Вячеслав Денисов - Жестокий наезд Страница 23

Пащенко перевел дух.

– Итак, героин. Поддон приваривали под присмотром Баскова и Серикова. Соответственно, не нужно думать, кому принадлежит отрава. Но вот человек, который сопровождал груз, был от Малыгина-младшего. Тебе не кажется, что после провала транзита ответственным за этот провал однозначно признали Артема Семеновича Малыгина? Как руководителя одного из направлений отправки героина за рубеж? Направления, которое он с успехом провалил?

Да, мало-помалу ситуация складывалась в понятную картину. Вина Малыгина-младшего в провале работы на своем участке запросто могла стать мотивом для убийства, если только...

– Вадим, сколько героина обнаружено в «КамАЗе»?

– Его пока не вскрывали. Очевидно, прибалты вместе с Интерполом надеются на чудо – например, на явку с повинной. Но они просвечивали емкость, и это позволило определить приблизительный вес. Что-то около сорока килограммов.

Я присвистнул. Свист получился каким-то рачьим. Сорок килограммов! Да, вина такого масштаба запросто могла стать мотивом для убийства Артема Малыгина.

– Дело я отдал Пермякову. Героин от нас, нам это дерьмо и убирать, – добавил Вадим.

Я в сомнениях пожал плечами. Если дело ведет Интерпол с рижанами, тогда над каким делом корпеет следователь Пермяков?

– А вот над ним и корпеет! – неожиданно вскипел Вадим. – Эти друзья из Международной полиции как стервятники! Падальщики! Ведут «КамАЗ» по территории Терновской области, а я об этом ничего не знаю! Никто не знает! А когда у них случается нескладуха, они тут же начинают сотрудничать! Малетин где-то здесь, я уверен. «Камазисты» тоже вернулись в Тернов. Мой следователь уже их допросил. А теперь посмотрим – кто, я или Интерпол, отловит Малетина и раскрутит на все тяжкие! Бася, Сериков и Малетин дышат свободно, пока Дениска Малетин молчит! А как заговорит, я их всех подтяну. Ты не сомневаешься, что я сработаю лучше Интерпола?..

Я не выдержал. Рассмеялся. Мой друг решил наказать Международную полицию за «крысятничество». И почему-то я уверен в том, что Пащенко это сделает.

Вот тебе и ответ на вопрос – зачем я понадобился людям из российского отделения Интерпола. Вот он и ответ...

Потому-то Мишу Сбруева и заставило руководство пропустить «КамАЗ». Те же двое, самым наглым образом посетившие мой дом, прибыли перед этим к Смышляеву и начальнику оперативной таможни. И приопустили их тем же способом, каким пытались приручить меня. Мы-де из INTERPOL. У нас есть информация, что в Ригу едет героин. И надо бы их пропустить. «Understand me?» – спросил русский секретарь Смышляева и таможенного шефа. «YES!!!» – ответили они. «Мы вас понимать-мать-мать-мать...». Одернули пиджаки и побежали вдвоем звонить Мише Сбруеву на таможенный пост «Барбашино».

Вот и вся недолга. А потом «особые агенты» решили разыграть еще одну карту – поиметь судью и оставить на свободе Артема Малыгина для последующей его раскрутки на героин в «КамАЗе».

Ха!

Теперь осталось понять – на фига мне, в связи с этим, кирпичи в окна мечут. Не Интерпола ли проделки? Ведь из всех фигурантов, каким-то образом связанных с этим делом, прямо или косвенно, я сразу отказал только им. Причем в извращенной форме.

Все это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. И... страшно.

Странно, но я вышел из прокуратуры в легком настроении. И коньяк тут был ни при чем. Если бы две рюмки по тридцать граммов спиртного каждый раз решали бы для меня подобные проблемы, то я пил бы каждый день и радовался тому, что у меня легкая и беззаботная жизнь. Алкоголь никогда не лечил меня в психологическом плане. И никогда не забавлял. Именно поэтому я отношусь к нему совершенно ровно. Сейчас случилось другое. В моей голове вырисовалась приблизительная по форме, но истинная по содержанию ситуация на проспекте Ломоносова. Неясным оставался по-прежнему способ, которым Басков и Сериков пытались сжить со света сына заместителя председателя гордумы. Понятно, что подельников по героиновому бизнесу подтолкнули к этому обстоятельства. Но какие? Почему Артема Малыгина им позарез нужно было убить в три часа дня двадцать девятого декабря прошлого года?

Мимо меня, обдав порошей и вонью сгоревшей солярки, промчался «КрАЗ»...

Если бы я не сделал шаг назад, он бы меня обязательно сейчас зацепил. Черт...

