Семен Резник - Амазонка Страница 23

Вот и сейчас, сидя в старом обшарпанном автомобиле (объект тайных насмешек сослуживцев), он продумывал план на сегодняшний день. Сперва ежедневное совещание у комиссара, затем он должен допросить свидетелей инцидента в кафе «Торнадо». Кажется, все. Нет, еще разговор с сенатором Пересом. При упоминании этого имени капитаном овладело странное беспокойство. Купер только пожал плечами и припарковался на стоянке комиссариата.

Как он и предполагал, Костанеда уже был на месте, не хватало только его и Торесса. Совещание длилось минут сорок и проходило на удивление тихо и вяло. Обычная установка на день, не более. Допрос свидетелей по поводу ограбления казино тоже оказался банальным. Средь белого дня двое в масках, угрожая оружием, обобрали казино, и свидетели не могли сказать ничего определенного. Для Купера было ясно, что преступников следует искать в мафиозных кругах, и, похоже, это обычная разборка. «Торнадо» курирует Эспиноса, значит, нападающие — люди дона Винченцо или Бранта. Гарри знал, что полиция в таких случаях бессильна. Но, если такие разборки принимают массовый характер или есть наличие трупов, полиция действует решительно. Однако за решеткой все равно оказываются «стрелочники». «Крестные отцы», конечно же, остаются в стороне. Итак, события в кафе казались Куперу маловажными. Он взял бумагу и стал набрасывать вопросы, которые необходимо будет задать сенатору.

Сенатор оказался коренастым плотным мужчиной средних лет с добродушным лицом. Он встал из-за стола и протянул Куперу руку:

— Перес. Хайме Перес.

— Купер. Инспектор Купер, — он пожал вялую руку.

— Садитесь, сеньор Купер, — Перес указал на глубокое кожаное кресло. — Что привело полицию ко мне?

— Не беспокойтесь, мне необходимо поговорить с вами. Я задам несколько вопросов, которые, возможно, покажутся вам странными, но мне бы хотелось, чтобы вы на них ответили.

— Попытаюсь ответить на ваши «странные вопросы», — усмехнулся сенатор и вытащил сигару.

— Закурите? — спросил он инспектора.

— Спасибо, не курю.

Перес закурил и вопросительно посмотрел на Купера:

— Ну, начинайте ваш допрос, — он слегка улыбнулся.

— Сеньор Перес, боже упаси, какой допрос? Я бы назвал это дружеской беседой. Скажите, у вас есть враги?

— Враги?! — сенатор едва не выронил сигару. Он задумался. — Пожалуй. Вокруг людей такого ранга, занимающихся политикой, всегда есть те, кто готов их съесть и не подавиться. И таких в избытке…

— Нет, нет, не обобщайте. Вы можете конкретно сказать о ком-либо: «Вот мой враг. Он готов совершить подлость в отношении меня». Это может быть ваш старый недруг или тот, кого вы обидели…

— А что это даст? Ведь есть много тайных недоброжелателей, о которых даже не подозреваешь. Они намного опаснее явных врагов.

— И все-таки…

Сенатор надолго задумался.

— А почему вы спрашиваете? — он в упор глянул на Купера.

— Род вашей деятельности может вызвать чью-либо неадекватную или негативную реакцию. Возможно, какой-то организации… — увильнул от ответа Купер.

— Мафии?! — воскликнул сенатор.

— Почему многие под словом «организация» подразумевают мафию? — улыбнулся Купер.

— Я думаю, что это возможно…

— У вас большая семья? — инспектор заглянул в бумаги.

— Нет… Жена, дочь… Был сын… — глаза сенатора затуманились.

— Извините, сеньор Перес. Я знаю о вашем горе и приношу свои соболезнования. Но как вам ни тяжело, я должен поговорить о сыне.

— О сыне?! — Перес был поражен и не скрывал этого.

— Видите ли… Как бы сказать поделикатнее… Ваш сын умер не от сердечного приступа… Его… отравили.

— Что?! Что вы сказали?! — сенатор вскочил с кресла, его лицо побагровело, и он стал медленно оседать на пол.

Купер подхватил его.

— Что, что вы сказали? — прохрипел сенатор.

— Его отравили… — тихо повторил Купер.

— Кто? — простонал сенатор.

— Вот это мы и хотим выяснить. В организме мальчика найден яд. Эксперты говорят, что это очень редкий яд. И если бы вскрытие проводилось несколькими часами позже, они ничего бы не обнаружили. Этот яд имеет свойство полностью разлагаться в организме человека, не оставляя в нем следов. Он из семейства кураре, правда, действует не так быстро. Поражает в первую очередь нервную систему.

— Боже! Боже мой! — сенатору снова стало плохо.

