Кирилл Казанцев - Твоя очередь умереть Страница 23

Схватились отчаянно, яростно! Бились жестко, всем, что попадалось под руку — фонарями, мебелью, кулаками. Угрюмый приволок с собой любимый гвоздодер. Выстрелить успел лишь один — по счастью, в потолок. Коляша Селин, возмущенный этим явлением, сцапал обидчика за грудки и бил мозолистыми кулаками так, что позавидовали бы голливудские постановщики драк! Кто-то пытался убежать, запереться в каюте — благо пространства на средней палубе было вдоволь. Одного из таких ловкачей Максим догнал «собственноручно», отбил селезенку, выбил челюсть и швырнул на зеркальный бар, отчего тот взорвался мелкими осколками. Метался свет, трещали конечности, визжали и сопели участники драки. Макар методично правил кому-то физиономию. Пыхтел от усердия Ильич, выламывая конечность своему сопернику.

— Вот падла, он мне чуть чичу не протаранил! — взвизгнул Угрюмый, нанося рубящий удар гвоздодером. — Нравится, корешок? Щас мы тебе фары помоем… Да убери ты, гаденыш, свои манипуляторы… Готово! — зарычал Угрюмый. — Пчела, блин — сделал гадость и сразу сдох…

— Только без трупов… — хрипел Максим, пяткой утрамбовывая соперника в узкое пространство под кожаной тахтой.

— Командир, я не понял, мы пираты или церковный хор? — урчал Угрюмый. — Ты уж определись… Да не волнуйся, шевелится твой протеже, вон как стонет… Что-то долго он, падла, стонет, оргазм-то скоро?

— Да будет свет! — возвестил Макар, щелкая выключателем.

И снова никто из «наших» не пострадал. Только Угрюмый ощупывал лицо под разорванной маской и переживал о возможной потере сексуальности. Беспорядок в кают-компании — смежной с тремя каютами — царил классический. Повсюду кровь, разбитая и раздавленная мебель. С люстры живописно свисал хромированный табурет, испачканный кровью. Шевелилась и стонала побитая гвардия подполковника. Они неплохо приготовились к баталии — полностью экипированные, в бронежилетах — из-за которых и оказались практически беззащитны в рукопашной.

— Молодцы, — оценил Максим. И добавил под дружный хохот: — А что будет, если мы начнем работать с полной отдачей?

— Поваренок только подкузьмил, — недовольно сообщила маска Макара. — Приготовил пожрать он, конечно, вкусно, но почему меня постоянно полощет?

— Присоединяюсь, — проворчал Ильич. — Он решил нас отравить.

— А чё сразу я-то? — возмутился Коляша. — Руки мыть перед едой не пробовали? Вон — Капитан помыл и не жалуется!

— Жалуюсь, дорогой, жалуюсь, — вздохнул Максим. — На эту тему мы с тобой еще поговорим… Так, все внимание, граждане пираты! — хлопнул он в ладоши. — Не спим, работаем! Тащим «перевязочный» материал, не забываем, что в трюме дожидается масса работы!

Со стоном поднялся невысокий мужчина — опухший, маска вместо лица. Глаза бессмысленно блуждали. С головой он не ладил и в пространстве не ориентировался. Он сделал пару шагов, но между ногами что-то распухло, мешало ходить. Ноги подкосились, он повалился. Победители переглянулись и пожали плечами.

Товарищи трудились, «мумифицируя» изувеченные тела. А Максим, загадочно ухмыляясь, добрался до софы, схватил торчащую из-под нее конечность и выволок на белый свет окровавленного господина с орлиным носом. Господин подполковник представлял собой неважное зрелище. Остатки челюсти вдавились в череп и требовали замены. Гематомы и синяки цвели по лицу, нос как-то странно свернулся. Он посвистывал дырочкой в боку, ноги разъезжались. Из распоротой раны под глазом сочилась кровь. Максим стащил с себя маску, схватил господина за ершистый бобрик и приподнял ему голову. В глазах подполковника Мишарина отсутствовал разум. Но что-то там зажглось, когда он понял, кто стоит перед ним. Задрожала расчлененная губа, он прошептал — словно рожал через горло:

— Сволочь…

— Приятно познакомиться, Олег Денисович, — радушно осклабился Максим. — Вы узнали меня, и незачем объяснять, за что вы подвергаетесь телесному наказанию. Надеюсь, государство приобретет вам инвалидную коляску? — Он ударил пяткой по дрожащей коленке — та хрустнула, подполковник взревел, а Максиму пришлось обнять его, чтобы не упал. Он врезал по второй челюсти, по глазам, по ребрам, швырнул на кровать безжизненный кусок человеческой плоти.

— Фу, совсем испорченный, — поморщился Ильич.

— В стирку, — презрительно объявил Максим.

— А допросить мы, кстати, можем вот этого. — Ильич поддел носком связанного мужчину — того, что делал смешную попытку уйти на своих двоих. — Верно, Григорий Николаевич?