Мысль о рассеянном внимании и усиленное восприятие выхлопных газов в носу – первый признак того, что алкоголь действует, – подсказали мне, что я нахожусь на улице, где ездят машины, с оружием под мышкой, в нетрезвом состоянии. Что за коньяк у Пащенко? Шестьдесят граммов, а действие...

Я остановил следующую в моем направлении «девятку» с вышедшим из моды цветом «приз» и назвал свой домашний адрес.

Глава 2

Я сейчас сижу дома и вспоминаю Егора Семирязева. Его, судью, убили в подъезде собственного дома сразу после объявленного решения по делу. Он не дошел до своей лестничной клетки два пролета. Егора догнали между вторым и третьим этажами и били металлическими трубами по голове до тех пор, пока он не умер. А потом били еще. Пока один из соседей, которому надоела возня за дверью, не стал открывать замок. А потом видели двоих отморозков, убегающих за угол дома.

Егор работал федеральным судьей в Кировском районном суде почти семь лет. Последним его делом было дело по искам к нефтяной компании. Семирязев рассмотрел дело по существу и признал все материальные требования, заявленные нефтяным магнатам терновского масштаба, состоятельными и законными. Владельцем после этого пришлось бы банкротиться по-настоящему, ибо Семирязев не оставил им шанса. И не было сомнения в том, что решение останется без изменения в кассационной инстанции в областном суде. Потому и убивали его жестоко, давясь собственной злобой. Дело не раскрыли, оно до сих пор продолжает «висеть» в ГУВД молчаливой тенью чужих тайн.

Судью Семирязева убили, замолотив трубами, не размышляя над проблемой, как его устранить. Убить судью при нашей незащищенности легче, чем вытащить из паха клеща. В первом случае не нужно долго возиться и пугаться, что он сможет укусить, несмотря на все предосторожности. Достаточно дождаться вечером в подъезде и бить по голове железкой столько, сколько душа пожелает. Все равно никто не выйдет помочь. Судья ходит на работу, как учитель или сотрудник ЖЭКа, а возвращается домой, как смертник.

Почему-то в нашем Таможенном управлении, где трудятся оперативники, те, у которых одно раскрытие на троих в год, есть собственная служба безопасности. Их сотрудники в любой момент готовы предоставить защиту коллеге. У них есть даже СОБР, о предназначении которого можно только догадываться. Если кто-то думает, что граждане Тернова, везущие из Китая носки с нарушениями таможенных правил, будут отбивать эти носки с оружием в руках до последней капли крови, то он сильно ошибается.

А у судей защиты как не было, так и нет. Речь, разумеется, идет о судьях российских. Судьи-женщины, возвращающиеся домой темными улицами, боятся вытащить из сумочки мобильный телефон, потому что можно тут же получить по прическе и лишиться не телефона – пропади он пропадом, а здоровья.

На моей памяти есть случай, когда судью, ведущего сложный, многоэпизодный процесс с пятнадцатью подсудимыми, возили под охраной на «Волге». С двумя милиционерами. Весь процесс «Волга» каталась от суда до дома судьи без происшествий, а на следующий день после того, как охрану сняли из-за отпавшей в этом необходимости, судью расстреляли прямо на улице. Неподалеку от здания областного ГУВД.

Я сижу дома и вспоминаю все самые яркие моменты судебной карьеры отдельных своих коллег. Кого-то выдавили из-за неумения быть управляемым, кто-то продается с такой беззастенчивостью, что самому, наверное, неприятно, а кого-то просто убивают.

«Куда вам путь, и где пристанище...» – цитировала мне Саша Цветаеву, пытаясь перенести эти строки на меня. Действительно, очень трудно ответить на этот вопрос. И не случайно эти строки стоят последними в стихотворении. Вопрос открыт.

Можно не напрягать зрение, вглядываясь в темноту окна. Когда меня «пасли» люди Пастора и Гурона, на душе было намного свободнее, чем сейчас. Тогда все было ясно – вот люди, желающие моей погибели. А что сегодня? Я жду неприятностей от людей, которые по своей сути не должны препятствовать закону. Исключение составляет Бася, но тому, в отличие от всех, будет очень выгодно, если Малыгин-младший окажется за решеткой. Там Артема придушат гораздо раньше, чем его «столыпинский» вагон докатится до зоны. Поэтому Бася и следит за событиями без комментариев, из кустов. Малыгина до приговора никто трогать не станет. Все сейчас заняты тем, что трогают меня. Половине участников процесса позарез нужно, чтобы сынок зама городской думы оказался на киче, второй половине – чтобы не оказался. И между всех огней – Струге, как единственная преграда исполнения их заветных мечтаний.