Купер налил в стакан воды и подал ему. Ему было жаль сенатора, который вдруг на глазах превратился в дряхлого старика.

— Бедный мой мальчик, — простонал Перес, — бедный мальчик…

— Вот поэтому я и спросил о ваших врагах.

— Боже, как мне сообщить это жене?

— Кстати, мне и с ней надо поговорить. Она дома?

— Нет, она в больнице. Только что перенесла удар.

— Тогда пусть выздоравливает, — инспектор что-то пометил в блокноте. — Сеньор Перес, я хочу спросить вас… В последние дни никто из посторонних в вашем доме не появлялся?

— Не знаю. Я только что вернулся из Штатов.

— Вы не против, если я опрошу ваших домочадцев, скажем, сегодня вечером?

— Не против. Делайте все, что считаете нужным.

— Тогда все, дорогой сеньор Перес. Я выполнил свою миссию с болью в сердце. Еще раз извините. До свидания! — инспектор протянул руку, и сенатор так же вяло пожал ее.

Выйдя из кабинета Переса, Гарри глянул на часы и почувствовал, что пора обедать. Он зашел в небольшое бистро, где заказал бифштекс и салат. Вскоре, основательно утолив голод, он вернулся в управление, несколько часов покорпел над документами, а в шестнадцать уже входил в роскошный особняк Пересов.

Отворила ему немолодая женщина с большими печальными глазами. Купер показал удостоверение, и служанка пропустила его внутрь.

— Хозяев нет дома, — чуть запинаясь, возможно, от волнения, произнесла она. — Правда, есть сеньорита Дорис …

— Извините, как вас зовут? — инспектор вынул блокнот.

— Тереза Гомес. Я служанка, сеньор, — она выглядела чуть испуганной.

— Сеньора Гомес, мне необходимо поговорить с вами, — произнес Купер, чем еще больше напугал служанку. — За последние трое суток на вилле появлялись посторонние люди?

— Посторонние? Нет… нет… — с трудом ответила Тереза.

— А вы не обратили внимания, что в доме происходит что-нибудь необычное? Может, знакомые вам люди ведут себя как-то странно. Вы не заметили?

— Нет, а что?

— Попросите всех работников этого дома собраться в вестибюле, я хочу с ними поговорить, — вместо ответа произнес Купер.

— Хорошо, сеньор инспектор. Я все сделаю, как вы сказали, — она повернулась и вышла из комнаты, затем появилась опять. С нею была пожилая полная женщина и высокий худой старик с выцветшими голубыми глазами. Они нерешительно приблизились к Куперу:

— Здравствуйте, сеньор инспектор, — старик почтительно снял шляпу, обнажив голый череп.

— Здравствуйте, присаживайтесь! — он указал на кресла. — Я не займу много времени. Вы здесь долго служите?

— Около двадцати лет, с тех пор, как сеньор Перес купил эту виллу и ему понадобился садовник.

— Итак, вы садовник. Работа в саду — единственная ваша обязанность в доме?

— Нет, сеньор. Я еще занят в некоторых работах по дому… Ну, например, я неплохой плотник.

— У вас есть семья?

— Нет, сеньор инспектор. Я одинок, — вздохнул садовник.

— А где вы живете?

— Сеньор Перес был так добр ко мне, что выделил комнату в этом доме.

— Хорошо. А вы, сеньора? — обратился он к пожилой женщине.

— Лолита Торес, кухарка, — подсказала Тереза.

— Сеньора Торес, вы давно здесь служите?

— Да, сеньор инспектор. Я пришла на работу к сеньору Пересу пять лет назад.

— А раньше где вы служили?

— У других господ. Но здесь были лучшие условия, и я перешла сюда.

— Вы тоже живете здесь?

— Да. Сеньор Перес так великодушен.

— У вас есть семья?

— Нет… — Лолита вдруг замялась. — Вообще, есть сын, но он живет отдельно.

— Как его зовут? — быстро спросил Купер.

— Николас. Николас Лопес.

— Николас Лопес, — повторил Купер, записывая имя в блокнот.

— Сколько ему лет?

— Тридцать пять.

— Он женат? — спросил Купер, не отрываясь от блокнота.

— Нет.

— А где он живет?

— Где-то в пригороде Лимы.

— Хорошо, сеньора Торес. А теперь ваша очередь, — обратился он к Терезе.

— Тереза Ставиньска.

— Вы славянка? Полька?

— Да, тридцать лет назад я эмигрировала из Польши. Знаете, Гомулка…

— Вы замужем?

— Нет, я одинока… Вот живу у сеньора Переса.

— Давно здесь служите?

— Около двух лет. Я сменила Луизу.

— А до этого?

— Кем я только не работала… Теперь вот здесь.

— А теперь внимательно слушайте, что я вам скажу. Не замечали ли вы в последние дни посторонних?