У пленника блуждали глаза, он вяло шевелил губами.

— Рыба, — засмеялся Угрюмый.

— Хорошая ночка, Григорий Николаевич? — ехидно осведомился Ильич. — Не обрыбилось вам сегодня, ну что ж, бывает.

— Не понимаю, о чем вы, — прошептал избитый субъект. — Я не Григорий Николаевич…

— Надо же, оно разговаривает, — удивился Угрюмый, — И пиджачком по ходу прикидывается.

— Он думает, что маска плюшевого пледа его маскирует, — усмехнулся Ильич. — Представляю, капитан — Шумский Григорий Николаевич, доверенное лицо и помощник господина подполковника. Правая рука и левая половина мозга. Сдержанный, интеллигентный, но, между нами говоря, редкая сволочь. Держу пари, он знаком с планами своего босса.

— Я ничего не знаю… — спотыкаясь, промямлил «потерпевший». — Вы еще поплатитесь… — и забулькал что-то невразумительное.

— А чего с ним тереть? — проворчал Макар. — Какое-то утопическое у меня настроение — может, утопим его?

— Ага, сейчас случайно ликвидируем, — оскалился Угрюмый, примеряя гвоздодер для удаления глаза. — Какой с него понт? Все равно пойдет чесать по бездорожью, объявит туза за фигуру, прикинется незнайкой, вся фигня… Кто за смертную казнь, мужики?

Потерпевший задергался — он был еще не в том состоянии, когда жизнь и смерть кажутся равновеликими.

— «Смертная казнь» — это тавтология, — сообщил Фаткин, всовываясь с палубы в надстройку. — Если казнь — то по-любому смертная. Я чего пришел-то, Капитан? Нам с Сестрой определенно кажется, что шашлык в трюме хорошо промариновался, можно готовить.

— Отлично, — кивнул Максим. — Ты и ты, — кивнул он Ильичу и Угрюмому, — остаетесь здесь, и через три минуты этот соловей обязан петь. Можете оскопить его, затылок на глаз натянуть — все меры хороши, если приводят к результату. У нас еще остался «перевязочный материал»?

В трюме пряталась дюжина хорошо экипированных бойцов. Вернее, раньше пряталась. А теперь она страдала…

— Выходить по одному! — сообщил Максим, приподнимая крышку. — Оружие оставляем в трюме, проносить с собой категорически воспрещено! При малейших признаках неповиновения забрасываем трюм боевыми гранатами! Кого не порвет, тот потонет. Вопросы? По одному, я сказал, не толкаться!

Предусмотрительно укрылись в «складках местности». Вылез самый смелый — чихающий, кашляющий. Метнулись двое — один ногой захлопнул крышку, способную выдержать попадание небольшой авиабомбы; второй треснул боевика по затылку казенником и сбил с ног. Трое принялись его вязать, заматывать рот.

— Вот по такому алгоритму и действуем, — сказал Максим, глянув на часы. — Пара минут на каждого… Ё-мое, полчаса провозимся. Макар, выводи второго простуженного…

В разгар процедуры явились Ильич с Угрюмым, сообщили приятную новость. Завтра днем, примерно в пятнадцать часов, у господина Мишарина назначена встреча с господином Колывановым — четвертым фигурантом, занимающим должность мэра Фиоленсии. Последние четыре дня Колыванов пребывал в Сочи — совмещал деловые переговоры с потенциальными инвесторами со светскими раутами и прочими признаками роскошной жизни, в том числе посетил сочинский кинофестиваль и потолкался в окружении президента, отдыхающего в «Бочаровом Ручье». Завтра утром в сопровождении респектабельной свиты яхта Колыванова выйдет из сочинского порта и возьмет курс на Фиоленсию. Встреча в данном квадрате будет как бы случайной. Господа желают пообщаться вне Фиоленсии, где их действия могут контролироваться. А респектабельная тусовка станет прикрытием. Похоже, мэр и «шериф» собрались заключить сепаратный договор — втайне от Барского. Суть затеянного пираты не уловили — шантаж одного из подрядчиков Олимпийской стройки, угроза уголовного преследования… не суть. Двое собрались срубить деньжат, а заодно подставить Барского, который им порядком надоел. О неприятностях Гарбуса и Бахметьева Колыванов, очевидно, в курсе, но не связывает их с неким Кавериным — иными словами, не видит угрозы собственной жизни. Поэтому броненосец его сопровождать не будет. Стандартная охрана.

— Всё сходится просто чудно, — заключил Ильич. — Место встречи нормальное — здесь суда не толкаются. Одно напрягает: судя по всему, перед встречей Колыванов и Мишарин будут созваниваться. Один не ответит — второй насторожится. Придется оживлять твоего обидчика, Максим, и приставлять ему нож к горлу. И пусть попробует удачно не выступить.