решение. Как говорится, каждый имеет право выбора.

– Лида! Все, перестань. Через десять минут я буду дома...

– А я – нет!

– А где же ты? У Ирки? Хочешь, я заеду за тобой?

– Да нет, я не у Ирки, – игриво обиженный тон Лиды дал понять: она его не простила, но готова простить, если...

– Так где ты?

– Сначала скажи, Строгов: завтра мы наконец-то едем на море?

– Лидунь, поверь: больше всего на свете я хочу отправиться с тобой на море. Вдвоем. Чтобы ты и я и больше никого!

– Так что тебя останавливает?

– Вот сейчас я приеду домой и скажу тебе, что именно...

– Строгов, – тяжело вздохнула Лида, – все, что ты скажешь, я знаю заранее...

– Я что, так предсказуем?

– До невозможности!

– Хм, учту... Так когда ты будешь дома?

– Когда пообещаешь ехать на море.

– Хорошо, поговорим дома.

Владимир выключил телефон и положил его в нагрудный карман рубашки.

Дома он первым делом принял душ, потом заглянул в холодильник и нашел там бутылку кваса. Владимир сидел в кресле, потягивал холодный напиток и давил кнопки телевизионного пульта, когда раздался звонок на его мобильном. Номер был ему незнаком.

– Да.

– Это журналист Богоборцев. Вы оставили для меня записку в редакции...

– Да, да... Меня зовут Владимир Строгов. Я хотел бы встретиться с вами...

– Зачем?

– Кажется, у меня есть для вас интересная тема.

– Какая именно?

– А это обязательно говорить по телефону?

– Обязательно.

– М м... Хорошо. На озере близ деревни Дубровино есть хутор. Живописное место, природа, лес и все такое... Это место присмотрели себе двое приятелей – небезызвестный вам господин Чиндяйкин и его товарищ начальник «Горгаза» Тамбовцев. Они выгоняют местных жителей с их насиженных мест. Как вам такое?

– В каком смысле выгоняют? – уточнил Богоборцев.

– В самом прямом. Заставляют переехать в Дубровино в заброшенные дома, а дома хуторян собираются сносить бульдозером.

Журналист задумался буквально на секунду.

– Хорошо, давайте встретимся. Вас устроит через час?.. Где вам удобно?

– Я готов встретиться где угодно. Куда мне подъехать?

– В моей редакции вас устроит?

– Вполне. Я буду там через час.

В трубке раздались гудки. Владимир посмотрел на часы: минут двадцать еще можно отдыхать. Он взял в руки пульт и продолжил просматривать каналы. В этот момент открылась входная дверь, и в комнату заглянула Лида.

– М м! Строгов, ты дома?! Странно видеть тебя на твоем собственном диване.

– Почему это странно? – удивился он.

– Потому что в последнее время ты у нас заделался лесником. Живешь в избушке на курьих ножках, не моешься, ешь всухомятку, наверное, еще и печку топишь... кизяком. Зато защищаешь бедных хуторян от нашествия злых чиновников.

В голосе Лиды сквозила злая насмешка. Она прошла в комнату, небрежно бросила сумочку на стол. Владимир встал с дивана и подошел к Лиде.

– Ты права, – он обнял девушку за талию и притянул к себе, – я действительно всем этим занимаюсь...

Она попыталась отстраниться от него, но он крепко держал ее в своих объятиях.

– Слушай, Строгов, прекрати!..

Он поцеловал ее, но она оттолкнула его:

– Виноват, так нечего подлизываться!

– Я виноват? В чем?.. Ах да! Я же испортил тебе отпуск.

– Вот именно.

Лида поправила платье, отошла от Владимира и, открыв шифоньер, достала халат.

– Чай пить будем? – примирительно спросил он.

– Ты не заслужил чай. – Ее тон был по-прежнему обиженным.